– Очевидно, в третий раз тебе не повезет. – Закатываю глаза, открываю шкафчик и достаю стопку флаеров с доставкой еды. – Пицца?
– Предпочитаю пеперони.
Он кладет ноутбук на стол и включает его.
– Любишь остренькое?
– Просто обожаю.
На его губах появляется грязная ухмылочка, от которой мои щеки наверняка становятся пунцовыми.
Заказываю пиццу, а затем набираю номер Макса. Он отвечает после второго гудка.
– Дома есть свет? – сразу спрашивает он.
– Нет. Только что отключили. – Подхожу к окну и смотрю на улицу. Практически все дома рядом с нашим также обесточены.
– Я останусь до закрытия. – Его голос звучит напряженно. – Возможно, переночую здесь.
– У тебя все нормально?
Поворачиваюсь спиной к окну и опираюсь о подоконник.
– Да. Просто мне надо побыть одному.
– Если это из-за Поли, то дай ей время. Вам обоим это нужно. – Я пытаюсь говорить бодро, но сердце разрывается от боли в голосе лучшего друга.
– Знаю, – тихо отвечает он. – Со мной все будет в порядке.
– Как и всегда.
– Увидимся завтра. И, Мира… – Макс замолкает на мгновение, а потом с теплотой добавляет: – Я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Я тоже, – шепчу я в ответ.
Сбрасываю вызов и смотрю на Богдана. Он сосредоточенно изучает фотографии на ноутбуке. Закрывает одну папку и открывает другую. Щелкнув по изображению, увеличивает его, и на экране появляется фотография Ани. Она улыбается в камеру, совершенно не стесняясь отсутствия переднего зуба, голубые глаза горят в ожидании следующего аттракциона.
Подхожу ближе и становлюсь рядом с Богданом.
– Я не видела эти фотографии, – с улыбкой произношу я.
– У меня как-то не нашлось времени показать их. Ты слишком часто убегаешь.
Он обвивает мою талию рукой и притягивает к себе на колени. Устраиваюсь между его рук, касаясь плечом груди. По телу разливается тепло, и становится так хорошо, что я придвигаюсь еще ближе, если это вообще возможно.
Богдан продолжает показывать остальные снимки, и у меня перехватывает дыхание. О существовании некоторых я даже не подозревала. Он заснял одно из наших последних выступлений, но практически на всех изображениях я. Фото с прогулки, фото, как мы с Максом спорим в клубе, фото, где я с задумчивым видом изучаю документы, в то время как вокруг кипит работа. И последние фото, от которых к глазам подступают слезы: я вместе с родителями в день их отъезда. Папа, прислонившись губами к моей макушке, обнимает меня за плечи. На его лице такое спокойное и умиротворенное выражение, будто, увидев и обняв меня, все остальное отошло на второй план.
– Когда ты успел? – дрогнувшим голос спрашиваю я.
– В этом суть фотографа: быть незаметным, чтобы получились самые лучшие снимки.
Поворачиваюсь и вижу на губах Богдана теплую улыбку. Он поднимает руку и касается моей щеки. Предательская слеза все же скатывается. В свете экрана его лицо кажется одновременно знакомым и иным. Я узнаю каждую черточку и морщинку, маленький шрам на брови, глаза глубокого черного цвета, легкая щетина, которая приятно колет ладонь. Улыбка, от которой на щеках появляются небольшие ямочки. Она такая же наглая, как и в первую встречу, но сейчас я знаю, сколько под ней всего скрывается.
Я тянусь к нему, сокращаю пару сантиметров, разделяющих нас, и целую. Неторопливо и отчасти неуверенно. Нам о многом надо поговорить. Я все еще боюсь, что мы поступаем неправильно, идя на поводу у чувств. У Богдана вся жизнь в Америке, у меня – здесь. Но сейчас единственное, чего мне отчаянно хочется, – стать счастливой. Поверить, что я действительно этого достойна.
Руки Богдана нежно исследуют мое тело. Я чувствую, с каким трепетом он проводит по спине, бедрам. Даже через одежду его прикосновения обжигают меня, а в животе зарождается неизвестное до этого чувство: пламя, которое постепенно разгорается и вытесняет холод, сковывавший меня на протяжении многих лет.
Богдан берет мое лицо в ладони и проводит большими пальцами по щекам. Его язык мягко касается моего, пробует на вкус, а затем Богдан прикусывает мою нижнюю губу, и я не могу сдержать стон.
– Мне нравится этот звук, – с улыбкой произносит он.
Он целует меня в уголок губ, спускается ниже и опаляет горячим дыханием шею. Поворачиваюсь и обхватываю его бедра ногами. Моя спина упирается в край стола, и, слегка откинувшись на него, я кладу ладонь на крепкую грудь Богдана.
– Ты пялишься. – Он проводит пальцами по моим бедрам.
– Знаю. И нам обоим это нравится.
– В кои-то веки я с тобой согласен.
На его губах красуется ухмылка, но я замечаю, как перехватывает у него дыхание, когда моя ладонь опускается на его живот. Даже через тонкую ткань майки я чувствую, как сокращаются мышцы.
– Когда ты так смотришь, у меня в голове полно мыслей, за которые еще месяц назад ты выставила бы меня из квартиры. – Голос Богдана звучит хрипло, а я не могу отвести от него взгляд.
– Тогда поцелуй меня.
И он целует. Впивается в мои губы, проводит по ним языком и проскальзывает в рот. Мое сердце подпрыгивает и делает такой кульбит, что становится тяжело дышать, но я не отстраняюсь. Наоборот, обвиваю шею Богдана руками и прижимаюсь своей грудью к его, желая сократить малейшее расстояние между нами. Пока у нас есть время, я хочу чувствовать все.
