Глава 25
– С Мирой все нормально? – спрашиваю у Макса, пододвигая к официантке несколько кружек кофе.
– Да. Она повезла родителей в аэропорт. – Он не открывается от экрана телефона и что-то печатает.
Или же она избегает меня. После нашего поцелуя прошло несколько дней, а Мира так и не появлялась дома. Я как полный идиот постоянно смотрю на вход в клуб в надежде увидеть ее и прояснить некоторые моменты.
Например, что она почувствовала? Не параноик ли я? Она ведь ответила на поцелуй, и, судя по ее реакции, мне придется потрудиться, чтобы снова заслужить ее доверие. Хотя я сам еще не понимаю, как нам быть. Отис названивает с самого утра с требованием вернуться пораньше и решить насущные вопросы касательно выставки. Я же могу думать только о том, где пропадает эта сумасшедшая девчонка!
Как мне надоело, что, когда мы начинаем разговаривать, Мира забирается в свой панцирь и не хочет открываться. Подойти бы к ней, сгрести в охапку и впиться в нежные губы поцелуем, чтобы она не могла ничего возразить. Теперь она не сможет отрицать, что ее тянет ко мне. Только не после того поцелуя. Если бы он ничего не значил, она бы не убежала к Полине. Она может убеждать в этом себя, но со мной подобный фокус не пройдет. То, как Мира отвечала, как нежно касалась, невозможно придумать и списать на глупый порыв. В тот момент, когда ее губы коснулись моих, я почувствовал, как мое сердце ожило. Словно забытый старый двигатель, который не работал на протяжении многих лет, вдруг получил каплю масла, и, скрипя, его шестеренки пришли в движение.
– Что происходит между тобой и Мирой? – Сцепив пальцы в замок, Макс пронзает меня серьезным взглядом.
– А что должно быть?
Закрываю чайник крышкой, ставлю на поднос его и несколько кружек. Официантка, мило улыбнувшись, уходит в зал.
– Вот об этом я и говорю. – Он кивает в сторону девушки. – Официантки только и шепчутся о тебе, ты флиртуешь с ними, а сам целуешь мою сестру. Богдан, я не позволю тебе играть с чувствами Миры. – Его губы плотно сжимаются.
– Мне кажется, это не твое дело, – отрезаю я.
Друг испепеляет меня взглядом, но я не уступаю ему. Да, возможно, у меня есть определенная репутация, но точно не Максу учить меня, что делать. В конце концов, мы с Мирой взрослые люди и разберемся сами. Осталось только понять, что на самом деле между нами происходит.
– Все, что касается Миры, – исключительно мое дело. Я не хочу собирать ее по осколкам, когда ты уедешь.
– Как заботливо с твоей стороны заранее поставить крест на том, чего нет. – Мой голос пропитан ядом.
Макс устало качает головой:
– Если Мира для тебя всего лишь временное развлечение, лучше отступи, пока не разрушил ее.
– Да с чего ты взял, что все будет именно так? – вскипаю я.
На наш громкий спор оборачиваются посетители и сотрудники.
– Потому что Мира останется здесь, а ты уедешь. Думаешь, я не понимаю, что для тебя вся жизнь – это сплошная игра? Богдан, она моя сестра! Ты же видел, что с ней было той ночью… – По его лицу пробегает тень недосказанных слов. – Ты не привык к такому.
– К обязательствам? Ты прав. Я не привык брать ответственность и не говорю, что сейчас понимаю, что делаю. Но одно я знаю точно – рядом с ней все кажется другим.
Макс ехидно усмехается:
– Неужели? Ты всю жизнь ее терпеть не мог.
– Может, именно поэтому мне хочется обрести то, что я давно потерял, – срывается с языка раньше, чем я успеваю понять, что сказал.
Макс изгибает бровь и вопросительно смотрит на меня. Он знает, что мы с Таней расстались, но я не рассказывал ему о том, что мы потеряли в тот день.
Друг закусывает губу и с задумчивым видом проводит рукой по подбородку.
– Я причинил Полине боль необдуманным поступком. Она все еще не простила меня, и я из кожи вон вылезу, но докажу, что достоин ее. Если ты не готов к тому, чтобы отбросить все и быть с Мирой, несмотря на трудности, то забудь о ней. Ты мой лучший друг, но Мира – моя семья. Она все, что у меня есть.
– Угрожаешь?
– Предупреждаю.
Я очень хорошо знаю Макса и уверен, что теперь он будет коршуном следить за мной. Поступил бы я так же, если бы возле моей сестры появился парень, у которого самые серьезные отношения были разве что с доставщиком пиццы? Определенно. И все же мне хочется думать, что я не настолько безнадежен, как кажется со стороны.
Максимум через месяц мне надо возвращаться в Нью-Йорк. У меня есть обязательства перед журналами и перед Отисом.
Думал ли я об этом, когда целовал Миру? Нет! Я знаю, что не могу все бросить в Нью-Йорке и вернуться сюда. Кто в здравом уме променяет большое сочное яблоко на сорт помельче? Но я не хочу отказываться и от того, что почувствовал в тот вечер. Мира не из тех девушек, с которыми хочется поразвлечься и бросить. Несмотря на стервозный и вспыльчивый характер, она заставляет меня задумываться о том, что я упускаю. Рядом с ней каждый мой нерв обостряется до предела, и мне начинает казаться, что я чувствую все с удвоенной силой.
