В середине дня 23 апреля Гитлер принял Альберта Шпеера, который в отличие от других членов ближайшего окружения советовал ему остаться в Берлине: «Фюрер должен оставаться на сцене, когда падает занавес». После чего Шпеер признается Гитлеру, что не выполнял его приказа о тактике выжженной земли.
Гитлер согласился со Шпеером: «Приказ был поспешен, так как после победы в войне Германии было бы сложнее восстановиться!». После этого заявления Шпеер сказал Гитлеру, что покидает Берлин и пришел попрощаться. Гитлер (очевидно, впав в шоковое состояние) никак не реагировал на это заявление и даже отказался от последнего рукопожатия. Шпеер молча покинул бункер. По его воспоминаниям, к тому времени дисциплина в бункере уже практически перестала существовать, в коридорах было полно пьяных офицеров, которые курили, даже в присутствии Гитлера, что раньше категорически запрещалось.
Затем Гитлер принял министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, которого с абсолютным равнодушием отстранил от должности с формулировкой «в связи с утратой доверия». После этого Риббентроп покинул Берлин, отправившись в Гамбург.
Последний проблеск надежды
24 апреля. Около 10.00 Гитлер отправил телеграмму генерал-полковнику авиации Роберту Риттеру фон Грейму с приказом «немедленно прибыть в здание рейхсканцелярии».
В 12.00 на плановом совещании по военной обстановке после доклада об успешной локальной атаке немецких войск во фланг 1-го Белорусского фронта в районе Герлица в Гитлере вновь пробуждается надежда на «чудесное спасение». Воодушевленный, он приказывает немедленно контратаковать советские войска с севера, чтобы «уже к вечеру освободить Берлин от большевистских орд». Любые возражения он в резкой форме отклоняет.
Ближе к вечеру генерал Вейдлинг доложил Гитлеру о полном окружении Берлина советскими войсками. Однако Гитлер продолжал надеяться на «чудесное спасение», пытаясь убедить себя и всех присутствующих на совещании, что «частям СС еще удастся отбросить превосходящие силы противника от города и прорвать окружение».
Выйдя из комнаты совещаний, Вейдлинг впервые публично признал, что Гитлер утратил всяческое понимание реальности, назвав его «безумным фантазером».
На совещании Гитлер, не обращая внимания на возражения большей части присутствующих, яростно требовал «немедленно начать наступление». Единственным реальным решением, принятым на совещании, стал приказ о «финальной тотальной мобилизации всех жителей Берлина, способных держать оружие, на борьбу с частями Красной армии». С этого дня по все еще контролируемым немецкими войсками районам Берлина стали ходить патрули СС, которые вылавливали дезертиров и уклонистов и расстреливали их на месте «за предательство».
В 20.00 по радио выступил Йозеф Геббельс, который зачитал «воззвание фюрера к немецкому народу»: «Будьте бдительны! Обороняйте с крайней самоотверженностью жизнь ваших жен, матерей и детей! Большевики ведут войну без пощады!».
25 апреля. В районе города Торгау на Эльбе произошла встреча советских и американских войск. Союзники соединились. Надежда Гитлера на их военное столкновение оказалась тщетной. Это означало крах последней надежды Гитлера, многие годы использовавшего противоречия и разногласия между СССР и западными державами.
Утром 25 апреля генерал Грейм, вызванный накануне к Гитлеру, и любимый пилот Гитлера Ханна Райч прорвались в Берлин на аэродром Гатов. Отсюда они вылетели в центральный район Берлина на легком самолете «Физелер-Шторх». Над Тиргартеном они были обстреляны советскими зенитками. Грейм получил ранение в ногу. Райч взяла управление на себя и посадила самолет на автомагистраль близ рейхсканцелярии. Приняв Грейма, Гитлер сообщил ему об отстранении Геринга со всех должностей и назначил Грейма главнокомандующим люфтваффе с присвоением ему звания генерал-фельдмаршала. Ханна Райч предложила вывезти Гитлера из Берлина на своем самолете, но тот отказался. По приказу Гитлера фон Грейм и Райч вылетели из Берлина.
26 апреля. К концу дня 26 апреля Рейхстаг, имперская канцелярия и бункер Гитлера были уже в зоне досягаемости артиллерийского огня советских войск. Разрывы наверху, гулко отдававшиеся в подземном бункере, напоминали всем его обитателям о неизбежном близком конце.
Во время артобстрела офицер связи СС при ставке верховного главнокомандующего обергруппенфюрер СС Герман Фегелейн потихоньку покинул бункер и сбежал.
27 апреля. Высланная на поиски Фегелейна группа арестовала его в берлинском районе Шарлоттенбург, который вот-вот должны были захватить советские войска.
Гибель Муссолини
28 апреля. Рано утром в район Рейхстага был переброшен сводный батальон СС, состоявший из 900 отборных военнослужащих, в том числе морской пехоты. Это был последний резерв Гитлера. Однако один батальон, естественно, не мог уже ничего изменить.
В этот день нацистского диктатора потрясла весть из Италии. Духовный собрат Гитлера и дуче итальянских фашистов Бенито Муссолини вместе со своей любовницей Кларой Петаччи был казнен в деревушке возле озера Комо. Затем трупы дуче и его спутницы жизни привезли в Милан и повесили на фонарных столбах вверх ногами у бензоколонки на Пьяцца Лорето. Толпа осыпала трупы ударами, забрасывала камнями и оплевывала.
