Сажусь на стул и подтягиваю под себя ноги. Одной рукой обхватываю кружку с ароматным зеленым чаем, а пальцами второй вожу по тачпаду, изучая резюме и отсылая приглашения на собеседование заинтересовавшим кандидатам.
Макс так и не появился. Пусть он предупредил, что сегодня не приедет, я все же ждала его. В квартире удручающе тихо. Раньше я радовалась одиночеству, однако в последнее время оно все больше угнетает. Слишком многое изменилось за этот месяц. Наверное, я была бы рада даже шуткам Богдана и его самодовольной ухмылочке, которой он выводит меня из себя за считаные секунды. Но я не видела его со вчерашнего вечера. Довольно странно чувствовать тоску по человеку, к которому не испытываешь теплых чувств. И тем не менее это так.
Закрываю ноутбук и встаю из-за стола. Взгляд цепляется за конверт, лежащий рядом с другими документами. Вскрываю его, и на глаза попадается первая фотография… а остальные высыпаются из рук и падают на пол.
Все мое прошлое, запечатленное на десятке снимков, безжалостно врывается в жизнь, которую я тщательно оберегала.
Ноги подкашиваются, и я падаю на пол. Взгляд лихорадочно мечется от одного снимка к другому, а тело пробирает мелкая дрожь, доходящая до самого сердца и вытесняющая из него все светлое и теплое. То, что я так бережно хранила все эти годы. Хватаю один снимок за другим, рву на части, желая освободиться от этой грязи, но пальцы не слушаются, и фотографии вновь падают на пол, насмехаясь надо мной одним своим существованием.
Взгляд затуманивается, но задерживается на одной фотографии. Его рука на моем плече. Он так крепко прижимает меня к себе, что даже спустя столько лет я чувствую эту боль. Грудь сдавливает, и я не могу сделать вдох. Хватаюсь руками за горло, пытаясь хоть как-то вдохнуть и прогнать это воспоминание, но оно уже поймало меня в свою паутину, утащило во тьму боли, унижения и уничтожения души.
Первый всхлип срывается с губ слишком тихо, за ним еще один и еще. Обхватываю себя руками и отползаю к стене. Я должна быть в безопасности. Это не может вновь повториться.
Но я чувствую, как моего плеча вновь касается его рука, и вскрикиваю, ощущая отголоски прошлой боли.
Глава 16
Удар, еще один и еще. Костяшки пальцев изнывают от боли, а тело гудит от напряжения. Заношу руку и снова бью по груше. Гулкий звук разносится по пустому залу. Не обращая внимания на неприятные ощущения, продолжаю изматывать себя. Проще было бы забыться с помощью привычных средств – те же физические упражнения, только с приятным итогом, – но сегодня я хочу чувствовать чертову боль.
Только боль – и никаких воспоминаний. Они не должны были всплыть, но практически сутки в моей голове стоит детский смех и образ маленького ангелочка с пухлыми щечками. Я ненавижу эти воспоминания за то, что они так плотно укоренились в памяти.
С рыком бью по груше и закусываю губу от неприятных ощущений. Прислоняюсь лбом к холодной коже и пытаюсь унять сбитое дыхание. Прошлое должно оставаться в прошлом, и никак иначе, но я уже полтора года живу с ощущением потери и ничего не могу с этим поделать.
Как можно скучать по несбывшимся мечтам? По планам? По тщательно построенному будущему? Разве может от этого разрываться сердце? Разве может душа спустя столько времени болеть от того, что рухнуло в одночасье?
Раньше я сомневался в этом. Я был бесчувственным и эгоистичным засранцем, а потом судьба преподала мне урок и заставила пройти все девять кругов ада. И, кажется, я застрял на одном из них.
Отталкиваюсь от груши и направляюсь в душ. В этот же момент дверь спортзала в очередной раз открывается. Наверняка охранник, которому я заплатил, чтобы он сделал вид, что меня здесь нет, уже мечтает о моем уходе.
Быстро ополаскиваюсь, натягиваю чистую одежду и покидаю старенький спорткомплекс.
Время близится к полуночи – по нью-йоркским меркам, жизнь только начинается. Обычно в этот час я захожу в клуб, чтобы подцепить новое увлечение, трахнуть в своей квартире, а наутро избавиться. И в данный момент я бы все отдал, только бы оказаться подальше от этого проклятого города, который пробуждает во мне давно забытые чувства.
На подходе к дому замечаю, что машины Миры нет, но свет в квартире горит. Миру я тоже избегаю – по той же причине. Веду себя как полоумный идиот, зачем-то цепляющий ее на каждом шагу. Если бы Макс знал, какие мысли крутятся в моей голове, уже давно бы выставил вместе с вещами и повесил на дверь замок, дабы я не мог приблизиться к его подружке.
Усмехнувшись, запрокидываю голову и смотрю на звездное небо. Легкий летний ветерок и стрекот цикад – единственное, что сейчас окружает меня. Но стоит мне подняться в квартиру, как я вновь начну чувствовать.
Я борюсь с собственными демонами, в то время как у Миры полный комплект своих. В моей жизни мало людей, до которых мне есть дело, и я хочу, чтобы все так и оставалось. Поэтому лучшим решением будет съехать в гостиницу, а потом, дождавшись сестру, и вовсе вернуться в Нью-Йорк.
Открываю дверь квартиры и кидаю сумку на пол. Не знаю, смогу ли я куда-нибудь заселиться в такое время, но не хочу больше здесь оставаться.
