– Если ты с самого начала знала, что не сможешь быть с ним, зачем начала эти отношения?!
Полина дергает меня за руку, заставляя повернуться. Если она не хочет по-хорошему уйти, то придется поступить точно так же, как и с Богданом.
– Потому что ты, как всегда, лезешь, куда тебя не просят, со своими советами. Тебе так скучно жить, что ты только и делаешь, что пытаешься устроить мою личную жизнь! – резко говорю я, смотря ей в глаза.
– Браво, какой концерт ты разыграла! Но это не в первый раз, – усмехается она, демонстративно хлопая в ладоши.
– Полина, проваливай к черту отсюда! Как тебе еще объяснить, что я не хочу никого из вас видеть?
Она на мгновение вздрагивает, закрывает глаза и делает глубокий вдох.
– Мира, я знаю, тебе сейчас страшно, ты пытаешься всех оттолкнуть. Но умоляю тебя, прекрати прятаться за свое прошлое. Хватит. Как бы больно тебе сейчас ни было, я открою тебе огромную тайну – не ты одна через это прошла. Другие пытаются начать жизнь с чистого листа, а не прятаться.
– Замолчи! – кричу я.
Она не должна это говорить. Я пытаюсь отпустить прошлое, но не могу. Оно всегда рядом. И каждый раз напоминает о себе.
– Нет! Хватит! Я все время молчала. Может, потому, что мы все молчим, боясь навредить тебе, ты и ведешь себя так! Прекрати изводить себя! Стань счастливой! Борись за Богдана!
После этих слов меня просто срывает.
– Ты мне будешь говорить о борьбе? Ты? – насмехаюсь я над ней. – Ты сильно боролась за Макса? Нет! Ты и пальцем не пошевелила! Это я вытаскивала его из дерьма, в которое он ввязался из-за тебя три года назад. Это я привозила его домой пьяным, когда ты отшивала его раз за разом! Зато ты с удовольствием выбирала своего мужа, который только и делал, что бил тебя. Ах да, еще изменял, когда ты как дура сидела дома в ожидании счастливого воссоединения семейства! – Ядовитые слова так и льются из меня нескончаемым потоком.
Полина отшатывается, словно я дала ей пощечину. Я сказала самые непростительные вещи, которые только могла придумать. Я могла требовать, чтобы она проваливала, выплюнуть в нее тысячу оскорбительных слов или просто выпихнуть из квартиры, но я сказала именно это.
– Поля, прости, – шепчу я.
Взгляд подруги приводит меня в чувства. Я делаю к ней шаг, но она выставляет вперед руку.
– Ты права. – Ее глаза блестят от слез, а губы подрагивают. – Я выбрала неправильный путь. Я причинила вред себе, своему ребенку и Максиму. Но, в отличие от тебя, я пытаюсь все исправить. А тебе проще сдаться, спрятаться за свой страх, найти еще одну причину, чтобы не бороться. Ты хотела остаться одна, оттолкнув всех нас? Что ж, у тебя это получилось. Наслаждайся одиночеством. – Она резким движением смахивает слезы и, развернувшись, уходит.
Третий хлопок двери – и еще один важный для меня человек ушел.
Я осталась одна.
Глава 35
Кидаю сумку на лавочку и хватаю ртом воздух. Злость разъедает изнутри и рвется наружу. Сжимаю кулак и ударяю по хлипкой скамейке, стоящей у подъезда. Каждое ее слово ножом втыкается мне в грудь.
Я был готов вернуться сюда и начать все с чистого листа. Принял бы каждый ее кошмар и никогда не отвернулся. Я бы все для нее сделал и никогда ни в чем не упрекнул.
Упираюсь ладонями в колени и, согнувшись, делаю глубокий вдох, но ничего не чувствую, кроме полыхающего внутри гнева. Он ядом пробирается в каждую клетку тела и заполняет до краев.
Происходящее между нами не более чем эксперимент.
Эти гребаные слова так и стоят в голове.
К черту эту девчонку! Пусть сама разбирается со своими проблемами, а я завтра же куплю билет и улечу из этого проклятого города. Я приехал, чтобы проветриться, а в конечном счете все стало еще хуже: я полюбил самую ненормальную девушку и оказался ей не нужен.
Дыхание сбивается, и от бесполезных попыток его восстановить становится только хуже.
На мое плечо опускается рука и крепко сжимает. Мне даже смотреть не нужно. Пришел ее оправдывать и защищать, но ее поступку нет прощения.
– Даже не вздумай, – предупреждаю я.
Мне даже говорить от гнева трудно.
– Я и не собирался. Поехали. – Похлопав меня по плечу, Макс отходит и идет в сторону машины.
Она мигает фарами, давая понять, что мне действительно лучше убраться отсюда. Поднимаю голову и смотрю на окна квартиры. Так хочется вернуться и наорать на нее. Сказать, что она не имела права так с нами поступать. Бессмысленно топтать то, во что мы оба верили.
Нужно было с самого начала останавливаться в гостинице. Тогда я бы не влип во все это дерьмо.
– Отвези меня в квартиру. – Я усаживаюсь в салон и поворачиваю голову к окну.
– У тебя ремонт. Поехали к Полине, а завтра решишь, что тебе делать.
Я уже и так знаю, что мне делать. Выкинуть ее из головы и свалить из этой дыры.
– Тогда в гостиницу. Она завтра придет к Полине, а я видеть ее не хочу.