После того как Мира сбежала, разум вовсю сигнализировал, чтобы я собирал вещи, покупал билет на ближайший самолет и возвращался домой к привычному безэмоциональному образу жизни. Но другой части меня хочется узнать, что будет дальше, если я позволю себе чувствовать.
Повернув голову, замечаю Миру. Она спускается по ступенькам в зал и с задумчивым видом закусывает губу. Когда мы встречаемся взглядами, она останавливается посреди танцпола и пару мгновений смотрит на меня. Как я по ней скучал! Никогда не признавал подобных чувств и уж точно не думал, что способен на них. Руки так и чешутся, чтобы обнять ее и прижать к себе. Когда я делаю шаг, она едва уловимо качает головой, а затем скрывается в кухне.
Проследив за мной взглядом, Макс усмехается:
– Вы же вечно выясняете отношения. – Он постукивает пальцами по бутылке.
– Мне кажется, она со всеми это делает, – ворчу я.
В особенности с теми, кто неожиданно появляется в ее жизни.
– Тебе напомнить, как ты называл ее последние десять лет? Чокнутая, тронутая и сумасшедшая.
– Я и сейчас так думаю. Но это не меняет того, что она… – «особенная», хочется мне сказать, – другая.
Глава 26
Запрокидываю голову и смотрю на звездное небо, постепенно затягивающееся темными тучами. Время близится к полуночи, на улице ни души, и мне давно пора подняться домой и лечь спать, чтобы завтра вновь вернуться к привычной рутине. Но я смотрю на окна нашей квартиры, на тусклый свет на кухне и не могу пересилить себя, заставить сделать хотя бы шаг. Я могла бы снова сбежать к Полине, прослушать часовую лекцию на тему «Мира – разрушительница собственного счастья» и заснуть под сопливый фильм. Но я так устала. От предательства собственного сердца. От прошлого, которое преследует по пятам. От чувств к Богдану. Слишком много всего.
Если вы подумаете, что я трусиха, то окажетесь чертовски правы. Я боюсь, что доверюсь ему, а по итогу останусь одна. В моей жизни из постоянства только боль, а вот со счастьем как-то не сложилось.
Когда Богдан не замечает, я наблюдаю за ним. Вижу, как ему улыбаются девушки, жаждут его внимания. Как он дает им его, и во мне вспыхивает ревность. Никогда бы не подумала, что смогу ее почувствовать, но это так. Она горит внутри и согревает тело, заставляя кусочки льда отваливаться. Мне вновь хочется ощутить его губы и манящие прикосновения, которые лишают разума и от которых я начинаю верить, что достойна чего-то большего.
Рядом с ним я чувствую себя собой. Той версией, которая жила где-то глубоко внутри, под слоем пыли и тяжестью шрамов.
Во дворе раздается рокот мотора. На губах появляется глупая улыбка, и я качаю головой. Каждый раз, когда солнце садится, мы встречаемся с ним и пытаемся ухватиться за ниточку, ведущую друг к другу.
Богдан останавливается рядом с моей машиной, ставит мотоцикл на подножку и, сняв шлем, слезает с него. Мы встречаемся взглядами, и мне так много хочется сказать ему. Попросить обнять и не отпускать. Сказать, чтобы он пообещал остаться и не разбивать мне сердце. Чтобы он сохранил его и исцелил. Сделал так, чтобы я поверила, что достойна чего-то большего и что он не отвернется, узнав правду. Но под подушечками пальцев отчетливо ощущается шрам, напоминающий, что я – девушка с огромным багажом проблем. А он – парень, привыкший скрывать свои эмоции за наглыми ухмылками. И я не думаю, что вправе усложнять его жизнь.
Богдан садится рядом и касается меня плечом. По коже пробегают мурашки, а пальцы покалывает от желания дотронуться до него.
– Неужели ты решила переночевать дома? – с усмешкой спрашивает он, и я ощущаю его взгляд, а самой до жути страшно поднять голову, чтобы не утонуть в очередном круговороте чувств.
– А чего ты ожидал? Мы поцеловались. Не думаю, что для тебя это какое-то особенное событие. К тому же ты явно был расстроен, а я просто подвернулась под руку.
Собственные слова причиняют дикую боль.
Богдан берет меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза.
– Ты так все это видишь?
– А разве нет? Богдан, это всего лишь поцелуй. – Стараюсь отвернуться, но он не отпускает.
Он никогда меня не отпускает.
Его брови сходятся на переносице, и мне становится не по себе от этого насупленного взгляда. Богдан отстраняется, проводит ладонью по лицу, делает медленный вдох, а затем вновь смотрит на меня так, будто собирает последние крупицы терпения, лишь бы не взорваться.
И я понятия не имею, что значило его «я хочу кое-что проверить».
– Тогда, если это ничего не значит, почему сбежала ночевать к Полине?
Обычно мне не составляет труда выдать колкий и язвительный ответ. Особенно ему. Но в данную минуту я глупо открываю и закрываю рот, так как мой словарный запас сузился до трех слов. Мне слишком страшно.
Я боюсь, что Богдан причинит мне боль.