«Нет, чего я жалуюсь вообще?» – подумал Освальд.
– Думаю, это будет неуместно, – вздохнул Макиавелли. – У меня только-только налаживаются отношения с Мариеттой…
– Тогда тебе следует поговорить вон с тем парнем, – указал Освальд на столик в юго-восточном углу здания.
А там сидел Никита Платов, его довольная чем-то жена, две рабыни из подарка верховного правителя, а также отец Варлам, тот самый священник, переданный Василием III.
Варлам оказался тем ещё пройдохой – быстро снюхался с одной безутешной купеческой вдовушкой, после чего очень быстро женился на ней. Видимо, женщине захотелось экзотики и она не смогла устоять перед обаянием русского попа.
После успеха спецоперации по обретению просторной жилплощади, отец Варлам съехал от Платовых, выделивших ему отдельную комнату, а на сэкономленные подъёмные, выданные Освальдом в самом начале, купил себе двух симпатичных рабынь, якобы для помощи по хозяйству. Вдова, известная Освальду как Чичик, отнеслась к новым рабыням положительно, так как финансовое положение у неё было такое себе, ведь со смертью мужа перехватить управление предприятием у партнёров она не смогла и имела из собственности только дом. Вроде бы, все в выгоде, но Освальд поразился тому, как ловко и быстро действовал священник…
Никите Платову эти оперативные действия пришлись по нраву, а также очень понравилось то, что говорил его жене отец Варлам. Вероятно, святой отец сказал, что можно и нужно. Условия новые, обстановка нестандартная, поэтому надо понимать реалии и вообще, в Риме веди себя как римлянин…
– А, это русские… – повернул голову Макиавелли. – Я с Никитой знаком лично, знаю о его проблеме.
– Вероятно, проблемы больше нет, – улыбнулся Освальд. – Вон, обжимается с двумя девицами…
– Знаешь, я не считаю, что обязательно нужно много женщин, – произнёс Никколо. – Человеку для жизни достаточно одной…
– Меня вот жена даже не спрашивает, – усмехнулся Освальд. – Раз в неделю, без перерывов на праздники, строго две девушки в порядке очереди.
– Повезло тебе, – вздохнул Никколо. – Мариетта вряд ли одобрит подарок верховного правителя…
– Ваш заказ готов, – подошли официанты.
На стол легли блюда с игуаньим мясом, приготовленным разными способами, столовые приборы, кувшины с напитками, а также блюдо месяца – цельнозапечёная курица, фаршированная ананасами. Кур в Мезоамерике, пока что, не так много, как хотелось бы, но сельское хозяйство делает определённые успехи в этом направлении.
Пахло одуряюще, но есть они не начинали. Должны прийти женщины.
Спустя минут десять, когда у Освальда начал урчать не выдерживающий подобных издевательств желудок, пришли Сула и Мариетта.
Они сумели наладить между собой партнёрские отношения. Примеров дружбы между женщинами Освальд не видел никогда в своей жизни, поэтому называл любые невраждебные взаимодействия между слабым полом только партнёрством.
Языковой барьер не помешал взаимопониманию между Сулой и Мариеттой, но даже этот барьер временен.
– Не заскучали? – спросила Сула.
– Садитесь уже, – не выдержал Никколо, – а то остыло почти.
Очередной мирный день в жизни Освальда подходил к концу. О тревогах завтрашнего дня думать не хотелось, но он, невольно, возвращался своими мыслями к обдумыванию грядущих неприятностей.
25. Стойкость
//Метцтитланский Союз, г. Метцтитлан, 21 декабря 1524 года //
Солнцестояние.
Хуицилихуитл IV не зря выбрал именно этот день для своей императорской инаугурации.
В Культе Вечного Солнца Освальд уделил особое внимание празднику солнцестояния, указав, что это очень благоприятный день для торжеств и памятных мероприятий. Народ уже привык, что на солнцестояние, летнее и зимнее, выпадают праздничные дни и обязательно масштабные торжества с некой неожиданной изюминкой.
На этот раз, в качестве неожиданной изюминки, будет футбольный матч на окончательно завершённом стадионе «Империал-Арена». Назвали стадион в честь инаугурации Эль Президенте в императоры, а чемпионат будет называться Чемпионатом Императорского Солнцестояния. Следующие три месяца заявленные футбольные команды будут играть за титул чемпионов и за главный приз – сто тысяч медных монетлей.
На пирамиде Вечного Солнца, главном храме Метцтитлана, стояли только самые близкие для будущего императора люди. И принцесса Эрендира.
Вообще, логику в действиях Хуицилихуитла проследить можно: женитьба на принцессе пурепеча позволит ему, формально, заявить права на их земли, ведь иреча Тангаксоан II достоверно мёртв, погибнув во время партизанских действий под сгоревшим дотла Цинцунцаном. Детей у него, кроме Эрендиры, нет, поэтому есть обоснованное мнение, что претензии на земли пурепеча может предъявить только правообладатель принцессы Эрендиры. И Хуицилихуитл IV знал только один способ, как можно им стать.
Она очень недовольна, смотрит волком, но от агрессивных действий её уже отучили и она просто смиренно ждёт, когда же это всё закончится.
– Начинаем, – произнёс прелатль Куохтемок, после длительного наблюдения за солнцем.
