– Открой им, брат, следователям тайной службы, коли они предъявляют удостоверения, преграждать путь нельзя. Перед высокопреподобным отчитаюсь сам.
За воротами нас приветствовал высокий монах в белом плаще с капюшоном.
– Я брат Ильмейнен, доверенный помощник высокопреподобного Томаза, очень приятно.
Он поклонился, но я протянул руку для крепкого рукопожатия, что обычно не было принято с Безголосыми. Ему пришлось ответить, и хотя лицо осталось спокойным, эмоции показали, что монах испытал боль. Видимо, это его тогда пырнула цыганка. Хм.
– Мое имя…
– Шадал эл’Харэн, да. Мне известно, что вы уже посещали эту обитель. Сейчас высокопреподобный в Фатикурее, и я подменяю его. Чем могу служить?
– Прошу оказать содействие следствию, мне необходимо увидеться с пророком из Старого порта.
Это заявление его удивило и даже насторожило, а также вызвало любопытство. Почему-то дальнейших препон, ожидаемых мной, не последовало, и монах в сопровождении двоих санитаров провел нас к нужной камере.
– Вы не будете против, если мы останемся рядом? Он гораздо опаснее, чем кажется.
– Пожалуйста. – На самом деле я предпочел бы приватную беседу, но Голос утверждал, что ни приватной, ни какой-либо иной беседы не выйдет.
Загремели замки, заскрипели засовы, тяжелая дверь открылась, и мои опасения подтвердились.
– У вас предусмотрена какая-нибудь тревога на случай побега?
– Нет, – озадаченно качнул головой брат Ильмейнен, – некоторые скорбные разумом беснуются от громких звуков. Братья, дайте знать всем санитарам, пророк Старого порта исчез из своей палаты. Напишите послание керубимам – этот человек болен и очень опасен.
Я вошел в камеру, стараясь как можно сильнее притушить Голос, не дать ауре безумия, пропитавшей это место, заползти под кожу. Глаза быстро привыкли к недостатку света, и стали видны знаки с чертежами, покрывавшие стены.
– Впечатляет, не так ли? Мы отмывали эту камеру дважды в седмицу, но он неизменно восстанавливал все вплоть до последней черточки. Откуда только кровь бралась у несчастного безумца?
– Я вызову художника, пожалуйста, не убирайте все это, пока он не сделает зарисовок. Возможно, здесь есть что-то важное для моего следствия.
– Как пожелаете, зеньор эл’Харэн.
– Также я хотел бы опросить персонал и, возможно…
– С этим сложнее. Большинство наших санитаров дали обет молчания и нарушать его не могут, но я ручаюсь, что они не помогали так называемому пророку бежать, это исключено.
– Но как-то же он выбрался, – возразил я для приличия.
Разумеется, Дракон Времени легко мог покидать свое «узилище», но на этот раз его побег был замечен, и теперь вряд ли он вернется. На тот момент меня гораздо больше занимала необходимость как можно скорее получить писчие инструменты.
– Ввиду обстоятельств я срочно должен уехать, а вы, брат Ильмейнен, постарайтесь разобраться, что здесь произошло, и поставьте в известность высокопреподобного.
– Непременно.
Побег из обители безумцев показался божественным избавлением.
– Себастина, мне нужна бумага, кисти и краска!
– Найдем лавку канцелярских товаров.
– Скорее, пока я держу все в памяти!
– Хозяин?
– Этот монах лукавил. Он действительно не верил, что пророку помогли сбежать, и это, разумеется, правда, но в своей готовности помочь следствию добрый брат неискренен. Если художника и пустят в камеру, то только в прекрасно отмытую. Я запомнил все, но ты знаешь, что память моя уже не та, нужно скорее перенести мазню одержимого на бумагу и надеяться, что в этом есть какой-то смысл.
Наверное, никто и никогда не мчался в лавку канцтоваров с такой скоростью и таким риском для жизни, как мы в тот день.
Приобретя все необходимое, я принялся исписывать большие плотные листы быстросохнущей краской еще в стимере, а добравшись до дома, отвел под этот проект одну из пустых комнат и воссоздал творение одержимого прямо на стенах. Когда работа была закончена, мозг словно сбросил с себя оковы напряжения и стал остывать. На анализ сохраненной информации не оставалось сил, а впереди ждал полный событий вечер, и мне пришлось отступить, заперев комнату на ключ.
Невзирая на болезненное расставание, я был даже немного рад, что Бель вернулась в море. Позавчера на адрес, который получили аукционисты под видом места моего проживания в Арена-Дораде, пришло приглашение в дом досточтимого Луянь Чэна. Прием должен был состояться этим вечером. Останься жена в Арадоне – она бы непременно решила присоединиться, а это лишние тревоги.
План был разработан, оставалось только явиться туда, исследовать обстановку и сработать чисто, если все пойдет как надо. Или грязно, если начнутся внезапные проблемы.
– Слишком много событий для одного дня.
– Белый фрак или черный, хозяин?
– Белый фрак – это пошло, если ты не намерен жениться.
– Простите, хозяин. Значит, будет черный фрак с серебристым жилетом и белой «бабочкой». Оружие?
