– Ты потратила часть своей жизни впустую, ведьма. Не будет по-вашему.
– А какой выбор у тебя есть? – сказала она, наверняка улыбаясь. – Ты можешь спасти свой народ или дать ему погибнуть вместе с этими говорящими животными…
– Все это уже было, тетушка, все это уже происходило четырнадцать лет назад. – Я сделал несколько шагов и остановился в пяти метрах от нее. – События повторяются, и сегодня, ровно как тогда, корнем всех зол оказался мой кровный родственник. Четырнадцать лет назад твой отец стоял передо мной и тоже предлагал мир, корону, власть, удовлетворение всех амбиций. Он тоже решил поставить меня перед выбором, но когда благородному тану предлагают два варианта, он всегда выбирает третий. Я отказал Отурну и убил его. Все повторяется.
Пять шагов – слишком много для слепого изможденного меня. Она это понимала и не боялась. Рядом должен был быть ее дракууль, которого я не мог почувствовать. Но это не суть, главное – суметь воспользоваться эффектом неожиданности, ибо война – это путь обмана. Я уже приготовил баллистический нож к стрельбе и, выбрав момент, нажал на кнопку. С шипением и лязгом клинок выстрелил куда-то в область головы Олирии ди’Аншвар, туда, откуда звучал ее голос. К сожалению, вопль дорогой тетки оказался не предсмертным.
– Всем бежать! – закричал я.
Себастина схватила меня за руку, и вместе мы бросились прочь по вымершим чертогам Унгаратского бастиона. Вокруг слышался топот, но мне не хватало концентрации, чтобы сосчитать выживших, я постоянно спотыкался, норовя упасть.
Мы вновь вырвались к морю, под ногами пронеслись доски причала, потом их сменил металл. Какое-то судно. Проснулся двигатель системы Дейшеля, слава богине, его не нужно было долго разогревать. Корабль тронулся с места, я успел схватиться за край борта и не упасть, но очередной приступ слабости заставил опуститься прямо на палубу.
Ветер запустил прохладные пальцы в мои волосы, шум волн за бортом действовал успокаивающе. А в это время мир близился к завершению. Хм. Когда все самое худшее позади, когда достигнуто дно и падать больше некуда, приходит такое странное спокойствие, такое умиротворение…
– Что будем делать, шеф? Все в дерьме!
– Ну вот, настроение испортил, – вздохнул я. – Почему нельзя просто успокоиться, опустить руки и покориться року? Почему обязательно надо суетиться до самого конца?
– Может, мы с тобой просто слишком вредные сукины сыны, да еще и тупые до упора и не можем понять, когда остановиться? Или это был риторический вопрос?
Я улыбнулся.
– Ты не кажешься мне сильно опечаленным судьбой Нэгари Ухру. Она стала тебе безразлична?
Адольф смутился.
– Ну… нет, но… я откуда-то знаю, что она жива, шеф. Она очень далеко, она очень слаба, но она жива, и пока это так, я буду кромсать вражину без передыху.
– Понимаю. У меня жена в Форт-Ваймсе. Битый час уговаривал ее уехать из города. А ведь скоро и целого мира будет мало, чтобы спрятать наших любимых. Себастина, опиши обстановку.
– Он растет, хозяин, – незамедлительно отозвалась моя горничная, все такая же хладнокровная и прямая. – Души мчатся к нему, чтобы быть поглощенными. Каждую секунду сотни их исчезают в нем, и он растет. Я вижу крылья, хозяин, тело как у человека и голову дракона.
– Понятно. Адольф, сколько нас?
– Четверо гвардейцев, шеф, да наша троица. Майор Хаммонд у штурвала, остальные – двое солдат и маг…
– Пусть немедленно свяжется с «Вечным голодом».
– Это не нужно, шеф, я уже вижу нашу птичку. Видимо, Ворчи сообразил, где ему лучше быть при сложившихся обстоятельствах.
– Дураков на работу не беру. Просигнальте им, чтобы открыли огонь как можно быстрее и подобрали нас. Время вышло, но мы еще побарахтаемся.
Видеть его воплощение в материальном мире я не мог, но зато наблюдал, какой колоссальной силой наполнялись чувства бога. Он стал необъятен в моем восприятии, но продолжал расти. В небе прогрохотал многоголосый залп артиллерии, стреляли «Лихтвангеры», стреляли «Сотрясатели». Да что там, даже «Цайгенхорны» стреляли, но толку не было. Как и прежде, материальные снаряды врезались в барьер бирюзовой энергии и завязали в безвременье. Кахранолтар был неуязвим. Пожалуй, не будь он так занят кормлением и ростом, обратил бы внимание на эти жалкие потуги.
К нам спустилась десантная платформа, и флюреры помогли перебраться с корабля на нее. Поднимались до ужаса медленно: сказывались крепчавшие порывы ветра, заметавшиеся над морем. Лишь оказавшись на борту, я распорядился доставить меня на мостик, идти самому было трудно.
– Тан Великий Дознаватель, разрешите доложить… о боже, ваши глаза!
– Отставить, капитан! – Я тяжело опустился на железный трон. – Прекратить стрельбу и начать немедленную эвакуацию экипажа, и пусть мастер Шисс демонтирует душу механизма, она больше не нужна. Пусть флюреры хватают спасательные круги или еще что-нибудь – и спускаются на платформах в воду. Любого, кто останется на борту через четверть часа, я лично убью.
