– Зачем? – Не то чтобы я собиралась сопротивляться, просто любопытно. – Мы ведь нормально до этого сидели, – и я бы с удовольствием это продолжила. Фильм-то неплохой, а досматривать в одиночестве не хочется.
– Ну ты же девочка, у вас все не слава богу. – Закатывает глаза Демьян.
– В смысле?
– Ну вот смотри. У нас все просто: увидел красивую девушку, захотел, склеил и переспал. А у вас? Увидели симпатичного парня, познакомились, сходили на кучу свиданий, потом еще поморозились и только потом в какой-то из внезапных моментов дали.
– Мы просто хотим привыкнуть к тому, кого буквально пускаем в себя, – фыркаю обиженно. Проще не значит лучше, когда дело касается отношений.
– Да, потому что у девочек секс начинается в голове. И если у нас все-таки будет секс, то ты должна привыкнуть ко мне на всех уровнях. И в особенности к тому, что я могу присутствовать в твоем личном пространстве когда угодно. Так рождается доверие на физическом уровне. Все, хватит лекций. Быстро иди сюда.
Ошарашенно хлопаю ресницами. Это что за минутка просвещения от Измайлова Демьяна? Он вообще хоть что-нибудь не знает? У Демы всегда и на все есть ответ. Я даже не думала об этом, ожидала, он ляпнет что-то в духе: потрогать тебя хочу и оценить, на что соглашаюсь. Было бы правдоподобнее, а так все выглядит, будто ему действительно важно, что я почувствую. Льву было плевать, он удовлетворял свои потребности, Дема стремится сделать так, чтобы обоим было комфортно.
Я убираю подушки и подползаю ближе, мысленно примеряясь. Когда мне было семнадцать, парень позвал меня на пикник. Мы лежали примерно так же на клетчатом пледе в парке и разговаривали. У меня ужасно затекла шея, а он все продолжал болтать, будто хотел выговорить как можно больше слов за день.
Кидаю сначала подушку под бок Деме, а потом медленно устраиваюсь сама, упираясь затылком в его грудь. Так удобно и мороженое есть, и смотреть, и привыкать к тому, что наш контакт становится теснее. Демьян обнимает меня за плечи, удобнее устраивая руку. Дыхание сбивается, мы одеты, но близость тел все равно волнует. Я вижу, как мягко выпирают вены на его предплечьях, хочу провести по ним пальцами, уже облизываюсь в предвкушении, но сжимаю руки в кулаки.
На фоне снова воспроизводится фильм, но реальность оказывается в разы интереснее, и я уже не могу любоваться красавчиком Тимберлейком.
– Я тоже могу? – выдавливаю из себя сипло. Голос не слушается, соединение с мозгом коротит. Я понимаю, что в мое прикосновение будет вложено гораздо больше, чем просто любопытство, я хочу изучить. Увидеть, какую реакцию вызываю, понять, насколько мне приятно касаться.
– Что? – Прерывает мой мыслительный поток Демьян.
– Быть в твоем пространстве.
– Это обоюдный процесс. – Он кивает, и я касаюсь холодными от банки с мороженым пальцами вен на предплечье. Веду осторожно по выпуклой линии и улыбаюсь. По рукам Демьяна бегут мурашки. Я слышала, что мурашки – защитная реакция организма на страх. Тело предупреждает хозяина, что рядом опасность. – Тебе неприятно?
– Наоборот. – Его грудная клетка высоко вздымается и опускается. Дема целует меня в макушку, привычное действие, от которого я успокаиваюсь. Все хорошо, у нас все хорошо. – Видишь, мне тоже нужно к тебе привыкнуть.
Глава 12. Алиса
– Алиса, стой! Алиса! – кричит Еся, выключая машину для выбрасывания мячей.
– Давай еще пять! – Я запыхалась, почти выдохлась, но еще держусь на ногах, потому что злость во мне с каждой секундой только закипает. Она не выплескивается, а концентрируется, словно организм не желает с ней расставаться. – Есь, не вредничай! – взмахиваю ракеткой с другого конца площадки.
День сегодня не задался. Мало того, что я проспала и опоздала на пару, так еще и Сидоренко взбесился, спросил меня вдоль и поперек, заставил вести линию защиты, и плевать ему, что я выбрала себе роль прокурора. «Хороший специалист должен вжиться в роль оппонента, чтобы узнать свои слабые места». И плевать ему было, что мне нужно время, чтобы подготовиться. «Сходу принимаются порой гениальные решения. Познакомьте же нас со своим гением, Вайцеховская». А мой гений сдулся, он не хочет учиться на юридическом. Он хочет в Испанию играть в клубе, гулять по ночной Барселоне и пить вино на берегу моря, провожая малиновые закаты.
По итогу я оказалась растерзана безжалостным преподом, у которого на лице было написано все, что он думает о моих умственных способностях. Сидоренко назначил дополнительное занятие после пар. Я еле выпросила себе тренировку, потому что это тоже важно, скоро начнется городская универсиада, и нужно отстаивать спортивную честь вуза.
Думала, выпущу пар на корте, потом приведу себя в порядок и с толком, с расстановкой пообщаюсь с преподавателем. А пока получается так, что зверею еще больше, и ни о каком спокойствии речи не идет. Я хочу крушить, хочу раздолбать ракетку о корт и закричать так, чтобы горло сорвать. Ну почему нельзя успевать везде? Всегда что-то будет страдать. Как научиться жонглировать всеми сферами жизни, ничего не роняя?
