Теперь мы живем вместе, поддерживая друг друга на плаву, когда это необходимо.
Я ставлю стаканчик кофе для Макса на кухонный стол и оборачиваюсь на тихий дверной скрип. Брюнетка с короткими, слегка растрепанными волосами отчаянно пытается привести прическу в порядок, на пальце другой руки висят туфли. Она ставит обувь на пол, поднимает голову и, увидев меня, замирает.
Три. Два. Один.
– Спокойно, – негромко произношу я, будто укрощая дикое животное. – Опережу твои извинения: я не его девушка.
Она так громко выдыхает, что у меня вырывается смешок.
– Максим не упоминал, что с кем-то живет, – говорит она и неуверенно делает пару шагов мне навстречу. – Я Настя.
Еще бы Макс об этом сказал.
– Мира. Я подруга этого засранца. – Я взглядом указываю на комнату позади нее, откуда вываливается сам виновник происшествия.
Светло-русые волосы взъерошены, на щеке виднеется след от подушки, а на бедрах висят домашние штаны. Макс босиком шлепает по полу, подходит к девушке и приобнимает ее за талию.
– Я смотрю, вы уже познакомились. – Он почесывает затылок свободной рукой.
– Ага, – подтверждаю я.
Макс смотрит на меня взглядом, мол, скажи что-нибудь, чтобы она ушла, но вместо этого, мило улыбнувшись, я удаляюсь на кухню. Допиваю свой кофе и кидаю стаканчик в мусорное ведро.
– Позвонишь вечером? – с надеждой спрашивает Настя у Макса.
Конечно, позвонит, и не раз. У него целый список таких, как ты.
– Обещаю, – заверяет он.
Не могу удержаться и тихо смеюсь. Легкий хлопок двери – и через пару секунд довольный Макс садится на стул. Я подхожу и протягиваю ему стаканчик с эспрессо.
– Знаешь, у одной из них когда-нибудь случится сердечный приступ, и ты будешь в этом виноват, – замечаю я и опираюсь спиной о кухонный шкафчик.
– Зато так проще, с утра они не задерживаются и сразу уходят. – Макс делает глоток кофе.
– Так вот, оказывается, какая главная причина, почему мы живем вместе? Ты меня используешь как прикрытие.
Макс громко смеется и, дернув рукой, проливает на себя кофе. Я протягиваю ему полотенце.
– Не только. Ты по утрам приносишь мне потрясающий кофе. – Он указывает взглядом на стаканчик в руке.
Засранец. Что я еще могу на это сказать? Закатываю глаза и ухожу в комнату. Сегодня у Макса день рождения. Двадцать пять лет. Так много времени прошло с того дня, когда мы первый раз увиделись, но он ни капли не изменился.
Достаю из шкафа подарок и возвращаюсь на кухню. Макс в ожидании ерзает на стуле. Как только я протягиваю коробку, он сразу же принимается ее нетерпеливо распаковывать.
– Ты специально, да? – недовольно бормочет Макс, отрывая очередной слой бумаги.
Я смеюсь.
Облокачиваюсь на столешницу и наблюдаю, как кусочки оберточной бумаги летят в разные стороны. Когда последний слой упаковки падает на пол, Макс быстро открывает коробку, вытаскивает бумажный наполнитель, а затем резко поднимает голову, устремляя на меня изумленный взгляд. На мгновение он замирает и несколько раз удивленно моргает. А через секунду ставит коробку на стол, подскакивает и сжимает меня в удушающих объятиях. Я смеюсь и целую его в щеку.
– С днем рождения тебя. – С этими словами я крепко обнимаю Макса в ответ.
– Мира, ты с ума сошла?! Это же коллекционный мяч! – Он отпускает меня.
– Достаточно сказать «спасибо».
Макс целует меня в лоб и еще раз крепко обнимает.
– Спасибо, люблю тебя. – Он отстраняется, и на его губах играет такая счастливая улыбка, что я сама невольно улыбаюсь.
– А я тебя. – Я протягиваю руку и взъерошиваю его волосы.
Часы, проведенные в поисках именно этого футбольного мяча, и трудности с доставкой стоили этой реакции.
Макс почесывает затылок, а затем его брови сходятся на переносице.
– Черт, теперь мне придется хорошенько потрудиться над твоим днем рождения, – говорит он задумчиво.
– Я уже в предвкушении…
Он достает из коробки мяч и направляется в свою комнату.
– Я серьезно, в этом году ты не отвертишься! – кричит он оттуда.
– Это ты так думаешь.
– Тебе исполнится двадцать пять, и я хочу повеселиться.
– Именно поэтому я устраиваю тебе вечеринку, чтобы потом ты от меня отстал.
Взяв в комнате вещи, захожу в ванную. Нужно принять душ и отправляться в клуб. В этом году практически вся организация праздника на мне. За столько лет нашей дружбы я выучила все предпочтения и желания Макса – девять лет проживания под одной крышей особенно в этом помогли.
Включаю прохладную воду и встаю под душ. Выдавив немного кокосового геля на мочалку, провожу ею по телу, уделяя особое внимание татуировкам. Поднимаюсь по правой руке, минуя большой браслет из пионов на предплечье. Один. Провожу по плечу со стаей колибри, сидящих на веточках. Два. Веду вниз по левой руке, доходя до запястья, на котором набит браслет с парой нитей. Три. Самая тяжелая область. Касаюсь феникса на ребрах. Тело пронзает боль. Она скорее фантомная, чем физическая. Четыре. Спускаюсь к бедру и веткам пиона, покрывающим его.
