Застегиваю сумку и еще раз осматриваю комнату в поисках забытых вещей. На тумбочке лежат билет и паспорт. Телефон на кровати противно пищит, и на экране высвечивается сообщение от Тани:
«Ты же заедешь за мной? Сам знаешь, как на меня действует серпантин. Не хочу быть одна, если мне станет плохо».
Скрипнув зубами, закрываю глаза и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Вылет через пару часов, а она уже вывела меня из себя. Господи, как одна ночь может так испортить жизнь? Я рад, что у меня будет ребенок, но не могу в полной мере ощутить это счастливое чувство, так как вместе с ним во мне клокочет обжигающая ярость.
Тихий стук в дверь заставляет повернуть голову. Искренне надеюсь, что это не Вика с очередной лекцией о предохранении.
– Отец? – ошарашенно спрашиваю я, когда отпираю замок.
– Я могу войти? – Он засовывает руки в карманы пальто, и я пропускаю его в квартиру. Мы проходим в гостиную, в голове проносится ураган мыслей. Если мне не изменяет память, он никогда тут не был, а теперь вдруг решил заглянуть в гости. Пришел снова говорить, как я обязан поступить? Указать на ошибки? Сказать, что я в очередной раз облажался?
Отец присаживается на край дивана, и его взгляд скользит по гостиной. Когда он замечает мой фотоаппарат, на его губах появляется грустная улыбка, и он медленно кивает.
– Во сколько собираешься выезжать? – интересуется он, все еще изучая стену с фотографиями, которые мы развесили вместе с Мирой.
– У меня есть час, но я хотел заехать к Мире. – Как только я произношу вслух ее имя, сердце начинает болеть от нехватки ее смеха и тепла.
Я бы ни за что не уехал, не попрощавшись с ней. Господи, я бы все отдал, лишь бы она оказалась рядом.
– Она не поедет с тобой?
– Ты же знаешь, что нет. Мне надо решить все самому и не втягивать ее в это.
Отец снова молчит, а моя нервозность доходит до критического уровня. Последний наш разговор состоялся в тот вечер в кабинете, и мне казалось, что мы потеплели друг к другу. И сейчас я боюсь, что его визит послужит штормом, который разрушит этот хрупкий мост.
– Я хочу, чтобы ты знал: если тебе понадобится помощь в Нью-Йорке, ты всегда можешь рассчитывать на меня, – неожиданно говорит он. – Я многое испортил в твоей жизни, меня не было рядом, и я постоянно разочаровывал тебя, но я хочу исправить это. Если еще не поздно.
Впервые за многие годы я слышу уязвимость в его голосе. Отец всегда уверен в каждом своем слове и действии, ничто не может заставить его пойти на попятную. Но сейчас я слышу и чувствую страх, исходящий от него. Не поздно ли? Смогу ли я доверять ему? Рассчитывать? Сможем ли мы быть отцом и сыном, давшими друг другу второй шанс? Все это время мне казалось, что я один нуждаюсь в нем, но, судя по всему, Вика была права: гордость не давала нам ни единой возможности начать этот разговор.
– Я знаю, что ты будешь хорошим отцом, но не ломай свою жизнь.
Присаживаюсь рядом, соблюдая дистанцию, и, уперев локти в колени, обхватываю голову руками.
– Сложно сломать то, что уже давно работает с перебоями.
– И все же можно постараться. – Рука отца ложится на мое плечо. Всего одно прикосновение, но оно придает сил. – В детстве ты всегда чинил сломанные вещи, склеивал деревянные макеты, если Вика их ломала, и создавал собственные проекты. Если нужно уничтожить прошлое, сделай это, не оглядываясь. Я поддержу тебя в любом случае.
Повернув голову, натыкаюсь на его взгляд, полный сожалений, боли и одиночества. Странно, но сейчас я замечаю, как отец постарел. На его лице стало больше морщин, а в волосах – седины. Он в хорошей физической форме, но напряженные плечи выдают многолетнюю усталость.
Я чувствую, что пропасть между нами сокращается. Она все еще есть, и нам предстоит много работы, но она не такая бесконечная, как мне казалось раньше.
Глава 51
– Давай, крошка, просыпайся! – Я слышу сквозь затуманенный разум чей-то мужской голос.
Один шлепок, второй. В нос ударяет резкий запах химии, и я морщусь. Голова разрывается от дикой боли. Я не могу открыть глаза. Веки словно свинцом налились. Пытаюсь пошевелить руками, но они туго привязаны за спиной.
– Давай-давай, приходи в себя, – звучит ехидный голос. – Я слишком долго ждал нашей встречи и больше не хочу откладывать.
Тело не подчиняется. Как бы я ни пыталась открыть глаза, ничего не получается.
Последнее, что помню, – дикий страх, сковавший меня, а потом провал. Делаю очередное усилие над собой. Мысли по-прежнему путаются. Голову заполняет туманная дымка. Что происходит?
Вмиг меня пронзает холод. Поток ледяной воды заставляет прийти в себя, и я начинаю задыхаться от ужаса.
– Подумал, так ты быстрее очухаешься.
Подняв голову, судорожно оглядываюсь по сторонам. Взгляд тяжело фокусируется, но я вижу его.
Он стоит в паре шагов. Образ размыт, однако звериный оскал отчетливо виден.
– Артем, что тебе нужно? – хрипло спрашиваю я.