– Мира не…
– Если ты собрался ее защищать, можешь высадить меня прямо тут. – Я цепляюсь за последнюю каплю самообладания.
Макс останавливается на светофоре и включает поворотник. Гнев немного спадает, и на его место приходит боль. Тупая ноющая боль. Впервые в жизни мне безумно больно. Я поверил ей. Все ей рассказал. Дал понять, что она значит для меня. Я впервые почувствовал и потерпел неудачу.
За эту ночь я чуть не сошел с ума. Я понимал, что Мира испугалась и захочет меня оттолкнуть, но и подумать не мог, что она выберет такой изощренный способ. Ударит по больному.
Измена Тани ничего для меня не значила. Я не чувствовал боли. Только облегчение, что все закончено и наши пути разошлись. Но Мира… За этот короткий срок она стала для меня всем. Я так ее люблю, что одно это причиняет нестерпимую боль.
– Завтра она одумается, и вы поговорите.
Обхватив руль правой рукой, локтем левой Макс упирается в дверь. Он сбавляет скорость и переводит дыхание. За эти сутки мы оба чуть не сошли с ума.
– Я сотни раз слышал такие слова, от которых любой другой уже плюнул бы на все и ушел. – Он закусывает губу. – Мира кричала, убегала, говорила, что ненавидит, и просила бросить ее. Но если сдаться, разве она сможет поверить, что действительно нужна?
Я хочу верить, что это обман. Что Мира оттолкнула нас по причине, известной ей одной, но каждое сказанное слово подобно серной кислоте – разъедает сердце и оставляет шрамы. Одна мысль о том, что она действительно ничего ко мне не испытывает и все это время притворялась, приводит в бешенство.
За этот месяц я научился читать Миру как открытую книгу. Замечать перепады ее настроения и не лезть на рожон. Соблюдать дистанцию, когда она в этом нуждается, и тонуть в ее улыбке, когда она становится прежней. Я люблю каждую ее ипостась. Но сегодня она не дала мне и шанса остаться рядом.
Заключив ее в объятия, я почувствовал, как она задержала дыхание и одеревенела, за секунды ограждаясь от меня. То, с какой убежденностью и твердостью в голосе она говорила все ядовитые слова, заставит кого угодно поверить, что это правда. Но, как только мои губы коснулись ее, Мира ответила. Сейчас, когда гнев и боль отступают, я понимаю, что она врала. Вероятно, я веду себя как влюбленный идиот, но не верю, что произошедшее между нами ничего для нее не значило.
Невозможно так притворяться.
В кармане куртки звонит телефон, и, достав его, вижу номер сестры. Блокирую экран. Я не готов сейчас разговаривать с Викой и изливать душу. Все, что мне надо, – побыть одному и привести мысли в порядок.
Приоткрываю окно, впуская прохладный влажный воздух в салон. Капли дождя барабанят по лобовому стеклу, и улица сливается в одно размытое пятно.
Спустя некоторое время мы подъезжаем к гостинице. Я беру с заднего сиденья сумку и выхожу на улицу. Макс тенью следует за мной. Зарегистрировавшись и проигнорировав улыбку милой девушки-администратора, с которой раньше наверняка пофлиртовал бы, поднимаюсь на второй этаж и иду вдоль узкого коридора, ища взглядом свой номер.
Дойдя до нужной двери, открываю ее и, не обращая внимания на скромное и однотипное обустройство, сразу направляюсь к окну, чтобы распахнуть его настежь. Поставив сумку на пол, сажусь на край кровати и поднимаю взгляд на друга.
– Мне не нужна нянька, – ворчу я.
– Я просто хотел убедиться, что ты не натворишь глупостей. – Он пожимает плечами, подпирая спиной стену.
– Думаю, в этом Мира преуспела за нас обоих.
Уголки губ Макса поднимаются в подобии улыбки:
– Она любит тебя.
Я усмехаюсь:
– У Миры оригинальный способ это показать.
– Привыкай.
Мы смеемся, хотя в ситуации нет ничего смешного.
– Она сорвалась, но придет в себя через несколько дней.
– Это ты называешь «сорвалась»? – Не могу удержаться от сарказма.
– Хорошо. Окончательно тронулась. Разница не особо велика.
Макс отодвигает стул, стоящий рядом с журнальным столиком, и садится на него.
Какая-то часть меня, которая привыкла видеть в людях плохое, тихо нашептывает, что Мира предала меня. В каком-то роде так и есть. Она выбрала страх, вместо того чтобы довериться. Но я не собираюсь идти на поводу у этого чувства. Пусть от ее поступка я все еще ощущаю такую боль, будто все внутренности засунули в блендер, приправили чувствами, а затем сделали убийственный коктейль под названием «Полюби и сдохнешь», я все-таки хочу дать ей шанс рассказать все начистоту.
Если Мира действительно предала меня, тогда я без раздумий уеду и забуду обо всем, что с ней связано. Но если есть хоть малейшая вероятность достучаться до этой сумасшедшей девчонки, я сделаю это.
Глава 36
Макс ненавидит меня. Утром мы встретились в гостиной, и он, не проронив ни слова, прошел мимо, будто я призрак. Так как вчерашнюю ситуацию мы не обсуждали, я решила придерживаться рабочих моментов и завела разговор о новом бармене, но Макс лишь хлопнул дверью и ушел.