– Нет, хватит на сегодня. Ты уже не думаешь. – Еська всегда правильная. Она тренируется строго ограниченное количество времени, следит за питанием, не ходит на вечеринки и каждый день ставит галочки напротив всех пунктов в плане на сегодня. Наверное, она заслуживает место в клубе больше меня, потому что я не прилагаю и половины ее усилий. Мне в жизни повезло сильнее, и многое идет само как по маслу. – Восстанавливай дыхание, растягивайся и закругляйся.
– А ты? – Вспоминаю, вытирая лицо полотенцем. Я ведь первая пошла заниматься, у нас еще полчаса есть, которые можно потратить на тренировку.
– Я в следующий раз. – Машет рукой, хотя я вижу, что Есения расстроена. Да, мне бы тоже было обидно, если бы партнер подвел.
– Извини.
– Ничего. Мы и так хорошо идем в сравнении с остальными. Отдых не помешает. Что с тобой? Может, поделишься?
– С преподом проблемы. – Кривлю губы. Не нравится мне вся ситуация. Надо и правда за голову браться, а я слишком расслабленно подошла к учебе после новости об испанцах. Еще и Демьян ни капли не помог. Вчера игнорировал меня целый день, когда я задавала вопросы.
Мало того, что уехал второпях. Мы так и не досмотрели фильм, потому что его отец позвонил и велел срочно примчаться. Я понимаю, что Деме важно заявить о себе сейчас, но чувствую себя брошенной. Мне понравилось лежать в его объятиях, было спокойно после того, как я в них освоилась. Он больше не делал ничего – не пытался меня трогать, не целовал в макушку, не отпускал дурацкие неловкие шуточки. Мы не общались, а я чувствовала острую необходимость обсудить все, о чем мы говорили.
Дошло до того, что полночи я думала о своде правил, выбирая, что для меня приемлемо, а что нет. Их не должно быть много, но они должны ограждать меня от неприятностей, которые могут возникнуть, будь то неудачный шлепок до синяка или заболевание, передающееся половым путем.
Собственно, поэтому я и проспала. Поэтому и получила от Сидоренко. И поэтому пойду к нему на персональную казнь.
– Надеюсь, вы все решите. Если что, обращайся. – Еся хлопает меня по плечу и, собрав мячи, уходит. А я еще недолго сижу на корте в гордом одиночестве. Не хочу никого ни видеть, ни слышать.
Где-то вдалеке кричат болельщицы, я слышу, как радостно празднуют каждое победное очко баскетболисты. Они будто в параллельной вселенной. Обычно я подходила к Ди, и мы вместе шли в раздевалку, но теперь не хочу. Там будет Лев, а видеть его я пока не готова. Да, предложение, озвученное Демьяну, во многом связано именно со Львом и его отношением к ситуации. Меня почти размазало, но я упорно отрицаю этот факт, чтобы не развалиться окончательно.
Сегодня баскетболисты и чирлидеры обойдутся без моего приветствия.
В раздевалке долго стою под душем, бесполезно тратя казенную воду. Я даже не понимаю, почему организм сбоит. Мне будто тяжело принять решение. Все не то, все не так как надо. Чего я хочу от жизни? А от себя? Добиться большего, стать успешной, но кем? Теннисисткой или юристом? Невозможно ведь успевать все. Или у меня хватит сил, а это временное помутнение? Мозг сопротивляется, потому что ломается привычный шаблон. Уже не получается получать все с легкостью. Баллы за красивые глаза не ставят, на тренировках приходится прыгать выше головы. Так всегда бывает в начале пути. Главное – не сорваться, а монотонно делать то, что привыкла. Дисциплина – это восемьдесят процентов успеха. Не сдаваться. Терпеть и работать.
В кабинет иду как на казнь. И я даже правильно составляю вступительную речь Сидоренко. Сижу на стуле, сжимаю сумку, лежащую на коленях, и старательно отвожу взгляд от лица преподавателя.
– Алиса, так безответственно относиться к учебе на четвертом курсе непростительно. Ты умная девушка, мозги у тебя удивительно хорошо работают, а ты ими перестала пользоваться. Дела я раздавал каждому по способностям. Вы должны были справиться с Измайловым. А ты не готова. Я не буду спрашивать, по каким причинам это произошло, но прошу тебя собраться. Осталось совсем немного до выпуска, четвертый курс – не время отчисляться.
– Я понимаю. – Кусаю губы и изо всех сил отгоняю подступающие слезы, от которых щиплет глаза. Папа мне говорил то же самое в начале года. У него вообще пунктик на моем высшем образовании. Неважно, что я им не воспользуюсь, зато будет. Маленькая ступенька на пути к успешной жизни, как любит говорить он. – Я еще не вошла в ритм, но исправлюсь, правда. Что я могу сделать сейчас?
– Постараться и включить голову, – заявляет снисходительно Сидоренко. – Пересаживайся за стол и открывай материалы, будем разбираться вместе, раз у самой голова не варит.
Я провожу в кабинете еще полтора часа, во время которых мой мозг подвергается жесточайшим пыткам. Я вспоминаю даже то, чего отродясь не знала, строю теории и задаю провокационные вопросы, впервые получая удовольствие от процесса. Я правда понимаю, о чем идет речь. Непонятный набор слов обретает смысл, и я даже улыбаюсь, когда определяю верную линию защиты. Сидоренко довольно кивает и заканчивает наше внеплановое занятие похвалой.