– Только трость, остальное отберут, если только будут обыскивать.
– А они будут?
– Кто знает! В любом разе так рисковать легендой не стоит, к тому же ты будешь рядом, а это лучше большинства известных мне видов оружия.
– Я польщена, хозяин.
Вечером мы отправились в путь на роскошном, приобретенном специально для этой поездки «Айгшар-Кармине» темно-вишневого цвета. Ночка выдалась по местному обыкновению жаркой и душной, но арбализейцы этого не замечали: ведь у них был праздник – День Луиса Кардеса.
Вот уже почти полвека они отмечали победу в Годовалой войне с таким размахом, будто спасли весь мир тогда, да еще и полностью самостоятельно[52]. Столица в эту ночь была еще более оживленной и яркой, чем в иные: по улицам гуляли праздновавшие аборигены и иностранцы, на одном из самых широких проспектов горело огнями и гремело музыкой карнавальное шествие, движение парового транспорта ужасно замедлилось, но наш путь все равно лежал в Арена-Дораду.
Селиться в особняках этого района могли только богачи, но и среди них имела место градация. Чем ближе к морю, тем участки становились дороже и компактнее. Самыми дорогостоящими считались дома на золотом песке пляжей, а также те, что имели собственные причалы с яхтами. Луянь Чэн, выбирая себе местечко, отдал предпочтение простору, а не морскому пейзажу. Он выстроил дворец из алебастра и рыжей яшмы в этническом стиле – с яркими пагодами, ритуальным гонгом за воротами, прудом, полным карпов, и огромным садом с верандами, каменными композициями и святилищем предков.
Гости предъявляли приглашения на воротах и проезжали к парадному входу, где ожидали приторно-вежливые слуги. Дотошного обыска на первый взгляд не проводилось, но явно использовалась какая-то не слишком скрытая магия – словно чей-то очень пристальный взгляд ощупывал тело под одеждой, выискивая все опасное. Мерзкое ощущение.
Внутри дворца вкус восточного колорита только усиливался. В нескольких циклопических залах хозяин приготовил для гостей разнообразные увеселения: необъятные столы с изысканными закусками, элитный алкоголь, очень качественные наркотики, игорную зону, сцену для артистов, а также множество куртизанок обоих полов, полностью оплаченных и готовых сопроводить любого гостя в одну из подготовленных комнат. Еще был совершенно безвкусный шоколадный фонтан.
– Сколько знакомых лиц, Себастина, – прошептал я, поднося к губам бокал игристого и оглядывая пеструю толпу гостей, – ты только посмотри, это же Сантеро Скарос.
– Торговля оружием и рабами.
– Эверли Тэваль.
– Торговля наркотиками и рабами.
– Хайме «Вырежу-Язык» Брукс.
– Пиратство, захват заложников и торговля рабами.
– Тревор Джэйли.
– Международный терроризм.
– Летиция Жанкарди.
– Финансовые махинации, шантаж.
– Иван Вранов.
– Военные преступления, заказные убийства.
– И многие-многие другие. Достойнейшие разумные существа собрались под одной крышей. Пока есть такие, как они, наш мир не будет в безопасности, а такие, как я, – без работы.
– Возможно, целесообразно перебить их прямо сейчас, хозяин? Некоторые числятся и в списках врагов Мескии, и в международном розыске сразу.
– Сейчас намного важнее другое – наш добрый хозяин.
Среди гостей Луянь Чэна оказалось много именитых преступников, но особенно выделялась когорта торговцев краденым антиквариатом, предметами искусства и драгоценностями, разбавленная наиболее ловкими контрабандистами преступного мира. Не самые лучшие связи для честного аукциониста, но отличные для главаря подпольного преступного синдиката.
Со временем стало понятно, что хозяин приглашал своих гостей не только из благодарности за щедрые приобретения, но и для рекламы. В застекленных витринах тут и там блистали драгоценности и предметы старины с начальными ценами, и вскоре обещал начаться новый аукцион – подпольный. Сокровища десятков наций и видов собирались перекочевать из одних частных коллекций в другие. Кроме того, члены списка международных преступников по одному, а то и по двое покидали общее празднество и удалялись вместе с уже знакомым евнухом.
– Они возвращаются в крайней степени удивленными, Себастина. Все как один. Думаю, это происходит после аудиенции с хозяином дома. Они все либо просители, либо деловые партнеры. Как интересно.
– Пора переходить к следующей стадии плана, хозяин?
– Пора.
Вскоре я смог улучить момент и прихватить за парчовый локоть евнуха, шествовавшего мимо.
– Ах, добрый вечер, яхонтовый тан, какая радость! – запел толстяк, удивительно грациозно кланяясь. – От имени хозяина выражаю надежду, что вы отдыхаете и получаете удовольствие! Любые наслаждения на ваш вкус, о да! Яхонтовая тани не явилась? Понимаю, понимаю, на приемы хозяина редко являются супружескими парами, хотя и такое случается…
– Прошу, умерьте фонтан своего красноречия, любезный, я не развлекаться пришел, хотя не могу отрицать, что обустроено все роскошно. У меня срочное дело к господину Луянь Чэну, хочу его видеть.