– Но позвольте…
– Великий Дознаватель отдал вам приказ, капитан, исполняйте!
По внутренней связи разнесся вой сирены и приказ покинуть дирижабль. Заработали десантные платформы, опускавшие большие группы флюреров, механиков, солдат и прочих. Вниз потянулись десятки канатов, по которым также шла эвакуация.
– Вы тоже идите, капитан.
– Во время боевой операции я не имею права покинуть борт.
– Ваша операция завершена, – сказал Адольф.
– Именно. Ты, кстати, тоже уходи. Убирайтесь все, со мной останется только Себастина.
– Э? Шеф, ты уверен?
– Следующий, кто посмеет обсуждать мой приказ, будет казнен по законам военного времени. Пошли вон.
Наверное, это напутствие не вошло бы в десятку самых воодушевляющих за всю историю, но мне было плевать, время работало на своего бога, оставляя смертным мизерные шансы на успех.
Адольф приблизился к железному трону.
– Я догадываюсь, что ты задумал, шеф. Давай, я за тебя?
– У каждого есть свой долг. Мой велит мне остаться здесь, а твой – подчиняться прямым приказам.
Тогда они вняли наконец и ушли. Мостик опустел, тихо гудели внутренние системы, работавшие на холостом ходу, и вскоре Себастина вернулась.
– Все готово, хозяин, десантные платформы подняты. Зеленгриди показал мне, что нужно делать, и оставил в навигационной сфере заряд, но следует торопиться: без навигатора внутри он быстро рассеется.
– Тогда ступай.
Она передала мне футляр от «Доминанта», который предусмотрительно пронесла с собой через все беды дня минувшего, и умчалась прочь, не сказав больше и слова. Себастина всегда была спокойна и рассудительна, всегда делала то, что обязана была делать. Ей не требовались воодушевляющие напутствия.
Я открыл футляр и коснулся куска плоти, свернувшегося там. Беххерид не ответил, казалось, он все еще пребывал в прострации. Так не пойдет.
– Ты знаешь, что мы должны сделать.
– Я знаю, чего ты хочешь от меня, смертный.
– Ты согласен напоследок насолить матери?
– Хм, той самой, что создала меня?
– Да.
– Той, что бросила меня, как только увидела детишек покрасивее?
– Той, что никогда не любила тебя.
– Хм, не думай, что я не знаю, что ты делаешь, смертный.
– Я не пытаюсь тебя обмануть, я всего лишь ищу союзника. Если мы не договоримся, мне придется пустить ее в этот мир и спасти хотя бы свой вид от вымирания. Тогда она победит, как всегда побеждала. Но если мы договоримся, то утрем ей нос и покажем, что мы не намерены покоряться. Что скажешь, демон, каков твой выбор?
Беххерид разрывался между двумя великими ненавистями. Одну он испытывал ко мне, своему поработителю, другую – к матери, создавшей и бросившей его без смысла существовать, без целей и стремлений. Более старая ненависть победила.
– А знаешь что, смертный, пусть сука облезет! Я сделаю это!
Беххерид вцепился в мою руку, становясь единым целым со мной, после чего я приблизился к штурвалу и сомкнул на нем когтистые пальцы. Демоническая плоть стала прорастать в неживую материю, делая меня единым целым уже с самим дирижаблем. Своим Голосом я питал демона, щедро вливая в него страх, гнев, ненависть. Словно на обильном удобрении он рос, впиваясь в тело «Вечного голода», захватывая все больше места. Главным было дорасти до двигательной системы, а также нарастить массу демонической плоти на носу «сигары». И мы справились, хотя от боли и слабости я держался за штурвал уже из последних сил.
– Я готова, хозяин, – донеслось из переговорной трубы навигационного отсека.
– Я тоже готов, – прогудел голос Беххерида из чрева этой исполинской машины.
– Запускай сферу, Себастина! Полный вперед!
Подчиненные демону механизмы заработали на пределе возможностей и даже немного свыше оных, все двигатели замолотили лопастями, и дирижабль резко двинулся вперед и вверх, набирая скорость и высоту. Стрелки на приборных панелях уперлись в правый, красный край и замерли там, как приговоренные к смерти. Беххерид сформировал на «сигаре» массивный рог и распахнул сотни глаз, через которые я вновь стал видеть.
Темная ночь воцарилась над этой частью мира, и поток из тысяч душ стекался к распахнутой драконьей пасти… Кахранолтар поражал, его стопы тонули в морской воде, крылья закрыли бо́льшую часть мироздания, могучее человеческое тело сверкало бирюзовой чешуей, длинный хвост вился вокруг ног, а когтистые руки были разведены словно для объятий. Самые высокие из борумм теперь едва достигали его живота, и древний бог продолжал расти, истончая ткань реальности.
Заработала навигационная сфера Урмана, настройки которой Зеленгриди выставил по просьбе Себастины. Без мага-навигатора внутри она выдыхалась за считаные минуты, но большего мне было и не нужно! Укутанный в собственный кокон темпорального искривления, «Вечный голод» несся вперед, выставив острый рог. Все повторяется – мой первый самостоятельный полет на дирижабле закончился крушением, второй и последний станет тараном! Беххерид принадлежал к древнейшим творениям Темноты, он был перводемоном, почти богом, и, даже лишившись люпсовой части сил, сохранил главное – его плоть имела божественно