Знал ли Гитлер о подробностях смерти дуче – неизвестно. Однако его решимость покончить с собой в последний критический момент была продиктована желанием не попасть живым в руки русских. В последние дни своей жизни от Гитлера часто можно было услышать опасения, что он может стать «экспонатом в московском зоопарке» или главным действующим лицом в «поставленной евреями пьесе».
28 апреля. Связь бункера фюрера с Генеральным штабом сухопутных войск окончательно прервалась. Генштаб сухопутных войск, размещавшийся в лесу в 2 км юго-восточнее берлинского пригорода Цоссен, был захвачен войсками 1-го Украинского фронта.
Свадьба, похожая на тризну
Вечером 28 апреля Гитлер и Геббельс получили перехваченное сообщение агентства Reuters о тайных переговорах рейхсфюрера СС Гиммлера с графом Бернадоттом о готовности немецких армий сдаться американским войскам. После измены Гиммлера подозрения Гитлера в отношении СС и представителя этой организации в ставке стали маниакальными. Желая отомстить Гиммлеру, Гитлер приказал казнить Фегелейна. Не помогло Фегелейну и то, что он был женат на родной сестре Евы Браун по имени Гретель.
Ночь с 28 на 29 апреля. Гитлер вступил в законный брак с Евой Браун. Более 12 лет Ева была любовницей фюрера и за две недели до своего конца приехала в бункер на свою свадьбу и смерть.
Церемонию регистрации брака провел Вальтер Вагнер, один из чиновников мэрии Берлина, вызванный из оборонявшейся недалеко от бункера Гитлера части фольксштурма. Свидетелями на брачной церемонии были Геббельс и Борман. Весь обряд бракосочетания был проведен в быстром темпе по законам военного времени. Новобрачные заявили о своем безупречном арийском происхождении и отсутствии наследственных болезней. Неофициальная часть брачной церемонии также была короткой: новобрачные и их гости, в основном близкие помощники, секретари, обслуживающий персонал и адъютанты, собрались в личных покоях Гитлера на церемониальный фужер вина.
Завещание Гитлера
Сразу после свадебной церемонии глубокой ночью Гитлер составил свое политическое завещание. В 04.00 29 апреля в присутствии Геббельса, Бормана, Бургдорфа и Кребса он подписал этот документ:
«Прошло уже более 30 лет с тех пор, как я в 1914 году в качестве добровольца вложил свои скромные силы в первую, навязанную рейху мировую войну. В течение этих трех десятилетий при всех моих мыслях, действиях и жизни мной руководили только любовь и верность моему народу… Это неправда, что я или кто-то другой в Германии хотели войны в 1939 году. Ее хотели и ее развязали исключительно те международные государственные деятели, которые или были еврейского происхождения, или работали в интересах евреев…» Затем Гитлер перешел к обоснованию своего решения погибнуть в горящем Берлине: «Я не хочу попасть в руки врагов, которые для увеселения своих подстрекаемых масс нуждаются в инсценированном евреями зрелище. Поэтому я решил остаться в Берлине и здесь добровольно избрать себе смерть».
Вторая половина политического завещания менее эмоциональна. Гитлер посвятил ее конкретным вопросам политического наследства – распределению ролей в новом германском правительстве после своей смерти. Прежде всего из партии волею фюрера были изгнаны Геринг и Гиммлер, которым в вину были вменены попытки войти в сговор с западными державами без ведома Гитлера, стремление захватить власть в государстве и личная измена фюреру. В состав нового правительства Гитлер назначил тех, кто, по его мнению, мог бы довести борьбу до конца:
«Чтобы дать немецкому народу правительство, состоящее из честных людей, которые выполнят обязательство дальше продолжать войну всеми средствами, я назначаю в качестве руководителей нации следующих членов нового кабинета: рейхспрезидент Дёниц, рейхсканцлер доктор Геббельс, министр партии Борман, министр иностранных дел Зейсс-Инкварт, министр внутренних дел гауляйтер Гизлер, военный министр Дёниц, главнокомандующие: сухопутными войсками Шернер, военно-морскими силами Дёниц, военно-воздушными силами Грейм».
Новому правительству Гитлер завещал быть «твердыми и справедливыми». Документ заканчивается словами: «Я обязываю руководство нации и подчиненных прежде всего к неукоснительному соблюдению расовых законов и к беспощадному сопротивлению мировому отравителю всех народов – международному еврейству».
Вслед за политическим завещанием Гитлер написал и свое личное завещание: «Поскольку в годы борьбы я считал, что не могу взять на себя ответственность за создание семьи, то теперь, перед окончанием этого земного пути, я решил взять в жены девушку, которая после долгих лет дружбы по собственной воле прибыла в уже почти полностью окруженный город, чтобы разделить свою судьбу с моей. Она по своему желанию, как моя супруга, уходит вместе со мной из жизни. Смерть заменит нам то, чего лишал нас обоих мой труд на службе моему народу. Все, чем я владею – если это вообще имеет какую-либо ценность, – принадлежит партии. Если она перестанет существовать – государству; если же будет уничтожено и государство, то какие-либо распоряжения с моей стороны будут уже не нужны. Я всегда собирал мои картины в приобретенных мною в течение этих лет коллекциях не для личных целей, исключительно для расширения галереи в моем родном городе Линце на Дунае. Чтобы это наследие было там – вот мое самое заветное желание. Исполнителем завещания назначаю моего преданнейшего товарища по партии Мартина Бормана… Я сам и моя супруга, чтобы избежать позора смещения или капитуляции, выбираем смерть. Мы хотим, чтобы нас немедленно сожгли вместе на том месте, где проходила наибольшая часть моего труда в течение 12-летнего служения моему народу».