Она непонимающе посмотрела мне в глаза:
– Этого будет мало? Почему?
– Потому что, мое солнце и луна, не в моей власти запретить богу делать то, что он делает. Уничтожить прикрытие, которым Барон пользуется для странствий, нетрудно, а вот его самого мне просто так не достать, он все-таки бог. Если станет совсем тяжело, Шелеба просто вернется в колонии, а я потеряю потенциально полезного союзника.
– Полезного союзника. Ты можешь мыслить как тэнкрис, а не как военный стратег?
– Милая, я и думаю как тэнкрис, а ты предлагаешь мне мыслить как человек. К тому же мне кажется, Шелеба не случайно выбирает себе жертв, у него есть особый подход.
– То есть?
– Он бог, милая, которому молятся и у которого просят, например, об отмщении. Смерть – это лишь одна часть его натуры, зато вторая – страсть. Опять же он любит детей, исходя из чего, мне кажется, Оотви Бнтха заслужила свою участь. Я не сразу узнал ее, но готов поклясться, это была она.
– Чем можно заслужить публичное жертвоприношение с последующим превращением в ходячего мертвеца, Бри?
– Ты просто поверь мне на слово. – Я не счел уместным беседовать с женой о таких вещах, как детская работорговля или торговля детскими органами.
Она долго хранила молчание, позволяя мне слушать ее дыхание, сердечный ритм, ощущать ее успокаивающее тепло, прогонявшее все тревоги…
– Бри?
– Да?
– Ты бы действительно… сделал это?
Мне не нужны были уточнения, ведь я ждал и боялся этого вопроса.
– А сама ты как думаешь? – Казалось, будто подо мной треснул тонкий лед.
– Я думаю, ты бы никогда не стал делать таких ужасных вещей, только не ты.
Бельмере продолжала думать обо мне лучше, чем я того заслуживал. В глазах этой женщины Великий Дознаватель был чистым мучеником долга, и всякие поступки, за которые его клеймили зверем, она могла оправдать. Воистину я не заслуживал такой прекрасной жены…
– Ну, конечно, я бы не стал заливать Ньюмбани кровью невинных лишь для того, чтобы отомстить, Бель, ведь это никогда бы мне тебя не вернуло. Я блефовал перед Бароном, чтобы он принял нас, смертных, всерьез.
Она мне поверила, еще немного подумала и спросила:
– А… что бы ты сделал, если бы я умерла? Понимаю, это детский вопрос, но мне почему-то хочется услышать ответ на него. Я очень глупая женщина, да, Бри?
В порыве нежности я притянул и прижал ее к себе с одним лишь желанием – никогда не отпускать и вечно оберегать мое сокровище от всего и вся.
– Бель, если бы судьба разлучила нас и мне выпало бы влачить свое жалкое существование в одиночестве, я ничего бы не сделал. Думаю, черная меланхолия съела бы меня за месяц, и мы встретились бы уже в Шелане.
Я не стал договаривать, что если бы в ее смерти были виновники, я бы использовал всю свою власть, богатство и армию, созданную за четырнадцать лет, чтобы найти их и стереть с лица мира вместе со всем, что они когда-либо любили. Мне было важно, чтобы она хорошо обо мне думала.
Так мы и уснули, держа друг друга в целомудренных объятиях.
Девятнадцатый день от начала расследования
Умение жены незаметно исчезать с ложа по утрам било под дых моей профессиональной гордости.
За накрытым столом ее не оказалось, но Себастина, подавая свежую прессу к кофе, положила поверх газет записку. Аккуратный почерк Бельмере повествовал о том, что благоверная встала засветло и отправилась к себе на корабль. Долгое отсутствие капитана негативно влияло на команду, и хотя на верную Клару Осельрод всегда можно было положиться, крепкое капитанское слово нельзя было недооценивать.
Ознакомиться с газетами в тот день не вышло, ибо кроме них я получил стенограммы с прошедшего без моего участия раунда переговоров, а также наиболее полный отчет, составленный Карнифаром эл’Файенфасом относительно предоставленных ему образцов.
По несколько раз перечитав стенограммы и не забывая поглядывать на сопутствовавшие комментарии наших наблюдателей, я не смог не признать, что мой гомункул действовал в точности так, как действовал бы я сам.
Отчет эл’Файенфаса, несмотря на многие подробности, по сути, сообщал лишь одно – Карнифар не понимал, как работало то, что мы ему дали, и это приводило его в восторг. Точнее, он понимал, но не принимал такого способа функционирования. В конце документа имелась просьба о личной встрече.
– Себастина, скажи Адольфу, чтобы прогревал стимер, я намерен повидаться со старшим из научных светочей эл’Файенфасов безотлагательно.
– Думаю, стимер еще не остыл после утренней поездки, хозяин.
– И то верно. Мне кажется, что должность шофера выматывает его больше, чем военная служба. Он вообще успевает спать, как ты думаешь?
– Я думаю, хозяин, что Адольф Дорэ натренированный солдат, о выносливости которого вам не следует беспокоиться. К тому же половину ночи он, как правило, сидит у себя в комнате, напевая один и тот же куплет из «Сладкой Нелли», и точит нож.
