— Была бы очень благодарна.
— Извини, если чем-то тебя обидел. Я позвоню.
Кейси слышала, как застучали каблучки от Маноло — ее сестра быстро вышла из палаты, даже не попрощавшись.
Глава 5
— Чудо, что она не умерла, — прозвучал чей-то голос. — Ее шансы выжить были меньше десяти процентов.
— Да, она настоящий борец, — согласился второй голос.
Кейси пыталась совладать с волной паники, которая всегда поднималась в ней откуда-то изнутри, когда она просыпалась в беспросветной темноте. Привыкну ли я когда-нибудь к этому?
— На первом консилиуме я взглянул на нее и подумал: какой консилиум? Бедняжка не жилец, — продолжал первый голос.
— Боялись, она не переживет ту первую ночь, — произнес второй голос.
Голос Уоррена, узнала Кейси.
— Но она удивила нас всех, — сказал первый, и его низкий голос был полон восхищения. — И вот теперь она дышит сама…
— И все-таки… — Уоррена очевидно одолевали противоречивые чувства. — Это не жизнь. Я уверен, она никоим образом не хотела бы провести всю оставшуюся жизнь в таком состоянии.
— Я понимаю, как вам тяжело, мистер Маршалл. Но мы пока не можем сказать, придет ли ваша жена в сознание.
— Вы — лучший невролог города. Ответьте, когда вы сможете это сказать? Через год? Через пять? Через пятнадцать?
Пятнадцать лет? Или даже пять? Господи, нет! Я и пяти месяцев не выдержу! Уоррен прав. Лучше умереть.
Но кто же, если не я, узнает правду о преступлении?
Кейси вдруг осенило. Именно эта загадка привязывает меня к жизни больше, чем трубки, которыми я опутана. Это занимает ум больше, чем телевизор, и стимулирует сильнее, чем разговоры подруг и отчеты врачей.
Мысль о том, что кто-то пытался убить ее, целиком завладела ее сознанием.
— Могу сказать только, что надежда есть, — бодро произнес доктор Кийт. — Кости срастаются, сердце в полном порядке, ваша жена сама нормально дышит, ее мозг функционирует.
— А есть шанс, что она способна на большее, чем мы предполагаем? Что она, например, слышит? Или видит?
Кейси затаила дыхание. Что скажет врач?
— Чрезвычайно маловероятно, — ответил доктор Кийт. — Но мы можем сделать тест на чувствительность роговицы.
— Как это происходит?
— Мы касаемся роговицы ватным тампоном, и если это вызывает моргание, значит, глазам вернулась чувствительность. Подавить моргание очень трудно.
— Но она и так моргает.
— Чисто рефлекторно. Я говорю о моргании как реакции на прямое воздействие. — Кейси услышала какой-то щелчок. — Видите, — сказал доктор Кийт, — я свечу вашей жене прямо в глаза. В нормальном состоянии человек бы моргнул. Человек в коме не моргает. Но это отнюдь не исключает того, что завтра она может начать видеть.
— А можно определить, слышит ли она? Доктор Кийт, мысль, что моя жена в сознании, но некоммуникабельна, что она в плену собственного тела, в ловушке собственной головы, не в силах дать нам знать…
— Я понимаю ваши чувства. Мы проведем исследование потенциала отклика мозга на звуковые раздражители.
— Как это делается?
— В уши пациента вставляются наушники, в которые подается серия звуков определенной тональности, и далее записывается отклик мозга — к нему подсоединяются электроды. Мы увидим волны, отвечающие раздражителю.
— Понятно. Давайте это сделаем.
Давайте сделаем!
— Мистер Маршалл, а почему вы думаете, что состояние вашей жены изменилось?
— Не знаю, не могу сказать точно. Но, понимаете, сестра моей жены на прошлой неделе сказала, что иногда на лице у Кейси появляется такое выражение, как будто она слышит, и ее слова не выходят у меня из головы.
Все замолчали. Наверное, рассматривают меня.
— Честно вам сказать, я не вижу в выражении ее лица ничего такого, что бы на это указывало. Но вы знаете ее гораздо лучше, чем я. И потом, все возможно. Однако будьте готовы к тому, что даже если тест покажет, что ваша жена может слышать, она не обязательно понимает смысл услышанного.
— Конечно, но все же я хочу знать.
— Не волнуйтесь так сильно, мистер Маршалл. Если окажется, что ваша жена может слышать, значит, ее состояние улучшается и, возможно, она на пути к полному выздоровлению.
Полное выздоровление. Неужели это возможно?
— Вы уже думали о том, куда отправить ее на реабилитацию?
— Я возьму Кейси домой, — сказал Уоррен.
— Я бы вам не советовал, — нахмурился доктор Кийт. — Еще по меньшей мере месяца два-три ей потребуется круглосуточное наблюдение и уход. Она под капельницей, ее кормят через трубку, каждые несколько часов ее нужно переворачивать, чтобы не допустить пролежней. Вряд ли вам все это по силам. Если передумаете, мы дадим вам список достойных мест…
— Я уже договорился с сиделкой и физиотерапевтом. И заказал специальную кровать с электронным управлением. Я думаю, доктор, моя жена предпочла бы быть дома.
— Ну что ж, тогда желаю вам успеха, мистер Маршалл. — Попрощавшись, доктор Кийт вышел.
