Вариативность этой политики проявилась в использовании разных методов в отношении разных народов или субэтнических групп в составе одного и того же народа. Инструментарий нацистов был разнообразным и включал в себя, во-первых, разжигание шовинизма, направленное на разобщение народов СССР. При этом особенно поощрялись русофобия (среди «нерусских» народов) и антисемитизм. Во-вторых, с разжиганием русофобии и антисемитизма была связана антисоветская пропаганда: для всех народов СССР подавался как государство, в котором «правят евреи», а для «нерусских» народов – еще и как носитель «русского империализма». В-третьих, широко пропагандировались «прогерманские» настроения – воспитание преклонения перед нацистской Германией. Политика оккупантов была построена на манипулировании национальными чувствами народов СССР, стремясь их деполитизировать и свести к «пещерному шовинизму».
С другой стороны, вариативность германской национальной политики на оккупированной территории СССР была ограничена жесткими установками нацистской идеологии, выработанными до начала войны в условиях безоговорочной веры руководства рейха в «блицкриг». Однако даже после провала «блицкрига» летом 1941 г. и поворота в войне зимой 1941–1942 гг. нацистское руководство продолжало придерживаться прежней политики, что проявилось в отказе от создания «русского правительства», дарования независимости или реальной автономии прибалтийским народам, Украине, Белоруссии и др. Германские власти уклонялись от обсуждения политического и национального будущего населения оккупированной территории, обещая ему только мифическое «экономическое процветание».
§ 2. «Вселять уверенность в неизбежной гибели кровожадных оккупантов»: антигерманизм и «советско-национальный фактор» в политике СССР
22 июня 1941 г. перед советским правительством встала задача морального сплочения народов страны, мобилизации их духовных ресурсов на защиту Отечества. Очевидцы и участники тех событий отмечают, что в основном моральный дух и патриотизм народа был на высоте, отсутствовали сомнения в разгроме врага[687]. Красная армия героически сражалась на всем протяжении советско-германского фронта и своим упорством уже в первые недели войны нарушила военные планы нацистской Германии, обеспечив провал гитлеровского плана «блицкрига».
Однако ситуация на западных территориях СССР, которые подверглись агрессии, была крайне сложной. Еще до прихода вермахта здесь резко активизировались сепаратистские и националистические движения[688]. По некоторым сведениям, в ряде горных районов Львовской области оуновские формирования взяли на себя полицейские функции и распустили колхозы еще до появления оккупантов[689], которые впоследствии констатировали, что население Западной Украины «вступление германских войск встретило дружественно»[690]. В Латвии повстанцы действовали в советском тылу во время обороны Риги[691], в Литве[692] и Эстонии нападали на мелкие подразделения Красной армии. В начале июля 1941 г. в Эстонии повстанцы на время взяли власть в некоторых волостях. В первые недели войны советские войска совместно с бойцами истребительных батальонов из числа местного населения уничтожили 210 эстонских повстанцев[693], которым помогало оружием германское и финское командование[694].
Недовольная властью часть русского населения отождествляла приход германских войск с гибелью советского строя. На руку антисоветским настроениям также играло отрицательное отношение к «тактике выжженной земли», которая осуществлялась согласно директиве СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков» от 29 июня 1941 г. Уничтожение жилых домов и хозяйственных построек обрекало людей на мучения и гибель (что впоследствии доказала суровая зима 1941 г.). Часть населения прифронтовых районов выступала против подобных акций[695].
22 июня 1941 г. в СССР была объявлена мобилизация, которая на основной территории страны была осуществлена успешно[696]. Однако под влиянием поражений Красной армии и антисоветских настроений, в том числе инспирированных германской пропагандой, летом и осенью 1941 г. среди части призывников и военнослужащих Красной армии проявились уклонение от призыва, дезертирство и переход на сторону врага[697]. (Впоследствии вынужденная и добровольная сдача в плен советских военнослужащих резко сократилась[698].) Усилилась бандповстанческая активность. Если на большей части территории СССР в первом полугодии 1941 г. таких проявлений отмечено не было, то после начала войны произошел резкий рост количества бандповстанческих формирований (в отдельных регионах – до 22 раз) и численности их участников (до 44 раз)[699].