Говоря по чести, постоянная необходимость мотаться через весь город зародила в моей голове мысль, что в самом начале расследования стоило все же слегка пренебречь обособленностью жилища ради благ более удобной логистики.
Мескийское посольство в Арадоне располагалось в самой дорогой части Нобилитэ, невдалеке от королевского дворца. Огромное серое здание в шесть этажей с комплексом дополнительных построек за высокой стеной явственно выделялось своей инородностью в ярком солнечном городе. Улицу Талеса, на которой находились парадные ворота, украшали черные полотнища с белыми лунами – флаги Мескии. Солдаты на воротах пристально изучили предоставленный пропуск, доложили начальству и, лишь получив подтверждение, пропустили стимер.
Покинув транспорт во внутреннем дворе, я замер, наблюдая за тем, как из ангара, расположенного там же, медленно выползала громада АМ-5 – эдакий стальной бастион, ощетинившийся оружием.
В его главной башне было установлено орудие калибра двести три миллиметра «Анцхель»; в передней части бортов вытянутого корпуса имелось две башенки со сверхтяжелыми парометами системы «Цайгенхорн», которые могли вращаться на сто шестьдесят градусов; в крыше корпуса находилась вращающаяся башня с алхимической пушкой для создания дымовой завесы; в задней части корпуса – гнезда спаренных зенитных орудий; третья зенитка располагалась на крыше главной башни; в лобовой части корпуса имелась фронтальная бронированная плита, формой напоминавшая метельник, а сквозь выемку в ее верхней части торчало дуло огнемета системы «Ферштар», предназначенного для зачистки окопов перед форсированием. Самая уязвимая часть сухопутного корабля находилась на корме – укрытый толстыми бронированными плитами двигатель с выходившими из него трубами.
Сотни тонн стали медленно выбрались на солнце и, к нашему удивлению, засверкали словно золотой слиток.
– Скажите, любезный, – обратился я к авиаку из группы посольских служащих, спешивших навстречу, – почему у этой машины такой странный цвет?
– Это «Золотой Бог», митан, машина его превосходительства коммандера эл’Орхидуса, – пояснил белогрудый голубь. – Он сам выбрал для нее цвет, как и имя. Прежде у нас тут был АМ-4 в стандартной черно-белой гамме, но его отправили на профилактическое обслуживание, а взамен временно привезли из Форт-Ваймса «Золотого Бога». Насколько мне известно, он будет участвовать в каком-то показе. Персонал как раз проверяет состояние ходовой, всю брусчатку в щебень превратили, катая эту махину взад-вперед. Позвольте проверить ваш пропуск.
Пока он пристально изучал документ, я наблюдал за армодромом, вокруг которого суетились механики.
В последнее время среди благородных семей Мескии, особенно тэнкрисских, все больше входило в моду посылать молодое поколение не в пехоту или на флот, а в броневойска. Армодромы имели колоссальную важность в современной боевой доктрине Мескии, управление ими стало привилегией, отчего тэнкрисы старались как можно лучше освоиться на этом поприще.
Многие состоятельные семьи оплачивали заказы на поставку новых боевых единиц для армии, в обмен на то, чтобы их отпрыски имели привилегию покрыть свои армодромы геральдическими цветами и украсить родовыми эмблемами. Разумеется, лишь после того, как подтвердят квалификацию элитных офицеров. Никто не имел права командовать самым мощным сухопутным оружием в мире, не будучи этого достойным, сколько бы там богатых и родовитых предков ни стояло за его спиной.
Что интересно, никто из благородных не рвался внутрь шагающих паровых доспехов, хотя подготовка пилотов для них также являлась делом в высшей степени сложным и дорогим.
– Все в порядке, пропуск подписан самим Великим Дознавателем.
– Знаю, – ответствовал я, забирая бумагу.
– Прошу следовать.
Сначала я не хотел пускать старшего эл’Файенфаса в Арадон. Мало того что здесь было опасно, так еще и само путешествие могло оказаться для него смертельным. Но Карнифар настоял, как только узнал, что его брат похищен, а мы захватили некий новый образец оружия. Должен признать, что, когда одержимые научные гении начинали рваться с поводка, словно обезумевшие псы, удержать их было решительно невозможно. Примерно так же, полагаю, чувствовал себя Солермо эл’Азарис, общаясь с Бернштейном.
На предложение устроить ему лабораторию в Форт-Ваймсе под надежной охраной коммандера Ивановой Карнифар ответил отказом. Он напомнил, что у нас в Арадоне есть посольство, оборудованное обширным комплексом подземных помещений, в том числе бункером, способным выдержать массивную дирижабельную бомбардировку. Именно там он пожелал обосноваться.
– В последнее время я встречаю все больше собеседников в креслах-каталках, но твое вне конкуренции, Карнифар.
Ученый выехал мне навстречу, сидя в украшенном узорами кресле, приводимом в движение паровым двигателем. Несмотря на прогрессировавший паралич, он все еще владел руками и мог двигать рычаг управления, встроенный в подлокотник.
– Спасибо, я сам ее проектировал.