– Поищу сухую футболку у Макса. – Мира пролетает мимо и хлопает дверью.
Я тихо смеюсь и принимаюсь за работу. Расстилаю полотенце на полу и наклоняюсь к прорванной трубе. Хоть чему-то полезному отец смог меня научить. До тех пор пока у нас не появились деньги, все поломки в доме он устранял сам. Я же впитывал всю информацию как губка.
Закончив с трубой, поднимаюсь с пола и, вытерев полотенцем руки, выхожу из кухни. Нахожу Миру за барной стойкой. Она наливает в заварочный чайник кипяток и ставит рядом две чашки.
– Думаю, до утра труба продержится, но я бы поскорее вызвал мастера и заменил ее. Либо я могу сделать все сам. – Сажусь на высокий стул.
– Теперь ты не только бармен, но и сантехник. – Мира улыбается, но избегает моего взгляда.
– Страшно представить, что вы будете делать, когда я уеду.
Мира ничего не отвечает, разливает по чашкам чай и придвигает одну мне.
– Кстати, держи. – Она протягивает серую футболку. – Это лучшее, что я смогла найти.
– Спасибо. – Я одеваюсь и вздрагиваю. Возиться в холодной воде – малоприятное занятие.
Обхватываю чашку с чаем и делаю глоток. Теплый напиток приятно согревает.
– Значит, перемирие? – спрашиваю я.
– Вроде того. Не знаю, простит ли Полина Макса так быстро, но они должны хотя бы поговорить. – Мира обходит барную стойку и садится напротив меня.
– А ты бы простила?
– Измену? Никогда, – не задумываясь отвечает она. – Какой в этом смысл? Ждать, когда подобное произойдет вновь? Нет уж. В жизни и так хватает проблем, так зачем ее тратить на то, что уже умерло?
Она крутит чашку в руках и смотрит на нее задумчивым взглядом.
– А ты?
– Хотел бы я сказать «нет», но порой обстоятельства складываются далеко не в нашу пользу.
– То есть это не ты изменил? – В ее голосе слышно явное изумление.
Я даже не обижаюсь. Учитывая мой образ жизни, естественно, что Мира подумала на меня. Легко судить по внешнему виду. Еще легче показывать миру ту часть себя, за которой просто спрятаться.
– И ты простил? Извини, это не мое дело. – Она осекается.
– Я и раньше догадывался, но меня все вполне устраивало.
Мира хмурится. Ее брови сходятся на переносице, и между ними образуется маленькая морщинка, которую так и хочется разгладить пальцем.
– Вероятно, это моя главная ошибка. Прими я это решение раньше, мы бы смогли разойтись по-человечески. Но я настолько погрузился в работу, что мне чисто физически было не до выяснения отношений.
– Звучит грустно и одиноко.
– Очень верно подмечено.
– Тогда почему ты простил, когда узнал обо всем?
Провожу пальцем по ободку чашки, кручу ее в ладони и наблюдаю, как мелкие чаинки, попавшие сквозь фильтр, плавают из стороны в сторону. Они будто фрагменты разрушенной жизни – витают рядом, чтобы стать единым целым. Но то, что умерло, уже нельзя возродить.
– Таня забеременела. – Я продолжаю следить взглядом за чаинками.
Повисает неловкое и напряженное молчание.
Вот она – та часть моей жизни, которую я тщательно скрываю. Я молчал об этом на протяжении последних полутора лет, но сегодня Таня вскрыла эту рану, и она никак не перестает кровоточить. Я будто заново испытываю все эмоции. Сначала неверие. После того как мы разошлись, Таня заявилась ко мне в студию и показала снимок УЗИ. Я бы мог усомниться, что это мой ребенок, но мы сделали тест на отцовство. Неверие быстро сменилось радостью. Мне было наплевать, кто и что обо мне подумает, я был готов сделать все, чтобы ребенок родился в полноценной семье. Я любил его, даже когда не мог подержать в руках. На некоторое время моя жизнь обрела смысл. Мне хотелось заботиться о ком-то. Стать большим для кого-то.
Перевожу взгляд на Миру. Она смотрит на меня во все глаза и тяжело дышит.
– То есть у тебя есть ребенок?
– Этого я не говорил. – Делаю глоток чая. – Таня была на шестом месяце, когда потеряла ее.
– Мне так жаль, – шепчет Мира.
– Наверное, я сам во всем виноват. – Я пожимаю плечами. – Таня не хотела ребенка, но я настоял, чтобы она рожала. Ее главным условием было наше воссоединение, и я не раздумывая согласился.
Взгляд Миры наполняется сочувствием и скорбью. Она протягивает ко мне руку, но поджимает пальцы, не решаясь дотронуться.
Понятия не имею, почему рассказываю ей обо всем, но я так устал избегать этой темы. Устал бежать от боли, которую испытал, когда мне позвонили из госпиталя. Устал делать вид, что все в прошлом, хотя это не так. В одном Таня права: сейчас у нас могло быть намного больше – то, о чем мы и не мечтали.
Все, что у меня осталось, – снимок УЗИ и осознание того, что сейчас у меня могла быть годовалая дочь.
– Ты не должен себя винить. – Мира все же касается моих пальцев и слегка сжимает их.
– Это уже не имеет значения. – Запрокидываю голову и делаю глубокий вдох.
– Неправда. От боли нельзя просто так отмахнуться, – хрипло возражает она. – Так же как и от прошлого.
