Также лорд-протектор лично участвовал в военных действиях. Во время битвы за Старкрар он сражался в северных районах города на своем шападо «Арахнофобия», не раз отбрасывал прорвавшегося противника от Эстры; предпринимал скрытые ночные вылазки через окопы, нанося серьезные потери живой силе и боевому духу вражеской армии. Также он поддерживал своим Голосом один из флангов во время решающего контрнаступления под столицей, когда кронпринц повел за собой войска, и сражался в самом сердце Геминианской долины, где был посечен шрапнелью и контужен.
Помимо битв внутри страны Бриан эл’Мориа сражался и на внешних фронтах, в частности, предпринимал совместные с военным флотом Арбализеи боевые операции в Дарокловом заливе и северных ледовитых водах, координировал действия союзников и предпринимал дерзкие нападения на конвои Кригсмаринфлитта. Когда Тарцар, а также несколько островных держав Осеании объявили о вступлении в войну на стороне коалиции, лорд-протектор лично прибыл в столицу Кель-Талеша и склонил к союзу с Мескией Королеву Стрекоз Ки’Ре’Син’Ай, после чего скоординировал совместную операцию Кель-Талеша и Кальмира против региональных противников – Тарцара, Райсэра и Бинталы.
Когда военный флот Гасселя, с трудом прорвавшись через воды Ингрийского Холодного пролива, попытался поддержать союзников Винтеррейка в южных морях, при этом не объявляя о своем вступлении в войну на чьей-либо стороне, на его пути встали ингрийские флотилии. Гассельцам было приказано возвращаться обратно тем же путем, иначе Ингра грозила оставить нейтралитет и присоединиться к войне на стороне Мескии. Последовавший позорный демарш чулганов тоже принято считать результатом тайных соглашений между Брианом эл’Мориа и феодалами Ингры, хотя о существовании подтверждавших эту теорию документов ничего не известно.
Война дала жизнь многим героям империи, вести о чьих подвигах благодаря работе Имперры разносились по всем мескийским фронтам со скоростью пули, но вряд ли найдется личность, подвергшаяся большей мифологизации и окруженная бо́льшим количеством слухов и легенд, чем сам Великий Дознаватель. Многие солдаты на самом деле считали его вездесущим, подозревая, что под маской любого из полковых Жнецов мог скрываться сам эл’Мориа, даже если было известно, что в данный момент тот находился за пределами империи либо сражался на другом фронте.
В частности, ему приписываются слова, сказанные над истерзанным телом пятнадцатилетнего героя Мескийской империи стрелка Виллема Штарка, попавшего в армию путем прибавления себе трех лет. Штарк трое суток один прикрывал отход своего полка, заняв господствующую высоту с работающей парометной установкой, и уничтожил более трех сотен вражеских солдат. Он продолжал отстреливаться, даже когда взрывом артиллерийского фугаса ему оторвало обе ноги и выбило глаз, и лишь потеря правой руки заставила стрелка остановиться. Подхода неприятеля стрелок ждал с гранадой в оставшейся руке, но вместо врага пришли солдаты Имперры, брошенные на прикрытие бреши в обороне. Тогда, увидев искалеченного бойца, как утверждает легенда, Бриан эл’Мориа сказал: «Пока у Мескии есть такие сыны, она просто не имеет права на поражение».
Самыми известными военными легендами, напрямую связанными с Великим Дознавателем, стали рассказы о том, как он передал свои клыки на хранение кэйзару Вильгельму, и о том, как он стоял за честь ее величества вдовствующей императрицы.
В первом случае, как принято считать, дело происходило на полевом совещании высших армейских офицеров, где был зачитан доклад об охоте вражеских солдат за клыками тэнкрисов. Докладчик сообщил, что солдаты коалиции шли на любые риски, дабы достать тэнкрисские клыки, считавшиеся бесценным трофеем среди них, в частности, они не гнушались осквернять тела мертвецов и даже пытались выдавать за трофеи собачьи клыки. Некоторые получали за это военные награды особого престижа. Такое унижение оказывало деморализующее воздействие на мескийских солдат и офицеров, наполняя их дурной злобой, что повышало количество бессмысленных суицидальных атак. Выслушав доклад, Бриан эл’Мориа просунул пальцы под свою маску, и на глазах у испуганных маршалов выложил перед собой два окровавленных клыка, только что выломанных из челюсти. Сопровождалось это действо словами: «Не острые зубы делают нас сильными, не в них наша честь, а в верности, отваге и неколебимой вере. Отправьте мои клыки кэйзару и сообщите, что я сам заберу их, когда он сдаст Кэйзарборг». Доподлинно неизвестно, имел ли место этот случай на самом деле, но после возникновения слуха мескийские солдаты стали вести себя более сдержанно и уверенно, не поддаваясь на провокации.