Видимо, подгадывал наиболее благоприятный момент…
Затрубили медные трубы, а от основания пирамиды раздался многоголосый выдох. Наконец-то, началось.
Освальд знал свою роль, поэтому поднял ящик, стоящий у ног и медленно понёс его ко встающему с трона верховному правителю.
Этикет инаугурации разрабатывали жрецы Вечного Солнца, поэтому то, что будет происходить дальше, ещё не видел никто.
Ос поставил ящик у ног правителя.
Подключился Охтли: упал на колени и пополз к ящику. Аналогично поступили и жёны Хуицилихуитла IV. Эрендире пришлось получить тычок дубинкой от гвардейца, чтобы начать выполнять свою часть.
Освальд встал на одно колено и подал сигнал барабанщикам.
Удар.
Все задействованные, включая Освальда, но исключая Хуицилихуитла IV, положили руки на крышку ящика.
Удар.
Ящик был синхронно открыт, а Охтли отполз назад с не нужной теперь крышкой.
Удар.
Хуицилихуитл подошёл к ящику, а Охтли приполз обратно.
Удар.
Освальд достаёт булатную кирасу и вручает её правителю. Две жены его раскрывают крепления и помогают надеть сталь на голый торс. Неприятные ощущения, вероятно, но подобрать уместно выглядящий поддоспешник не удалось.
Удар.
Охтли достаёт булатные поножи с набедренниками. На этот раз, надеть их помогают Освальд и Эрендира. Последняя делала свою работу, но поджав губу и всем своим видом выражая недовольство.
Удар.
Освальд и Эрендира отходят назад, а жёны Неуцтика и Зиткэла достают из ящика наручи, после чего вдевают в них руки верховного правителя.
Удар.
Освальд достаёт из ящика шлем и передаёт его Хуицилихуитлу. Тот надевает его и размещает поудобнее.
Удар.
Охтли достаёт булаву и щит-баклер, то есть скипетр и державу. Хуицилихуитл берёт инсигнии в руки и поднимает их вверх.
Удар.
Прелатль Куохтемок взмахивает кадилом и окропляет вполне состоявшегося императора самым чистым спиртом в городе.
– Сим правиши долгие года, – напутствовал он императора на старинном диалекте науатля.
– На то воля Вечного Солнца, – синхронно подтвердили все присутствующие.
На этом инаугурация была завершена, точнее, её самая ритуальная часть.
Хуицилихуитл IV решил, что, раз уж он станет императором, то надо и имя себе подобрать под стать. Он знал, что в Европе Папы Римские принимают новые имена при избрании. А раз всяким папам можно, то чем хуже верховный правитель?
И, естественно, он выбрал нечто, что считалось крутым в метцтитланском обществе.
Теперь его зовут императором Оцелотлем I.
«Ягуар, но не Ленд Ровер, а животное», – мысленно усмехнулся Освальд. – «Символично, учитывая, что у меня фамилия Точтли – кролик. Кролик, работающий на Ягуара… В этом что-то есть…»
И Эль Президенте вышел на край вершины пирамиды, чтобы пообщаться с народом.
– Гордые жители Метцтитлана! – громко заговорил он. – В этот достопамятный день, под бдительным взглядом Вечного Солнца, началось наше благополучное будущее!
Народ заорал восторженно. В целом, Хуицилихуитл IV пользовался поддержкой народа, так как он, ещё до прихода Освальда, был культовой личностью, а с новой религией, новыми завоеваниями, беспрецедентным ростом уровня жизни и победой над голодом, стал где-то на уровне бога из прошлой религии. Несомненно, кто-то ему уже давно поклоняется, не приняв новой религии и не отказавшись от старой. Дополнительным фактором было то, что в городе уже стоит две ростовые статуи из мрамора, очень достоверно изображая Хуицилихуитла IV в самых величественных и внушающих позах.
Работал над статуями сам Альфонсо Ломбарди, прибывший в Новый Свет полгода назад. Ваял статуи он быстро, так как Хуицилихуитлу IV не терпелось увидеть себя, но в камне. Но Ломбарди был профи, ученик одного из лучших скульпторов Италии – своего дяди Пьетро Ломбарди. Но дядя его давно умер, завещав племяннику стать легендой.
А ещё Освальд, буквально, охренел, когда узнал, что легендарный Микеланджело сейчас вполне себе жив и здоров. Он в Риме, ваяет статуи по папскому заказу. И кидать Папу Римского для него было неприемлемо, поэтому он отказал Макиавелли, и не соблазнили его щедрые посулы. Он просил обратиться через пару лет, когда работа по контракту со старым Папой будет завершена. У Освальда поджилки тряслись от перспектив. А что, если САМ Микеланджело сотворит что-нибудь гениальное именно в Новом Свете? Именно в Метцтитлане? И Освальд, пусть и косвенно, приложит к этому свою руку? Это было бы потрясающе…
Леонардо да Винчи, к сожалению, уже умер. В 1519 году, старым и никому не нужным. Окажись Освальд тут лет на десять пораньше, возможно, удалось бы пересечься…
«Окажись я здесь на десять лет раньше, всё пошло бы совершенно иначе», – подумал Освальд, перестав слушать речь императора. – «Вообще, Копчёный мог дать кейс с этим дерьмом Пако. И тогда я бы просто сдох, а здесь оказался бы Пако. И бес его знает, как бы всё тут повернулось…»