Я смотрю на нее. В ее глазах скапливаются слезы, и Мира быстро моргает, чтобы прогнать их. Неосознанно переплетаю наши пальцы. Ее кожа теплая и нежная. Все в этой девушке противоречит себе. Она словно загадка, на которую есть два ответа. Они оба верны, но только один ближе всего к истине. Мне хочется разгадать ее. Узнать ту, из-за которой мое атрофированное сердце начинает биться чаще.
Мой взгляд скользит по ладони Миры, выше по татуировкам, поднимается к тонкой шее. К приоткрытым пухлым губам, с которых слетает тихий вздох, когда мы сталкиваемся взглядами. Мы придвигаемся ближе, и напряжение между нами становится настолько невыносимым, что я слышу, как бьется собственное сердце. Мне хочется сгрести ее в объятия, сократить любое расстояние между нами и не отпускать.
– Я хочу кое-что проверить. – Мой голос звучит чертовски хрипло.
Поднимаю руку и касаюсь ее щеки. По телу Миры пробегает дрожь, и она закрывает глаза. Не спеша убираю прядь волос ей за ухо и оставляю руку на шее, нежно поглаживая большим пальцем пульсирующую венку.
– Богдан, – едва уловимо шепчет она.
Я не даю ей договорить и, наклонившись, касаюсь ее губ своими. Мира тихо ахает. Ее пальцы подрагивают в моей руке. Всего лишь секунда, но меня будто ударило током. Немного отстраняюсь и касаюсь ее лба своим. Каждый ее выдох становится моим вдохом. Ее глаза распахиваются, и Мира смотрит на меня пронзительным взглядом в поисках ответа. Если она оттолкнет меня – так тому и быть. Я отступлю, и мы забудем о произошедшем. Пусть кричит на меня, что я только и думаю о том, как бы затащить ее в постель. Но вместо этого Мира решительно притягивает меня к себе и целует. Робко, неуверенно. Так, словно делает это впервые. Ее губы касаются моих в нежном поцелуе, а пальцы впиваются в ворот футболки. Мне хочется прикасаться к ней. Изучать ее. Тонуть в ее аромате. Беру ее лицо в ладони, мягко провожу языком по нижней губе. Мира приоткрывает рот, и я проскальзываю в него языком. Углубляю поцелуй, но не перехожу грань дозволенного. Всего лишь пробую ее на вкус, а затем она отвечает тем же.
Когда ее ладони останавливаются напротив моего сердца, я понимаю, что пропал. Движения Миры робкие и едва уловимые, но они настоящие, и мне хочется, чтобы она не переставая касалась меня и мое сердце продолжало биться.
– Подожди, – хрипло выдыхает Мира.
Она прерывает поцелуй и немного отстраняется. Я не могу ее отпустить, поэтому вновь притягиваю. С губ Миры срывается тихий стон, когда моя ладонь скользит по ее талии.
– Нет. – Она все больше отстраняется и машет головой.
– Мира. – Я тянусь к ней, но она спрыгивает со стула.
В ее глазах отчетливо видна паника. Она запускает пальцы в волосы и продолжает качать головой, словно не верит в то, что произошло.
– Мы можем поговорить?
Она касается своих губ кончиками пальцев и смотрит мне в глаза.
– Я… Мне надо…
Мира резко разворачивается и выбегает из клуба. Я следую за ней, но не успеваю. Единственное напоминание о том, что она действительно здесь была и я не сошел с ума окончательно, – красный свет задних габаритов ее машины и ощущение ее губ на моих.
Глава 23
– Полина, открывай! – Я стучу ладонью по деревянной двери.
Господи, только не спи. Умоляю, Поля, открой чертову дверь, иначе я сейчас умру.
Я знаю, что Аня по выходным у родителей подруги, поэтому давлю на кнопку звонка.
– Мира? Что случилось? – Полина потирает глаза и зевает.
Забегаю в квартиру и направляюсь на кухню. Наливаю себе воды и за несколько глотков осушаю стакан, совершенно не беспокоясь о том, что большая часть пролилась на майку. Прикладываю ладонь к груди, пытаясь успокоиться. По-моему, у меня сейчас случится сердечный приступ.
Просто дыши.
– Ты объяснишь, что произошло? – раздается встревоженный голос Полины позади.
Я машу головой. Не уверена, что этот жест предназначается подруге.
Он поцеловал меня. Господи боже, а я поцеловала его в ответ. О чем я только думала?
– Мира?
– Богдан поцеловал меня, – выпаливаю я.
Поворачиваюсь к Полине и вижу ее изумленный взгляд. Она открывает рот, чтобы задать вопрос, но я качаю головой и начинаю метаться из одного угла комнаты в другой. Мне катастрофически не хватает воздуха. Подхожу к окну и распахиваю его настежь. Прохладный ветерок залетает внутрь и успокаивает разгоряченную кожу. Мне кажется, я до сих пор чувствую его нежные прикосновения и чувственный поцелуй на губах. Сердце предательски быстро бьется, и я никак не могу его затормозить. Стоит закрыть глаза, как я вновь отчетливо вижу Богдана. Как он медленно придвигается ближе, как его рука ласково и едва уловимо касается моей щеки, а затем его губы оказываются на моих.
– Если ты не против, я бы хотела узнать полную версию событий. – Полина садится на подоконник рядом и берет мою руку.
– Мы разговаривали, а потом он просто взял и поцеловал меня, – хрипло объясняю я.