— Я останусь, — ответил Петр, — нужно еще подучиться у опытных ловцов.
— Учись! — усмехнулся Рустам. — Учись, милый! Домой вернешься без копейки!
— Когда и где встретимся? — спросил Рустама Илларионыч.
— Приезжайте в аил Бостандыка. Мы будем там!
— Если возле аила Бостандыка сразу змей не найдете, возвращайтесь. Еще неделю мы будем здесь.
— Ладно, — буркнул Рустам. — Постараемся обойтись без нянек.
— Желаю удачи! — усмехнулся бригадир.
Уехали они на рассвете следующего дня.
Мы продолжали искать змей в низине у озера. Особого успеха не было, но и пустыми мы не приходили: Илларионыч и я ловили за день два — три десятка гадюк, Петр тоже приносил пять — шесть змей. Прошло четыре дня. На пятый, когда мы еще завтракали, в степи появилось облако пыли, и через несколько минут к нашему лагерю подкатил грузовик с «бунтовщиками». Они подошли к нам и поздоровались.
— Как дела? — спросил Петр.
— Никак. За четыре дня — четыре гадюки. И тех Гришка поймал случайно. Отворотил камень, а под ним четыре змеи. Там змей еще меньше, чем здесь. А у тебя?
— Двадцать две змеи! — гордо ответил Петр.
К моему удивлению, Илларионыч не стал читать новичкам наставления о пользе послушания. Во всяком случае, мне бы он такого не простил. Когда мы с ним остались наедине, я не преминул язвительно справиться у него, чем вызвана такая терпимость к ослушникам.
— Они сами себя наказали, — ответил бригадир, — отчитывать их, все равно что сыпать соль на свежую рану. Нужно быть милосердным к пострадавшим.
— Даже если они пострадали от собственной самонадеянности?
В ответ я услышал то, что, по — моему разумению, должно было предназначаться ослушникам.
У озера мы оставались еще три дня. С каждым днем гадюки попадались все реже. Дневной «улов» у нас с Илларионычем сократился до десяти змей на двоих. Новички ловили по одной — две гадюки, однако после поездки в аил Бостандыка они и этому были рады.
— Пора переезжать к аилу Бостандыка, — решил Илларионыч, — берега озера мы почистили основательно.
— Зачем ехать к Бостандыку? — возразил Рустам. — Мы же были там: нет там змей. Поедем на луга в пойме реки Или. Там, говорят, гадюк очень много!
— На Или мы еще успеем, а пока проверим, есть ли гадюки возле аила Бостандыка.
Аил чабана Бостандыка стоит в широком распадке у подножия хребта Кунгей-Алатау. С юга распадок теснят крутые высокие горы, с севера обнимает холмистая степь. Между горами и аилом — высокая насыпь автострады. Под ней две широкие бетонные трубы, через трубы текут речки — Светлая и Грязнуха. Русло Грязнухи — узкий глубокий каньон. Русло Светлой — приветливая, заросшая камышом и травой зеленая долина. Через Грязнуху перекинут широкий мост, через Светлую моста нет, ее переезжают вброд. Чуть ниже аила Светлая впадает в Грязнуху, образуя речку Кескелен. К аилу мы приехали рано утром, и вода в обеих речках была кристально чистой. К вечеру же в Грязнухе вода стала похожей на кофе с молоком, а в Светлой осталась такой же, как была утром.
Берега Кескелена заросли травой и кустами. Вдоль приречных зарослей вилась пыльная дорога. Здесь в первый же день мы увидели следы гадюк.
Следы тянулись из зарослей, пересекали дорогу и исчезали в сухой траве. Разбрелись мы вдоль берега и начали поиски змей. Новички держались группой невдалеке от лагеря, а мы с Илларионычем ушли подальше. Скоро Илларионыч углубился в заросли и скрылся из глаз. Следов гадюк на пыли было много, самих же змей не было. В лагерь я пришел с пустым мешком.
Новички были уже в лагере. Все четверо хмурые, молча возились с костром и котелками. Спрашивать о числе пойманных змей было излишним. Я положил пустой мешок в кабину «Москвича» и подошел к костру.
— И ты пустой, — скорее подтвердил, чем спросил Рустам. — Я ведь предупреждал, что змей здесь нет. Не поверили. Теперь убедились? Нужно завтра же ехать на Или!
— Не горячись, друг, — пытался я остановить слишком бурное словоизвержение, — подожди решения бригадира!
— Плевать мне на бригадира! — закричал Рустам. — Меня не бригадир кормит, а мои руки и ноги! Завтра же уедем!
Остальные новички молчали, но их взгляды говорили о том, что они согласны с Рустамом.
— Придет бригадир, посоветуемся и решим, что делать дальше, — сказал я, — без него все равно же не поедем. Разве не так?
— Так, — согласился Петр, — давайте, хлопцы, ужинать! На голодное брюхо разговора не получится!
С похлебкой, несмотря на плохое настроение, управились быстро. Принялись за чай. Пили долго, не торопясь. Солнце село. Илларионыча все не было.
Я спросил: — Ребята, кто последним видел Илларионыча?
— Я, — отозвался Виктор, — он резал ветки тальника. Я ему еще веревочку дал, чтобы метлу связать.
— Какую метлу?
— Обыкновенную. Как у дворника.
— Зачем ему метла?
— А я откуда знаю?
— Давно это было?
— Часов в семь.
— Сейчас десять часов. Если через полчаса Илларионыч не явится, нужно идти искать его.