— Ну, Кейси, ты слышала? — Уоррен придвинул стул к ее постели и сел. — Скоро мы узнаем, права ли Дрю. Это же прекрасно! — Он помолчал. — Если ты меня слышишь, то я хочу, чтобы ты знала, как много для меня значат эти два года с тобой. Ты была отличной женой, Кейси, и лучшей в мире возлюбленной, ты была спутницей жизни, какую только может пожелать мужчина. Дни, что мы провели вместе, стали самыми счастливыми в моей жизни. И для меня важно, чтобы ты знала об этом.
Я знаю. Я чувствую то же самое.
— Мистер Маршалл, — послышалось от дверей.
О господи, Пэтси.
— Простите, если помешала. Как вы сегодня? Выглядите не очень.
— Все в порядке, спасибо. И называйте меня Уоррен, прошу вас.
— Уоррен, — нежно повторила Пэтси. — Как себя чувствует миссис Маршалл?
— Без изменений.
В нос Кейси снова ударил запах лаванды.
— Смотрите, волосы у нее уже отросли там, где пришлось их сбрить, — заметила Пэтси, поправляя подушки. — Ой, а что это вы шею трете?
— Что-то немного свело. Должно быть, неудачно повернулся во сне.
— Дайте я посмотрю. Я окончила курсы массажисток.
Как же без этого.
— Вы прямо на все руки мастер.
— В жизни все пригодится. Где больно?
— Вот здесь. Да, в этом самом месте.
— Мышцы сильно напряжены, — деловито произнесла Пэтси. — И на этом плече тоже.
— Что ж, сейчас мне не до расслаблений.
— Но это ведь не шутки — вы каждый день приходите сюда, сидите на этом неудобном стуле, беспокоитесь о своей жене. Наверняка не высыпаетесь. У вас вся спина — ужас что такое.
Уоррен застонал.
— Расслабьтесь. Так, хорошо. Глубоко вдохните. Медленно выдохните. Хорошо. Но, конечно, вам требуется полный глубокий массаж.
— Мне требуется, чтобы моя жена выздоровела, — сказал Уоррен.
— Если вы сляжете, ей от этого лучше не станет. Вы должны беречь себя, мистер Мар… Уоррен. Иначе как вы будете за ней ухаживать, когда она вернется домой?
— Ну, в этом я рассчитываю на вас. То есть если ваше предложение остается в силе.
О нет. Это не очень удачная мысль. Кейси живо представила себе, как лицо Пэтси расцвело лучезарной улыбкой.
— Конечно, оно в силе. Я уже сижу на чемоданах. Как только выпишут миссис Маршалл, скажите, и я буду у вас.
— Дом большой. Я выделю вам отдельную комнату, красивую. Ох, как хорошо. Вам говорили, что у вас волшебные…
— Чем вы тут занимаетесь? — раздался вдруг голос. — Мне казалось, что больная здесь одна!
— Джанин, — встрепенулся Уоррен. — У меня немного свело шею, и Пэтси…
— Пэтси может идти, — отрезала Джанин.
Шорох, запах лаванды истаял.
— Я хочу выпить кофе. — Уоррен был немногословен. — Тебе принести?
— Нет, спасибо. — Джанин уселась на стул и ласково погладила Кейси по лбу. — Что же это такое, а?
— Что же это такое, а? — кричала она со слезами в голосе, размахивая утренней газетой перед отцом. — Почему ты позволяешь писать о себе такие вещи? Почему не подаешь в суд?
Отец засмеялся, глянув на свою шестнадцатилетнюю дочь.
— Пусть говорят, что хотят. Брань на вороту не виснет. У них нет доказательств, что я совершил что-то противозаконное.
— Противозаконное? — встряла в разговор Дрю. — Ты совершил что-то противозаконное?
Рональд Лернер не ответил — словно ее тут не было.
Кейси безмолвно застонала во сне. Ее вдруг настигли давние воспоминания об отце. Ей всегда казалось, что его можно описать одним словом — «слишком». Слишком красивый, слишком богатый, слишком обаятельный, слишком успешный. Голос слишком приятный, улыбка слишком обольстительная. Женщины, деньги, всеобщее восхищение — всего этого было у него в достатке.
Дед Кейси с отцовской стороны, успешный биржевой маклер, оставил своему единственному сыну наследство в несколько миллионов долларов, а тот превратил состояние почти в миллиардное. Рональд Лернер пользовался заслуженной репутацией человека проницательного, умного и решительного. Постоянно о нем ходили грязные слухи, но он от них только отмахивался, говоря, что мелкие людишки судачат от зависти.
— Ты заметила, он ничего не отрицал, — сказала Дрю, когда отец допил свой кофе и вышел из дома.
— Заткнись, Дрю.
— Сама заткнись.
— Он знал, ты думаешь, что эта компания вот-вот обанкротится? — спросила Кейси свою двенадцатилетнюю сестру. — Ну, как он мог это знать?
— А я откуда знаю?
— Вот и молчи, ничего ты не знаешь! — закричала Кейси.
— И ты тоже.
— Я знаю нашего отца!
— Ну да. — Допив свой апельсиновый сок, Дрю направилась к двери.
Кейси сидела несколько секунд неподвижно, а потом, уронив голову на стеклянную столешницу, разрыдалась. Потому что поняла: Дрю права. Отец изображал безразличие и широко улыбался, но не отрицал, что занимается противозаконными делами.
Дрю была права и еще в одном: Кейси не знала своего отца. Его воображаемый образ, который она себе нарисовала, совсем не соответствовал образу истинному.