Я уже знаю, какими мягкими могут быть его губы, как поцелуи сводят с ума и затуманивают разум, но сейчас меня поглощает страсть, эйфория и безудержное желание, в которые хочется погрузиться с головой и утонуть. Чувства к Богдану делают меня слабой и уязвимой, но в данный момент это не кажется таким уж страшным. Стена, которую я столько лет отстраивала кирпичик за кирпичиком, рушится с каждым его прикосновением.
Запускаю пальцы в его волосы, играю с ними, слегка тяну, чем вызываю у Богдана стон.
В какой-то момент мы начинаем задыхаться, и Богдан отстраняется. Тяжело дыша, мы соприкасаемся лбами. Одна его рука все еще сжимает мое бедро, в то время как второй он поглаживает кожу на пояснице, отчего по мне пробегают мурашки.
– Мира… – шепчет Богдан.
Я качаю головой и вновь целую его. У меня и в мыслях не было, что сегодня между нами что-то произойдет. Я думала, что вернусь домой и проведу вечер так, как привыкла это делать на протяжении многих лет, – одна. Но Богдан снова вносит хаос в мою жизнь, и сейчас я не хочу от него отказываться.
В этот раз я совсем не против, что тело меня предает.
Тянусь к краю футболки Богдана и задираю ее. Всего лишь на мгновение прерываю поцелуй, чтобы избавиться от злосчастной одежды, и вновь приникаю к нему. Мои руки скользят по крепкой груди, отчетливо ощущая каждый стук сердца и жар кожи. Качнув бедрами, чувствую, насколько возбужден Богдан. Никогда и никого я так не хотела, как его.
Богдан подхватывает меня на руки и встает. Не разрывая поцелуя, он направляется в мою комнату. Обвиваю ногами его талию, а мои губы спускаются по его подбородку, к шее. Когда я слегка прикусываю его кожу, как это пару мгновений назад делал он сам, из его груди вырывается хриплый стон.
– Ты меня убиваешь. – Богдан опускает меня на кровать и нависает сверху.
В комнате темно, и я вижу лишь его силуэт, но чувствую, как напряжено его тело. Едва уловимо провожу кончиками пальцев по его щеке, и он льнет ко мне. Спускаюсь к шее, груди, животу. Я хочу изучить его. Потребность касаться его становится настолько непреодолимой, что ошеломляет меня саму.
Богдан наклоняется и покрывает мою шею поцелуями, одновременно пробираясь рукой под толстовку. Его пальцы поглаживают кожу, вызывая трепет.
– Мира, ты уверена?
Он поднимает голову и целует меня в щеку.
Я ничего не отвечаю. Вместо этого тянусь к толстовке и снимаю ее. Мысленно благодарю Полину за то, что заставила меня купить кружевное белье.
Взгляд Богдана опускается на мое тело, и он, резко втянув воздух, опускает руку на мой живот. У меня перехватывает дыхание. Очередная молния освещает комнату, и я замечаю, как глаза Богдана горят от желания. Он все еще сдерживается.
– Ты мне нужен, – шепчу я.
Притянув к себе, нежно целую Богдана в губы. Нет больше страха своих чувств. Нет больше желания убежать. Есть только одно желание – насладиться друг другом.
Мои руки жадно исследуют его тело, а сердце радуется, что именно от моих прикосновений его кожа покрывается мурашками.
Я столько времени отказывалась от прикосновений. Ласки. Любви. Сейчас, в эту секунду, я больше не хочу отказываться. Все или ничего. В данном случае все – это Богдан.
Я начинаю извиваться под ним и чувствую, как он улыбается оттого, что вызвал у меня такую реакцию.
Богдан опускает руку, обхватывает мое бедро и прижимается ко мне всем телом.
– Мира, мы можем остановиться. Если ты…
Я обрываю его, прижав палец к губам. Я уверена в том, что делаю.
– Поцелуй меня так, как ты этого хочешь.
Он гладит мою щеку и целует. Нежно, неторопливо, растягивая удовольствие. Покрывает ключицу мягкими поцелуями, щекочет языком. Спускается к груди и целует ту часть, которая не прикрыта лифчиком.
– Я хочу тебя… – выдыхаю я.
Слова срываются с губ так легко и кажутся правильными. Я никогда не чувствовала себя любимой или желанной, однако Богдан дает мне почувствовать все это каждым прикосновением, взглядом. Он заводит руку мне за спину и, расстегнув лифчик, откидывает его в сторону.
– Я бы все отдал, чтобы видеть тебя сейчас, – шепчет он.
– Ты можешь почувствовать.
Беру его руку и провожу ею по животу. Когда Богдан касается моей обнаженной груди, с его губ срывается тяжелый и сладкий вздох, и он тихо чертыхается. Он целует мою грудь, вбирает в рот сосок, неторопливо с ним играет, все больше сводя меня с ума. Я хочу ощутить его, коснуться каждой клеточки тела. Убрать все барьеры.
Во мне будто просыпается та часть, о которой я даже не подозревала. Страстная, желанная, необузданная.
Рука Богдана опускается на пояс пижамных штанов, и он поднимает голову. Уверена, в его взгляде отражается молчаливый вопрос: может ли он зайти дальше? Я киваю, и сердце принимается отчаянно биться о грудную клетку. Богдан медленно снимает с меня штаны и проводит кончиками пальцев по голени, выше к коленке, затем к бедру. Каждое его прикосновение наполнено трепетом и заботой. Он опускается на меня и дарит нежный поцелуй, а его рука касается меня между ног. С губ срывается вздох, полный удивления и желания, тело пронзает волна новых ощущений.