Всего мы там работали одни сутки. Во время работы, днем, вблизи проходила девушка 16–18 лет, жительница д. Полыковичи. Переводчик Василий подозвал ее под предлогом проверки документов. Присутствовавший здесь немец (со слов переводчика – начальник смоленского гестапо) пристрелил девушку, а труп приказали сжечь […]
После работы переводчик заставил нас петь песни «Широка страна моя родная» и др. Вечером этого [дня] нас разбили на 2 группы. Одну из них на двух трехтонных автомашинах увезли в сопровождении бронемашины и мотоциклистов якобы в район Пашковского леса. Но мы видели, что трупы довезли лишь до опушки леса, где моторы машин были заглушены, а люди замаскированы. Из оставшихся на месте отобрали 6 человек, в том числе и меня, а остальных более 100 чел. (среди которых работник Могилевского РО НКВД Кабанов Борис) силой загнали в «душегубку», закрыли наглухо камеру последней и включили мотор. Мы, находясь, метрах в 20 от «душегубки», слышали, как запертые в ней стучали в стены и дверь, кричали, плакали. Минут через 40 машину подогнали к печи, еще не потухшей, открыли дверцы «душегубки», и оттуда стали падать на землю трупы. У многих из них глаза, обильно покрытые влагой, вылезли из орбит, большая часть замученных была с открытым ртом, некоторые со следами как бы улыбки. Кожа на трупах имела ярко выраженный красный цвет, каким бывает после долгого пребывания в бане.
Престарелый Вишневецкий Иван, его сын Андрей и дочь Нина, проживавшие в гор. Могилеве на Нижней Мышаковке, д. 24 (неточно), арестованные за участие во взрыве на Могилевской фабрике искусственного шелка, умерли, крепко обнявшись […]
Нас заставили вынести трупы из «душегубки» и сложить в горящую печь. Туда же были заброшены и личные вещи замученных. Я с одним из заключенных (фамилии не помню) укладывал на верх печи труп Комкова, и в это время немцы дали команду остальным 4 заключенным также забираться наверх. Все поняли, для чего это делается, и я крикнул «Смерть немецким оккупантам». Переводчик выстрелил в меня, но попал в моего соседа. Я, притворившись мертвым, упал вместе с соседом. Немцы открыли огонь из автоматов по остальным 4 заключенным, и я при этом получил также ранение в голову, но не потерял сознание. Вслед за этим по голосам я понял, что со стороны леса, где немцы замаскировали первую партию, подвели еще 6 чел. Судя по разговорам, это были «добровольцы» из «РОА», провинившиеся перед немцами. Один какой-то украинец умолял пощадить его, указывал на свои заслуги перед немцами, вызывался ехать на работу в Германию; второй говорил, что осужден не за борьбу против немцев, а за кражу; третий твердил о своей медали, полученной от немцев. Переводчик всем обещал отправку в Германию при условии хорошего выполнения работы по сжиганию трупов.
Эти 6 чел. разгрузили вновь прибывшую из леса «душегубку» и стали укладывать трупы на верх печи. Предварительно на тот ряд трупов, в котором лежал я, были положены доски от разрушенных построек, а на них вновь, в беспорядке, стали наваливаться грузы. Гвоздь, вбитый в положенную на меня доску, врезался мне в правую руку. По мне несколько раз проходили люди, таскавшие трупы, становились мне на спину.
Когда 6 человек «добровольцев» закончили укладку трупов и подготовку к поджогу, их уложили на землю и расстреляли из автоматов, оставив трупы на земле. Штабель был облит бензином и при помощи термитных шашек подожжен в 3 местах сразу. Уже темнело. Все немцы, кроме шофера «душегубки» и 1 часового, уехали. Я чувствовал, что огонь приближается ко мне. Немцы, как можно было понять по стуку дверцы «душегубки», оба вошли в нее и меня увидеть не могли, поскольку я находился ближе к противоположной от машины стороне штабеля. Я с трудом, оторвав рукав рубахи, освободил руки, затем ноги, выбрался из-под трупов и, свалившись на землю, пополз в кусты метрах в 8–10 от печи, не будучи замечен немцами. Пройдя после короткого отдыха метров до 700, вынужден был из-за раздавшихся в направлении, куда я следовал, лая собаки и стрельбы вернуться. В 300 м от себя я вновь увидел печь, стоя около которой два немца бросали в огонь трупы расстрелянных последних 6 чел., поднимая каждого из них за руки и за ноги и перед броском раскачивая.
Ночью я успел добраться до дер. Малые Полыковичи, где едва не попал в руки немецкого часового, а оттуда, удачно обходя немецкие патрули и вынужденно меняя направления, попал в деревню (названия не помню), где мне один из жителей дал покушать, рассказал про дорогу, снабдив запасом продовольствия, фуфайкой и галошами. Днем, добравшись до дер. Старо-Пашково, остановился у связанного с партизанами Полякова Николая Павловича. Под полом в хате у последнего сидел до вечера, когда к Полякову заехали 2 партизана-разведчика из 121-го партизанского отряда. Через местных жителей обо мне сообщили в отряд, а оттуда в 20 час. за мной прибыла подвода.
При медицинском осмотре в отряде было установлено, что при ранении меня в голову лишь слегка задета теменная часть черепа. В настоящее время чувствую себя вполне здоровым.
Пилунов.
НАРБ. Ф. 1450. Оп. 2.Д. 8.Л. 211–220. Подлинник. Опубликовано: Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии. Минск, 1963. С. 140–149.
