После поражения вермахта и армий его сателлитов под Сталинградом последовало логическое развитие лозунга «Пушки вместо масла»: 18 февраля 1943 г. Геббельс выступил с самой важной речью за всю свою карьеру – он объявил тотальную войну. Народ ответил на это анекдотом, за который можно было угодить в концлагерь: «До каких пор продлится тотальная война?» – «Пока штаны Геббельса не станут впору Герингу».
Самая короткая война
Киножурнал «Дойче Вохеншау» («Немецкое еженедельное обозрение») запечатлел митинг, собранный 18 февраля 1943 г. в берлинском Дворце спорта, построенном для Олимпиады 1936 года. Десятки тысяч кинозрителей во всех кинотеатрах Германии (в рейхе кино было важнейшим из искусств) увидели на экране огромный зал, заполненный людьми в униформе, широкий подиум с тремя свастиками, хищного имперского орла, когти которого держали еще одну свастику в лавровом венке. Над подиумом висел огромный лозунг: «Тотальная война – самая короткая война».
Геббельса слушали 15 тыс. заранее тщательно отобранных партийных функционеров, чиновников, военных, передовиков Трудового фронта, активистов нацистских молодежных, женских, творческих организаций. В зале сидели рейхсминистр вооружений Альберт Шпеер, генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы Фриц Заукель, государственный артист Третьего рейха Генрих Георге, жена Геббельса Магда и их старшие дочери Хельга и Хильде.
Выступление главного пропагандиста рейха транслировалось по радио на всю Германию. Оратор говорил (точнее, в основном кричал) 1 час 49 минут; за это время он похудел на 3 кг. В своем дневнике, не предназначенном для посторонних глаз, рейхсминистр назвал свою речь «часом идиотизма» и цинично признал, что если бы он предложил заведенному им залу выпрыгнуть из окон с третьего этажа, сидящие в зале не задумываясь сделали бы это.
Речь Геббельса – это прежде всего реакция Третьего рейха на разгром Красной армией 330-тысячной группировки вермахта под Сталинградом. В советский плен было взято 91 тыс. немецких солдат, офицеров и генералов во главе с генерал-фельдмаршалом Фридрихом Паулюсом. Это было крупнейшее военно-политическое поражение рейха за всю Вторую мировую войну. 3 февраля 1943 г. Германия погрузилась в трехдневный национальный траур. Флаги со свастикой по всей стране были приспущены. Под траурный марш Рихарда Вагнера из оперы «Гибель богов» Третий рейх символически хоронил свою 6-ю армию, павшую на берегах далекой русской реки Волги.
За несколько дней до завершения Сталинградской битвы, на январской 1943 года конференции союзников в марокканской Касабланке президентом США Франклином Рузвельтом был впервые провозглашен принцип безоговорочной капитуляции нацистской Германии и ее сателлитов.
В начале 1943 г. нацистская верхушка убедилась, что после разгрома армий Роммеля при Эль-Аламейне и Паулюса в Сталинграде искусственно поддерживать относительно сытную жизнь немцев в тылу (за счет разграбления завоеванных стран и подконтрольных территорий), равно как и скрывать от немецкого народа растущие потери и поражения на фронтах, стало невозможно. Перед гитлеровским рейхом замаячила перспектива поражения во Второй мировой войне. Чтобы попытаться переломить ход войны в свою пользу, нацистское руководство вынуждено было резко ужесточить внутреннюю политику и перейти к мобилизационной экономике.
Следовало срочно подготовить страну к «новой реальности», в которой немцам придется гибнуть от сокрушительных ударов русских «сталинских органов» и налетов англо-американских «летающих крепостей», но продолжать усиленно работать в тылу и стойко сражаться на фронтах. При этом надо было отвести народное недовольство от гитлеровского режима. Так родилась пропагандистская идея использовать последний резерв – объявить (под руководством нацистской партии) тотальную войну. «Я безгранично доверяю партии, – диктовал своему секретарю Геббельс. – Она одна обладает необходимой инициативой и даром импровизации для того, чтобы полностью использовать последний резерв сил немецкого народа».
Доведя 18 февраля 1943 г. публику до исступления, Геббельс стал выкрикивать риторические вопросы:
– Хотите ли вы тотальной войны?
– Да!! – в 15 тыс. глоток ревел зал.
– Хотите ли вы ее, если надо, еще тотальней и радикальней, чем мы можем себе сегодня представить?
– Хотим!!! – экзальтированно кричали слушатели.
– Доверяете ли вы сегодня фюреру больше, сильнее и непоколебимее, чем когда-либо?
– Да!!! Да!!! Да!!! Хайль Гитлер!!!
Закончил свое представление Геббельс истошным криком:
– Воспрянь, народ, и пусть грянет буря!
Превращение сражения армий в сражение наций
В советской историографии под «тотальной войной» было принято понимать развернутый гитлеровской Германией террор против мирного населения оккупированных территорий, разграбление материальных ценностей, уничтожение памятников культуры и искусства.