На национальные отношения в СССР как в тылу, так и на оккупированной территории повлияла эвакуация населения прифронтовых областей: с Украины было эвакуировано свыше 4 млн, из Белоруссии – 1,5 млн, Литвы – 20 тыс., Латвии – 40 тыс.[700], Эстонии – 23 тыс. чел.[701] Проведенная эвакуация позволила спасти часть советских граждан от германской оккупации. В то же время в Прибалтике антисоветски настроенные круги восприняли эвакуацию как принудительный увоз населения, что впоследствии было использовано в своих целях германской пропагандой.
В связи с крайне тяжелой ситуацией на фронте и ярко проявившимися антисоветскими настроениями на оккупированной и угрожаемой территории страны перед руководством СССР встала задача максимизировать морально-политическую мобилизацию населения страны на защиту Отечества. Национальная политика была в полной мере задействована для решения этой задачи. На оккупированной территории СССР необходимо было «воспитывать у населения смертельную ненависть и озлобление к немецким захватчикам… и вселять уверенность в неизбежной гибели кровожадных оккупантов и победе Советского Союза», чтобы «обеспечить повсеместное и быстрое развитие всенародной партизанской борьбы»[702].
С первых дней войны советское правительство подвергло свою политику корректировке: национально-патриотический фактор получил полный приоритет перед доктриной «пролетарского интернационализма», использование которой было сведено к минимуму. 22 июня 1941 г. в своем выступлении по радио В.М. Молотов подчеркнул, что Советский Союз вступил в «отечественную войну»[703], что означало войну во имя Родины и нации. В тот же день И.В. Сталин дал указание генеральному секретарю Исполкома Коминтерна Г. Димитрову «развернуть движение в защиту СССР» и «не ставить вопрос о социалистической революции»[704]. 26 июня ЦК ВКП(б) поставил перед советскими органами пропаганды задачу перестроить деятельность на национально-патриотических основах[705]. В своем первом военном выступлении перед народом 3 июля 1941 г. Сталин сделал особый упор на том, что СССР ведет «отечественную освободительную войну»[706]. В свете этого выступления 11 июля органы пропаганды получили приказ «перестроить агитационную работу» с целью «поднять в народе ярость и гнев против фашистских бандитов». При этом требовалось использовать национальный фактор, включая «героическую историю русского народа в его борьбе против чужеземных завоевателей». Идеологические мотивы, основанные на «пролетарском интернационализме», теперь применялись фактически только в материалах пропаганды, направленных на военнослужащих вражеских армий[707].
На оккупированную территорию СССР советская национальная политика транслировалась в основном органами Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), ГлавПУР РККА, Центрального штаба партизанского движения, представителями советских и партийных структур, командованием партизанских отрядов. Основными инструментами пропаганды были печатные материалы и радиовещание. Так, с июля 1941 по ноябрь 1942 г. было выпущено 25,4 млн экз. газет для оккупированной территории Украины, за первое полугодие 1942 г. – 5 млн экз. газет для Белоруссии[708]. Газетные материалы включали передовицы «Правды» и других центральных газет, выступления и приказы И.В. Сталина, сводки с фронтов, информацию о жизни тыла СССР, положении на оккупированной территории, советы по организации борьбы с оккупантами. Количество советских газет, выпускавшихся непосредственно на оккупированной территории страны, непрерывно росло. Если в 1941 г. типографским способом издавалось 16 газет, то в 1942 г. их число возросло до 105, в 1943 г. – до 281. Только в Белоруссии в годы войны выходило около 140 подпольных и партизанских газет[709]. За период с февраля 1942 г. по март 1943 г. для населения Литовской ССР было выпущено 33 листовки, 30 брошюр тиражом 466 тыс. экз., 25 номеров газеты Tiesa («Правда») и 17 номеров газеты «За Советскую Литву» тиражом 332 тыс. экз., проводилось шесть радиопередач (109 минут) в сутки, а также организованы четыре радиомитинга. Для Латвийской ССР 4–5 раз в месяц выпускалась газета «За Советскую Латвию» тиражом 50–150 тыс. экз., шесть раз в день выходили радиопередачи на лат