Пять.
Пять тату, скрывающих мою тайну. Замечательный способ замаскировать то, что не хочешь показывать. Тяжелее всех дался феникс. Мне стоило немалых усилий и множества часов у психотерапевта, чтобы раздеться перед тату-мастером и набить именно феникса. Ведь после смерти он возрождается.
Возродилась и я. Хотя иногда в этом сомневаюсь.
Чересчур много воспоминаний и размышлений для одного приема душа. Выключаю воду и, переодевшись, направляюсь обратно в комнату.
Макс сидит на диване, разговаривая по телефону.
– Я скоро буду, – сообщает он кому-то.
Захожу к себе, снимаю полотенце с головы и наношу на волосы масло, чтобы кудри легче расчесывались. Лет до шестнадцати меня все дразнили из-за прически: волосы были короткими и тусклыми, и я не давала им никакого шанса отрасти. Теперь же они доходят почти до поясницы. Я полюбила их. С ними я еще больше похожа на папу. От этого воспоминания в груди все сжимается.
Он в лучшем мире.
Я рада, что папа не видит человека, в которого я превратилась. А точнее – голую оболочку. Как и любой родитель, он желал для меня лучшей жизни.
Откинув голову назад, делаю глубокий вдох и устремляю взгляд в потолок. Это все из-за недосыпа. Я не должна об этом вспоминать. Захлопнув дверь в прошлое, направляюсь на кухню.
Я успеваю съесть всего пару ложек йогурта, когда появляется Макс и смотрит на меня каким-то загадочным взглядом.
– Ты долго собираешься смотреть, как я ем, или наконец начнешь говорить?
Он несколько раз кивает, проводит рукой по шее и неуверенно поджимает губы.
– Тут такое дело… – произносит он, замявшись.
Я кладу ложку в миску и с трудом проглатываю еду. Если Макс говорит эту фразу, значит, он с кем-то переспал. В прошлый раз это была официантка из клуба. Я не против, пусть спит с кем захочет, тут я ему не указ, но персонал – совершенно другое дело. И после нашего разговора я надеялась, он это уяснил.
– Ты опять переспал с кем-то из клуба? Хотя бы на работе ты можешь держать свою чертову ширинку закрытой?! – упрекаю я.
Макс удивленно распахивает глаза:
– Что? С чего ты взяла, что я переспал с кем-то из клуба?
– А разве нет?
Он усмехается. Я же не вижу ничего смешного.
– Поверь, после того раза я и на метр к ним не приближаюсь. Тут дело в другом. – Макс снова потирает шею.
Значит, все еще хуже.
– В общем, у нас некоторое время поживет один мой друг, – слова так быстро вылетают из его рта, будто он решил сорвать пластырь с раны.
Я на мгновение застываю и шокированно смотрю на Макса.
– И как долго ты забывал мне это сказать?
– Ну, несколько дней… – тянет он и вяло пожимает плечами. – Может, неделю или две.
Последняя фраза разжигает мой гнев в тысячу раз сильнее.
– Серьезно?!
– Я правда забыл. Замотался в клубе, – начинает оправдываться Макс.
Конечно, замотался цеплять очередное отвлечение от проблем.
– Что за друг? – Я даже не пытаюсь скрыть раздражения и потираю пальцами виски.
Он откашливается и произносит одно-единственное слово:
– Богдан.
Знаете, есть люди, которые, несмотря на несносный характер, все же вызывают какие-то положительные эмоции и с ними можно найти компромисс, а есть те, кто уничтожает этот шанс одним своим существованием. Так вот, Богдан из второй категории. Это имя словно приговор для меня. Я терпеть не могу этого парня. В голове проносится тысяча издевок, которые он сказал мне в то проклятое лето. Мне хотелось спокойствия, и я пыталась собрать себя воедино. Но нет же. Объявился Богдан и все испортил. А теперь мой друг-склеротик заявляет, что этот говнюк будет жить со мной в одной квартире.
Только через мой труп. Или его.
– Ты совсем из ума выжил? – Мой голос становится таким высоким, что я его не узнаю.
Макс начинает смеяться. Я выкидываю йогурт в мусорку. Аппетит пропал в ту же секунду, как он произнес это чертово имя. Богдан. Из всех своих друзей Макс разрешает жить у нас именно ему.
– Мира, это было десять лет назад. – Макс не пытается скрыть веселье в голосе, но мне совершенно не смешно. – Успокойся. – Он подходит ко мне и кладет руку на плечо.
– Какая разница, сколько лет назад это было? Я не собираюсь успокаиваться! – фыркая, я скидываю с себя его руку.
– Не злись. Богдан прилетает из Нью-Йорка на пару месяцев, у него в квартире ремонт. Вы виделись давно. Он с тех пор изменился.
– Стал еще большей самовлюбленной задницей?
Макс издает смешок. Представляете размер нашей планеты? Так вот, эго этого заносчивого парня не сравнится даже со всей Солнечной системой.
– И сколько он у нас будет жить? – интересуюсь я.
Макс неопределенно пожимает плечами. Меня такой ответ совершенно не устраивает. Ремонт может длиться вечность, а я и пяти минут не вынесу с этим человеком в одной квартире.
– Макс, ты не поверишь, но существуют гостиницы, – выпаливаю я, но его это только забавляет.