В Германии в понятие «тотальная война» вкладывали иной смысл. Этот термин принадлежал кайзеровскому генералу пехоты Эриху Людендорфу. В конце Первой мировой войны Людендорф совместно с генерал-фельдмаршалом Паулем фон Гинденбургом составлял дуумвират – военную диктатуру, которая де-факто правила Германией. В Веймарской республике Людендорф считался автором «легенды об ударе ножом в спину», объяснявшей поражение Германии в Первой мировой войне «предательством социал-демократов и евреев». В 1935 г. в Мюнхене вышла в свет книга Людендорфа «Тотальная война», в которой престарелый генерал пришел к выводу, что к началу XX века война из «сражения армий» перешла в «сражение наций» – тотальную войну. Для победы в ней необходимо, с одной стороны, мобилизовать все материальные и человеческие ресурсы собственной нации, а с другой – подорвать дух противника, заставив население противоборствующей страны требовать от своих властей прекращения военного конфликта. Однако реакционер и милитарист Лю-дендорф относился к выскочке-ефрейтору Гитлеру, чудесным образом ставшим рейхсканцлером, без должного почтения. В 1935 г. Людендорф отказался принять от Гитлера звание генерал-фельдмаршала и был исключен из властных кругов.
В 1943 г. Геббельс, воспользовавшись термином Людендорфа, наполнил понятие «тотальная война» дополнительным содержанием. По его представлениям, НСДАП в тотальной войне должна была мобилизовать все ресурсы Германии и оккупированных территорий. Рейх превращался в военный лагерь. Каждый мужчина, которого можно было заменить на его рабочем месте в тылу, должен был быть отправлен на фронт. Экономика рейха полностью переориентировалась на военные нужды – производство вооружений, военной техники, амуниции. Совместным усилением пропаганды и террора следовало побороть пораженческие и антигитлеровские настроения на фронте и в тылу.
По Геббельсу, главная угроза рейху и в 1943 г. по-прежнему исходила от евреев и большевиков: «Позади приближающихся советских дивизий мы видим еврейские отряды по уничтожению, а позади них – террор, призрак массового голода и полную анархию. Международное еврейство – это дьявольская разлагающая закваска, которая получает циничное удовлетворение от того, что она ввергает мир в глубочайший хаос и разрушает древние культуры, в создании которых она не принимала никакого участия. Мы также осознаем нашу историческую ответственность. Двухтысячелетняя западная цивилизация в опасности. Переоценить опасность просто невозможно… Цель большевизма – всемирная еврейская революция. Они хотят ввергнуть рейх и Европу в хаос, используя последующие за этим безнадежность и отчаяние, чтобы установить свою международную, скрывающуюся за маской большевизма капиталистическую тиранию… В СССР еврейство скрывается под личиной большевизма, а в англосаксонских государствах – под личиной плутократического капитализма. Евреи – специалисты по мимикрии. Они усыпляют народы-хозяева, парализуя их волю к сопротивлению. (Крики из зала: «Мы испытали это на себе!») Сотрудничество между международной плутократией и международным большевизмом – это вовсе не противоречие, а признак глубокого сходства… Европе грозит смертельная опасность… Еврейство в очередной раз предстает как воплощение зла, проворный демон разложения и носитель международного хаоса, разрушающего культуру. Это, кстати, объясняет нашу последовательную политику в отношении евреев. В еврействе мы видим прямую угрозу всем государствам. Нам все равно, что делают другие народы в отношении этой опасности. Однако то, что мы делаем для нашей собственной защиты, – это наше личное дело, и мы не потерпим возражений со стороны. Еврейство – это заразная инфекция. И пускай вражеские государства лицемерно протестуют против наших антиеврейских мер и льют по этому поводу крокодиловы слезы – мы не перестанем делать то, что считаем необходимым. В любом случае Германия не собирается вставать на колени перед этой опасностью; напротив, она готова пойти на самые радикальные меры, если в этом возникнет необходимость». (После этой фразы рейхсминистр несколько минут не может продолжать из-за вдохновенного пения зрителей.)
На аудиозаписи отчетливо слышно, как разъяренный Геббельс обещает противостоять еврейству «радикальным истребл…» – запинка – «устранением». На середине слова «аусротен» (истребить, уничтожить) Геббельс спохватился и на ходу заменил его на похожее слово – «аусшальтен» (нейтрализовать, устранить). Ни в рукописном черновике, ни в брошюре-стенограмме речи, выпущенной после ее произнесения, слова «аусротен» нет.
Факт, что Геббельс осекся на полуслове, говорит сам за себя: физически уничтожая евреев как народ (на Ванзейской конференции 20 января 1942 г. речь шла об уничтожении 11 млн. европейских евреев), нацисты предпочитали использовать эвфемизмы «эвакуация евреев на восток», «нейтрализация», «окончательное решение еврейского вопроса».
Прямая речь
Обратимся к стенограмме речи Геббельса: «Нас совершенно не беспокоит то, что наши враги за рубежом утверждают, будто наши методы ведения тотальной войны напоминают методы большевизма. Они лицемерно утверждают, что это означает, что с большевизмом вообще не надо бороться. Однако вопрос здесь не в методе, а в цели, а именно в устранении опасности. (Аплодисменты, не утихающие несколько минут.) Национал-социалистическое правительство готово использовать любые способы. И нам плевать, если кто-то против. Мы не намерены ослаблять военный потенциал Германии мерами, поддерживающими высокий, почти как в мирное время, уровень жизни для определенного класса, тем самым подвергать опасности нашу военную экономику. Мы добровольно отказываемся от значительной части нашего уровня жизни, чтобы усилить нашу военную экономику настолько быстро и основательно, насколько это возможно. Это не самоцель, а средство к цели. После войны наш социальный уровень жизни будет еще выше. Нам не надо имитировать большевистские методы, поскольку наши люди и лидеры лучше, чем у них, и это дает нам огромное преимущество. Однако события показали, что нам нужно работать гораздо больше, чем мы работали до сих пор, чтобы окончательно обратить войну на востоке в нашу пользу…