— Старик чудит, а мы ноги бить должны! — заворчал Рустам.
— Кто не хочет бить ноги, может не ходить! — отрезал я.
— Ты, Рустам, не очень зарывайся! — одернул Рустама Петр. — Искать все пойдут.
Но искать бригадира не пришлось. Он пришел сам, с пустым мешком. У новичков хватило терпения и такта, чтобы дать ему спокойно поесть, но едва он отставил пустую миску и взял кружку с чаем, как Рустам сказал: — Ну, бригадир, что дальше делать будем?
— Как что делать? — удивился Илларионыч. — Гадюк ловить!
— Где?
— Здесь.
— Ты сегодня много поймал?
— Ни одной.
— Мы тоже. Нужно ехать на Или!
— А что, ты знаешь там разведанные очаги?
— Разведаем!
— Это ты только так думаешь или мнение всех?
— Все так думают!
— И Лешка?
— Лешка всегда пляшет под твою дудку! Мы без него решили!
— Люблю решительных людей! — насмешливо сказал Илларионыч. — Машина у вас есть. Утром можете ехать!
— А вы?
— Мы останемся. У нас нет времени кататься по степи!
— Илларионыч, — вмешался Виктор, — нужно ехать на Или. Здесь змей нет.
— Ты видел, сколько на дороге следов?
— Видел.
— В прошлый ваш приезд следы были?
— Нет!
— Ну, а сейчас следы есть, значит, и змеи есть!
— Следы могут быть старыми!
— Правильно. Я тоже так подумал и, чтобы установить, есть ли здесь змеи, размел пыль на дороге и тем самым уничтожил старые следы. Утром увидим, есть ли здесь змеи.
Так вот зачем Илларионыч вязал метелку! Он решил использовать пыльную дорогу как контрольно-следовую полосу!
— Неужели все это так просто? — недоверчиво сказал Рустам.
— Прежде чем это стало так просто, была пролита не одна бочка пота, усмехнулся Илларионыч. — Пойдем спать, Рустам. Утро вечера мудренее!
Все поднялись чуть свет и не пошли, а побежали к дороге. На импровизированной КСП отпечатались четкие следы змей.
— Все ясно, — сказал бригадир, — охотиться будем ночью. Фонарики у всех есть?
— Есть!
— Тогда вот что нужно сделать: каждому нарубить по десять колышков длиной полметра и очистить их от коры. Ими мы отметим места, где много следов. Следы же сейчас сметем. По свежему следу змею искать легче.
— А как ходить будем? Все вместе?
— Зачем ходить толпой? Поделим дорогу на участки.
— А как эти участки делить будем? — насторожился Рустам.
— Очень просто: выбирай себе любой.
К полудню мы разметили дорогу колышками и поделили ее на участки. Рустам выбрал участок с наибольшим количеством следов. После обеда до вечера все спали. В сумерках разошлись по участкам.
Первую гадюку я встретил, когда на западе еще вовсю полыхала заря и фонарик был не нужен. Змея выползла из зарослей и теперь лежала на теплой пыли. Увидев меня, она подняла голову, зашипела и мотнулась в траву. Я едва успел ее прижать.
Мой участок тянулся километра полтора, а следы были всего в четырех местах. Очищенные от коры таловые колышки белели даже в темноте.
Я прошел до дальней границы своего участка, но свежих следов змей не обнаружил. Правда, по краю зарослей мне попались две гадюки, но на дорогу они еще не выходили. Когда же я пошел обратно, то у первого же колышка увидел несколько змеиных следов. Они тянулись из зарослей в сухую траву. Я осветил траву лучом фонарика. Возле кустика полыни сверкнули два розовых огонька. Шагнув ближе, увидел гадюку. Она лежала, растянувшись во всю длину, и удирать не собиралась, только во всю шипела. Забрал я ее, обшарил соседний пригорок и посадил в мешок еще трех.
Ночная охота оказалась простой и добывчивой. Искать змей по следу было легко; освещенные лучом фонарика, они лежали спокойно и почти не сопротивлялись. Многие змеи держали в пасти кузнечиков или ящериц. На одном из пригорков в сухой траве я услышал сильный шорох. Осветил пригорок и увидел толстого щитомордника, держащего за голову гадюку. Гадюка билась, но вырваться не могла. Я решил посмотреть, чем кончится этот поединок. Борьба продолжалась минуты три, потом гадюка дернулась и затихла. Щитомордник задвигал челюстями, поворачивая гадюку так, чтобы было удобно ее заглатывать. Он действовал спокойно и деловито, не обращая внимания ни на освещавший его луч фонарика, ни на меня.
К концу ночи я набрал двадцать гадюк. Потом стало холоднее, и змеи исчезли: наверно, ушли в прибрежные заросли. Вернулся в лагерь. Илларионыч был уже там.
— Как успехи? — спросил он.
— Десятка два есть. А у тебя?
— У меня столько же.
Вскоре возвратились и новички. У каждого по мешочку змей.
— Ну, Рустам, есть здесь змеи? — спросил бригадир.
— Есть, — смущенно ответил ловец.
— Когда на Или поедем, завтра?
— Сначала здесь половим, а потом и на Или.
— Впредь, коли не знаешь, не спорь и не упрямься. Всякое дело требует навыка и соображения!
— Прости, Илларионыч, больше спорить не буду!
— Вот это напрасно. Если ты в чем-то крепко уверен, спорь, но умей доказать свою правоту не горлом, а умом!