Стоит сделать пару шагов, как до меня доносится сдавленный всхлип. Останавливаюсь и бросаю быстрый взгляд на комнату Миры. Дверь распахнута, но, заглянув туда, я никого не нахожу. Сначала кажется, что мне показалось, но я снова слышу всхлип, который теперь становится надрывным и отчаянным.
– Нет, нет, нет, нет… – Судорожные и обрывочные слова, на грани безумия и страха, заполняют комнату. – Ты не можешь вновь меня забрать, только не сейчас.
Ноги сами несут меня на кухню, и, когда я переступаю порог, останавливаюсь, словно громом пораженный.
Руки Миры трясутся. Она хватает разбросанные по полу фотографии, остервенело рвет их на части и дрожит всем телом. Схватив один снимок, Мира застывает на мгновение, а затем с ее губ слетает полукрик, и она отбрасывает фото в сторону, резко отпрянув к стене.
– Мира, – шепотом зову я, стараясь не напугать, но она меня не слышит.
Что, черт возьми, тут происходит?
Протягиваю руку, чтобы коснуться ее, но одергиваю себя, так как понятия не имею, что сейчас делать и не усугублю ли я ситуацию.
Меня пробирает озноб. Такое ощущение, что внутри все трясется от ужаса, который я вижу в обычно колком взгляде Миры.
Сломленная, запуганная, слабая. Обратная сторона Миры, которую мне не доводилось раньше видеть. Она обхватывает себя руками и раскачивается из стороны в сторону, так и не замечая меня.
Я не могу вот так ее оставить. Где бы ни пропадал Макс, сейчас здесь только я.
Аккуратно присаживаюсь на корточки, протягиваю руку и едва уловимо дотрагиваюсь ее плеча.
– Нет! – раздается громкий и надрывный вопль Миры. – Пожалуйста, не надо!
Она отскакивает от меня и выставляет перед собой руки, заливаясь слезами.
– Мира, это я… – шепчу я, приподнимая руки, показывая, что ей нечего бояться. – Это я, Богдан.
Она лихорадочно трясет головой.
– Пожалуйста, – сдавленно произносит она. – Оставь меня в покое, ты уже и так забрал все, что мог.
Я ни черта не понимаю, но, когда вижу Миру в таком состоянии, во мне просыпается давно забытый инстинкт. Я хочу ее защитить.
Не знаю, что это – паническая атака или еще какая-нибудь психологическая ерунда, я в этом не силен, но одно знаю точно: Мира сейчас где-то далеко. В кошмаре, который все больше забирает ее в свой плен.
Облизнув пересохшие губы и не двигаясь с места, произношу как можно спокойней:
– Колючка, это я. – Пытаюсь выдать самодовольную улыбку, чтобы как-то отвлечь ее. – Давай же, иди ко мне. Это всего лишь я.
Мира поднимает голову от колен и бросает на меня испуганный взгляд.
– Мне снова будет больно. Я не хочу. – Ее глаза, мокрые от слез, смотрят с такой мольбой, что мое сердце разбивается на тысячу осколков. – Пожалуйста…
– Нет. Клянусь. – Протягиваю руку, и Мира вздрагивает от этого жеста. – Просто отдай его мне. Отдай свой страх, – шепчу я.
Не знаю, правильно ли действую, но я пытаюсь дать понять Мире, что это всего лишь кошмар, безумный страх, сковавший ее.
Придвигаюсь чуть ближе, стараясь не пугать, но в то же время быть рядом. Беру ее ледяные ладони в свои, подношу к губам и оставляю на них легкие поцелуи.
– Его нет, – тихо произношу я, касаюсь щеки Миры и стираю мокрый след.
Всхлип, за ним еще и еще – непрекращающаяся череда рыданий вырывается из ее груди. Я прижимаю ее к себе, крепко обхватив за плечи. Мира цепляется за меня так, будто только я способен ее спасти. Ее пальцы впиваются в мою спину, и она все больше вжимается в меня. Подхватываю ее на руки и усаживаю к себе на колени, давая возможность выплакаться и отдаться слабости, которую она тщательно скрывает на протяжении всего времени.
Я не осознаю, что делаю, просто глажу Миру по спине, целую в макушку и прижимаюсь щекой к ее голове. Жду, когда она успокоится и поймет, что не одна.
Не знаю, сколько мы находимся в таком положении. Я не замечаю онемевших ног и сухости в горле, мне плевать на весь окружающий мир. Сейчас важна только она – девушка, тихо всхлипывающая в моих объятиях и молящая о помощи.
Мы сидим так до рассвета. Мира успокаивается и засыпает у меня на груди, не отпуская мою футболку. Кое-как я пишу сообщение Максу, чтобы он немедленно возвращался домой, где бы ни был, но при этом я не хочу выпускать Миру из своих рук.
В моей жизни есть люди, о которых я готов заботиться, но ради колючей девчонки, презирающей меня каждую секунду своей жизни, я готов на большее.
Глава 17
– Мира! – раздается крик, а за ним громкий стук двери о стену.
Макс влетает в гостиную и озирается по сторонам. Делает несколько шагов, а затем замечает меня, держащего Миру в объятиях. Я так и не смог встать с пола, чтобы отнести ее в кровать. Сначала руководствовался тем, что не хотел ее будить, но по факту просто не смог выпустить ее из своих рук. Не хотел, чтобы ее вновь одолевали кошмары или что бы то ни было.