Горло дерет, и я закашливаюсь – то ли от ужаса, то ли от нехватки кислорода.
– Надо же, до сих пор не вспомнила, – усмехается он и проводит рукой по волосам.
– Ты чертов псих! – выплевываю я, и он смеется.
– Нет, ты понятия не имеешь, кто я такой на самом деле.
Он подходит ближе, и его мерзкий липкий взгляд скользит по моему лицу. Артем смотрит так, будто одно мое существование вызывает у него отвращение и злость, хотя я понятия не имею, что ему сделала. Как же глупо было оставлять дверь открытой! Мой взгляд мечется по квартире в поисках чего-то, что может помочь, но я сижу в центре гостиной, и единственное, на что могу рассчитывать, – я сама.
Артем наклоняется, обхватывает мою шею с такой силой, что я вскрикиваю от боли, и впивается в мои губы поцелуем. Я кричу и извиваюсь. В легкие пробирается противный запах алкоголя, и я будто уношусь в прошлое, когда разбилась на части. Сердце колотится с такой силой, что кажется, оно вот-вот остановится. Это не может повториться. Артем настойчиво пытается раздвинуть мои губы языком, но я кусаю его. Он кричит и отскакивает.
Поднеся пальцы ко рту, он замечает на них кровь, а я отчетливо чувствую металлический привкус на языке. Мерзавец усмехается, а затем слизывает капельки крови с пальцев, закрыв глаза. Он смакует ее. Его губы изгибаются в дьявольской улыбке, а затем он наотмашь бьет меня по лицу.
Боль пронзает голову, щека адски горит, а сознание вновь получает встряску. Сжимаю пальцы в кулаки и пытаюсь вырваться. Едва успеваю открыть рот, чтобы закричать, как Артем запускает руку за спину и, достав пистолет, приставляет его к моему виску. Крик застревает в горле, и меня сковывает ужас. Я нервно сглатываю, чувствуя холодный металл на коже.
– Хорошая девочка, – воркует ненормальный.
Его мерзкое дыхание вновь обдает мою щеку, и я морщусь. Он вдавливает пистолет в мой висок.
– Что тебе нужно? – спрашиваю я дрожащим голосом.
– Мне? Всего-навсего правда.
Он делает несколько шагов назад и садится на диван. Я у себя дома, меня держит в плену какой-то психопат, которому бог знает что от меня нужно. Я пытаюсь взять себя в руки и унять панику, рвущуюся наружу. Сейчас мне это совсем не поможет. Делаю глубокий вдох, а затем такой же выдох. Чего бы он от меня ни хотел, надо потянуть время до возвращения Макса, который заверил, что сегодняшний вечер мы проведем за очередным сеансом любимой франшизы.
– Если тебе нужны деньги… – Я морщусь, двигая затекшими руками.
– Неправильная версия. – Он закидывает ноги на журнальный столик и облизывает губу, уставившись на мою майку, облепившую грудь. Я внутренне съеживаюсь под его взглядом и все же стараюсь не показывать страха. – Давай так, мы сыграем в игру.
– Ты отпускаешь меня и убираешься ко всем чертям, пока тебя не поймали?
– А ты дерзка, – усмехается он. – Это даже заводит.
Заметив, как я дрожу, он смеется.
– Не беспокойся, самый главный приз я получу в конце, можешь в этом не сомневаться. А пока что сыграем в десять вопросов.
Артем проводит рукавом грязной рубашки под носом. Весь его вид говорит о том, что он что-то принял: стеклянные глаза, взъерошенные волосы, нервные движения. А его одежда выглядит так, будто он несколько ночей провел на улице, валяясь в ближайшей канаве. Спасибо зависимости Макса – теперь я прекрасно знаю, как выглядят люди под кайфом[4]. Как и знаю, что с ними игры плохи.
– Как тебе жилось последние девять лет? – Его взгляд прикован ко мне.
Почему именно девять? Почему именно эта цифра?
– Великолепно, – цежу сквозь зубы.
Уголки его губ кривятся в улыбке.
– Не сомневался в этом. Как ты спишь по ночам? Не мучают ли тебя кошмары за содеянное?
– Заканчивай фарс и скажи, что тебе на самом деле нужно.
– Это было бы слишком просто. – Артем шмыгает носом и вновь вытирает его рукавом. – Ну, так как насчет проблем со сном? Наверняка пробежки не помогают.
Мои глаза распахиваются.
– Ты думала, я ничего о тебе не знаю? – ядовито усмехается он. – Ты была для меня всем на протяжении многих лет. Моим стремлением вставать по утрам и довести дело до конца. Хотя одно время я даже боялся, что упустил тебя. Так что сегодня мы с тобой закончим начатое много лет назад.
Я ничего не понимаю. Каждое его слово кажется самым настоящим бредом.
Мерзавец встает и подходит к стене с фотографиями. Поочередно снимает несколько снимков, а затем возвращается ко мне.
– Счастливая жизнь. – Он рассматривает их с ненавистью, презрением. – Друзья, готовые ради тебя на все, несмотря на твои выходки. Родители, заглядывающие в глаза каждый раз, когда оказываются рядом. – Одна за другой фоторамки летят на пол. – Деньги. Крутая машина. Мужчины. Ты ведь всех их обманываешь. Они ведь даже не догадываются, кто ты такая на самом деле.