№ 6
Шифротелеграмма № 7516 командира партизанского отряда С.А. Яроцкого на имя Первого секретаря ЦК КП(б)Б П. Пономаренко об уничтожении немцами следов своих преступлений в д. Бронная Гора Березовского района
22 мая 1944 г.
На ж.д. станции Бронна-Гора немцы в 1941–1942 гг. истребили 473 советских граждан. Трупы зарыты в траншеях размером: длина 60 м, глубина – 4 м.
Последние две недели отрывают трупы, обсыпают химическим порошком и сжигают. Сюда же 19.5.44 г. немцы привезли из Минска 47 вагонов с трупами общей численностью до 8 тыс. и приступили к сжиганию последних.
Возле д. Смолярка сев. – вост. Березы в 3 км немцы в 1941–42 гг. убили более 15 000 советских граждан.
Яроцкий
РГАСПИ. Ф. 625. Оп. 1.Д. 7.Л. 345. Копия.
№ 7
Из разведывательной сводки БШПД № 51
12 июня 1944 г.
[…] С целью скрыть свои преступления с 27.05.44 в Березе-Картузской немцы приступили к раскопкам могил расстрелянных ими советских граждан и сжиганию трупов, которое производится в монастыре и на местах расстрелов.
НАРБ. Ф. 1450. Оп. 2.Д. 7.Л. 390. Подлинник.
№ 8
Из показаний начальника рабочего подразделения «зондеркоманды 1005» Адольфа Рюбе о преступлениях в Благовщине
г. Карлсруэ, ФРГ, 17 декабря 1947 г.
В конце сентября 1943 г. капитан войск СС Гардер, который входил в состав команды 1005, приехал в Минск. Эта команда находилась в подчинении полковника войск СС Блобеля.
Задача Гардера заключалась в том, чтобы сформировать команду в Благовщине, которая находилась бы в ведении главнокомандующего полиции безопасности и службы безопасности Минска, а также в том, чтобы вместе с этой командой исполнять задания. Минским учреждением я был направлен в эту командировку в сопровождении 3 или 4 переводчиков. В состав команды в Благовщине входило около 60 полицейских, находящихся под командованием лейтенанта Голдапа, около 30 русских, а также русские рабочие подразделения. Эти русские пришли на смену на две недели караульной роте эсэсовцев Минска.
Сначала предполагалось, что работы, проводимые непосредственно в Благовщине, должны быть выполнены с использованием сотни русских евреев, которые были перевезены по случаю чистки гетто в рабочий лагерь СС, расположенный по ул. Широкая. Но Гардер сомневался и считал, что с этими русскими евреями он попадет в затруднительное положение. Поэтому в начале октября 1943 г. он приказал погрузить эту сотню русских евреев в две газовые машины, относящиеся к ведомству, и умертвить людей газом. Из Благовщины наконец были вывезены пленные, доставленные из минского рабочего лагеря СС. Они находились под охраной полиции и русских, а после их отбытия – эсэсовцев караульной роты Минска.
Моя задача заключалась в том, чтобы вместе с частью русских вскрывать могилы, извлекать трупы, раскладывать костры, укладывать туда трупы (один ряд на другой) и их сжигать. Со временем переводчики так хорошо ознакомились с работой, что я уже практически только осуществлял контроль за работой.
После того как могилы были разрыты, оттуда железными крюками вытягивались трупы, которые складывались на носилки и доставлялись к костру. Там трупы были уложены в штабеля таким образом, чтобы на один слой дров клался один слой трупов, поверх него снова шел пласт дров, а затем снова – слой трупов. Костры находились в ямах глубиной около 5 м. Пока Гардер руководил подразделением, костры заливались сверху бензином, а позднее черной горючей смесью, которая доставлялась военной авиацией. Костры поджигали переводчики, которые были проинструктированы Гарднером. Сначала прах разбивался на куски молотком для того, чтобы не оставались куски костей, а потом выбрасывался в отрытые ямы. Затем ямы засыпались землей. Русские пленные, которые выполняли работы, были убиты спустя некоторое время, так как ни один очевидец не должен был остаться в живых.
ZSL:202AR-Z 22/60 (Goldapp), Bd. 1, 50f. Перевод с немецкого. Опубликовано: Лагерь смерти Тростенец: док. и материалы. Минск, 2003. С. 182–183.
№ 9
Письмо Главного архивного управления при Совете Министров СССР начальнику Архивного управления при Совете Министров БССР А.И. Азарову о выявлении документов о преступной деятельности военнослужащих зондеркоманды-1005
25 января 1968 г.
Начальнику Архивного управления при СМ БССР
Тов. Азарову А.И.
В связи с письмом Прокуратуры СССР ввиду обращения прокуратуры при земельном суде Гамбурга по случаю начавшегося в ФРГ процесса над бывшими руководителями зондеркоманды-1005 – Кранер Максом, 1904 г.р., Гольдапом Отто, 1898 г.р. и Древсом Отто, 1910 г.р., которые использовали узников различных лагерей на оккупированных территориях Белоруссии и Польши для сокрытия нацистских преступлений (вскрытие массовых могил и сжигание трупов), а затем расстреливали их, – просьба срочно организовать выявление документальных материалов (в том числе фотодокументов), имеющих отношение к нижеперечисленным преступлениям Кранера, Гольдапа и Древса (особо необходимы документы к пп. 2 и 4):