Второй случай имеет задокументированное подтверждение и всплывает во многих автобиографиях высших военных офицеров Мескии, как особо яркое и пугающее воспоминание. Заключается он в том, что в кои-то веки винтеррейкцам удалось вывести Великого Дознавателя из душевного равновесия. Причиной послужила большая партия листовок с карикатурами, недвусмысленно намекавшими на причастность Бриана эл’Мориа к смерти предыдущего Императора и его постыдной интимной связи с вдовствующей императрицей. Полученный экземпляр листовки настолько взбесил лорда-протектора, что он написал кэйзару Вильгельму Второму открытое письмо следующего содержания:
«Вы, сударь, либо сами отпетый мерзавец, либо совершенно не имеете власти над теми шакалами, что сочиняют подобную гнусность! За себя не в обиде, к оскорблениям и клевете привык, но хватило же подлости насмехаться над горем несчастной женщины! Настоятельно рекомендую вам публично принести нижайшие извинения ее величеству за данное оскорбление чести и достоинства, иначе, клянусь именем своим и своего рода, когда вы капитулируете, я все равно сожгу Кэйзарборг дотла вместе со всеми жителями, сколько их там ни найдется, а вас заставлю смотреть!
Бриан эл’Мориа».
Из Винтеррейка на это послание долго не могли ответить, а когда ответ все же последовал, он носил крайне неуклюжую попытку высмеять чрезмерно оптимистичные прогнозы лорда-протектора на исход войны. Извинения принесены не были, но выпуск листовок прекратился, а готовые партии сожгли.
Однако же наиболее пугающие деяния, приписываемые Имперре и ее руководителю, происходили во второй половине войны, когда Меския наступала. Практически через два года после начала конфликта крупные силы имперцев пересекли границу Винтеррейка и начали медленное продвижение к Кэйзарборгу с востока. Ударные операции сопровождались жестокими карательными акциями Имперры, кроваво наказывавшей местное население даже за намек на попытку сопротивления. В то же время южнее, в столице Лари, вспыхнуло восстание местного населения против оккупантов. За одну ночь в Охсанбанде вырезали всех винтеррейкцев мужского пола старше четырнадцати лет, а тела стащили на главную площадь и сожгли. С неистовой злобой ларийцы включились в войну на стороне Мескии и начали наступать с юга. Поставки ларийского угля и руд на фабрики Винтеррейка прекратились. Главным инициатором восстания, снабжавшим горцев оружием и информацией, являлся Бриан эл’Мориа.
Отдельного упоминания достойны операции по взятию двух неприступных крепостей Винтеррейка – Бергентора и Коленкруба.
Первая крепость перекрывала горный перевал, препятствуя продвижению ларийцев на север. Во времена завоевания Ларии это была их крепость, и даже превосходящим силам Винтеррейка не удалось взять ее, пока командир гарнизона генерал-аншеф Ром не открыл ворота по прямому приказу герцогини Анны Ларийской. Бергентор хранил статус неприступной преграды.
Вместо того чтобы зря терять новых союзников, Бриан эл’Мориа приказал остановить основные войска в сутках пути от стен крепости и отправил вперед взятых раньше в плен женщин и детей винтеррейкского происхождения. Защитники пропустили бегущих соотечественников беспрепятственно, но следующей же ночью ворота были открыты, и затаившиеся передовые отряды ларийцев ворвались в крепость, где удерживали позиции до подхода основных сил. Теми, кто открыл ворота, были дети, девочки и мальчики, воспитанные в Схоллум Имперрус, будущие агенты, обученные в совершенстве владеть винтеррейкским языком, а также несколькими видами оружия. Еще днем они подсыпали в общий солдатский котел сильное снотворное, а под покровом ночи выполнили приказ Великого Дознавателя – тихо перерезали охрану главных ворот и открыли их. Операция завершилась разгромным успехом, но та безжалостная и беспринципная манера, с которой эл’Мориа выбирал пути достижения цели, заставила бояться его даже суровых ларийцев.
Вторая крепость, Коленкруб, стала настоящим камнем преткновения для мескийцев. Мало того что она перекрывала очень удобную дорогу к Кэйзарборгу, так еще и являлась крупнейшим центром добычи железной руды и прочего сырья, которое расходилось по разным фабрикам Винтеррейка подземными железными дорогами. Беспрецедентная система снабжения, полностью защищенная от внешнего воздействия и снабженная настолько мощными укреплениями, так что даже новые боевые гиганты серии «Штурм» не смогли пробиться внутрь. Когда осада неприемлемо затянулась, Бриан эл’Мориа прибыл в ставку маршала Манхорада и приказал отвести личный состав на расстояние пяти дневных переходов и окружить территорию защитным кольцом, дабы никого не пропустить к крепости. Вместе с тем началась выгрузка новых войск, дотоле не использованных в войне. К стенам Коленкруба подвозили соединения так называемого Легиона Смерти под командованием печально известного полковника Мардехая Юргена Крига.
Немногочисленные свидетели, успевшие застать развертывание Легиона Смерти, отмечали в воспоминаниях необычную тишину, с которой солдаты в старых шинелях без знаков различия и устаревших противогазовых масках занимали свои позиции. Их было крайне много, однако на вооружении криговцы имели очень старое, местами выглядевшее неисправным оружие без дополнительных патронов, гранад и прочего. То же самое касалось артиллеристов корпуса, однако их орудия были вполне новыми, исправными и снабженными достаточным количеством снарядов.