Он ждет ответа. Молчит, затаив дыхание. В моей груди тянет. Я точно знаю, что отвечу, как и знаю, что ему этот ответ не понравится. Но Демьяну придется принять мой выбор, потому что другой попросту невозможен. Чем дольше я на него смотрю, тем отчетливее понимаю, что мы далеко зашли. Правило «никаких чувств» должно работать безотказно, а я только что таяла от каждого его прикосновения. И это не просто желание попробовать, узнать. Я хотела, чтобы он не останавливался. Мне нравилось происходящее, пусть оно и было слишком диким.
Веду руками по его шее, широким плечам. За моими ладонями следуют крохотные мурашки, и я улыбаюсь. Приятно быть причиной чьих-то мурашек. Значит, ему нравится то, что я делаю. Мне тоже нравится легонько прощупывать его мышцы.
– Нет, Дем, я не хочу продолжать, – говорю твердо, а у самой сердце с бешеной скоростью колотится о ребра. Измайлов сжимает мою талию сильнее в спонтанном порыве, я пищу от неожиданности, и Дема ослабляет хватку. – Мне идти пора. У нас сегодня семейный вечер, надо собираться.
– Я понял. – Кивает, а взгляд растерянный, будто на самом деле ничего так и не сообразил. Я сдержанно улыбаюсь ему. Не знаю, как себя вести после такого. Это уже не невинные поцелуи, мы резко скаканули далеко вперед. – Лис, я очень настойчивым был… – он мнется, подбирает слова, а я не знаю, хочу ли слышать эти оправдания. Каждый сделал то, что посчитал нужным, а причины… пусть останутся на нашей совести. – Прости. – Он снова целует мой живот, мышцы судорожно сжимаются в месте касания. Я усмехаюсь и выбираюсь из рук Демьяна. Мне все это слишком нравится, и это уже перебор.
– Хватит постоянно извиняться! – Всплескиваю руками. Это мне надо сожалеть, что растаяла, как мороженое под солнцем. Я должна на саму себя злиться, что поддалась моменту, а не сопереживать Демьяну. – Пожалуйста, – добавляю мягче.
Он, конечно, тоже хорош. Набросился на меня с порога, как голодный на еду. Да и сейчас словно сам не свой. Какой-то потерянный. Обычно Дема всегда собран и спокоен, это я нахожу в нем опору. Сегодня день наперекосяк.
Поднимаю с пола свои вещи. Где футболка Демьяна, понятия не имею. Одеваюсь, чувствуя себя гораздо увереннее. Дема хмуро следит за моими действиями, никак не комментируя. Уйти, не сказав ни слова, будет подлостью. Между нами висит неприятное напряжение, которое, если лопнет, непременно выльется во что-то нехорошее. За это, кстати, тоже обычно отвечал Демьян, но сегодня, видимо, мне придется примерить его роль.
– С тобой все в порядке? – спрашиваю, присаживаясь на диван рядом.
Дема опускается на спинку, запрокинув голову, прикрывает глаза. Рассматриваю его подтянутое тело. Мышцы с регулярными тренировками стали еще четче, грудная клетка ходуном ходит от неровного дыхания. Я не понимаю, чем ему помочь и нужно ли вообще. Мы никогда не бросались спасать друг друга. Во время личных штормов каждый залегал на своем дне в ожидании хорошей погоды. Но может, мы были слишком слабыми, и настоящая сила как раз и заключается в том, чтобы спасти близкого от уныния? Ложусь на диван и кладу голову на колени Демы. Он напрягается всего лишь на секунду, и раньше мне бы хватило этого сигнала, чтобы отступить, но сейчас я занимаю удобную позу, давая понять, что никуда не уйду без ответов.
– Все нормально, Алис. Было и будет, – отвечает неохотно, даже не взглянув на меня.
Хах, я не сдамся, даже не надейся, колючка.
– Как прошла тренировка? – Он ведь после нее приехал взъерошенный. Еще и позже обычного, задержался почему-то.
– Ничего необычного, – цедит сквозь зубы. Ну вот и как с ним разговаривать? Всегда готовый к диалогу Демьян закрывается на все замки, словно не хочет пускать меня на свою территорию. И это он говорил про привыкать быть в пространстве друг друга? Ага, как же. Привыкнешь тут, когда стоишь на обочине.
– Ты взвинченный приехал. Что-то случилось? – решаю спросить напрямую. Я ведь заметила еще тогда, на веранде, что с ним что-то не так, просто не успела ничего спросить.
– Алис, – рявкает Демьян и, легко приподняв меня, встает. Нервно ходит по комнате в поисках футболки. – Ты вроде спешила куда-то.
Ого. Это неожиданно.
И неприятно.
Ватные ноги с трудом удерживают меня в вертикальном положении. Наши взгляды сталкиваются. Инициатива наказуема. Решила проявить участие и в итоге получила обратку такой силы, что не уверена, выдержу ли. Никогда прежде Дема не был таким грубым.
– Серьезно? Выставляешь меня за дверь? – Смотрю с вызовом. Демьян не торопится говорить, но тишина до ужаса красноречива. И в ней мне очень холодно. Обнимаю себя за плечи и встряхиваю головой. Не хочет, и черт с ним. – Ясно, – бросаю напоследок и спешу к двери, будто меня кто-то может остановить.
Но даже в прихожей Дема не торопится мне наперерез. Я влезаю в тапочки, в которых пришла сюда, и, не обернувшись, выхожу на улицу. Обидно до невозможности. Я снова обхватываю свои плечи и, съежившись, бреду к дому, игнорируя скупые слезы, скатывающиеся по щекам.
Глава 23. Алиса
– Я не допущу тебя к соревнованиям, если продолжишь так играть. – Слова Виктора Александровича бьют больнее, чем самый сильный удар профессионального боксера. – Вторую тренировку косячишь.
Знаю, потому что все эти три дня я сама не своя. Мы с Демой не разговариваем, и меня это тяготит. Я прокрутила сотню сценариев в голове, по которым он ушел в тотальный игнор: от банальной обиды до нежелания больше общаться со мной. Лев вот, когда узнал, что я девственница, нос воротил. Может, Демьяна тоже достали мои заскоки? В сексе отказала, зато полезла в душу, выбрав трахать не тело, а мозг. Парни ведь этого не любят.
Думала, увидимся в университете, снова сядем вместе, и все пойдет по накатанной, но Дема уже три дня не ходит на пары по якобы уважительной причине, о которой знает деканат, но не в курсе одногруппники. Вчера вечером я так отчаялась, что даже написала ему сама! Первой! Ужас неслыханный. Руки до сих пор дрожат. И все потому, что он не ответил. Даже не прочитал! Как вообще можно в двадцать первом веке не читать сообщения так долго?
Мне тяжело справиться с игнорированием, когда оно направлено в мою сторону. Я и сама стараюсь не допускать подобных ситуаций. Все ведь можно решить, поставить финальную точку и разойтись. Только есть одна проблема – расходиться с Демой я не хочу, у меня нет ни одного человека ближе. Дианка вообще пропала с радаров, как ушла с головой в любовь. С Есей мы больше партнеры, чем подруги, да и дух соперничества между нами никогда не пропадает. А Демьян… он всегда рядом, исключая последние три дня.
Молчу, потупив взгляд и вжав голову в плечи, под напором тренера. Саныч всегда резок в выражениях, я давно привыкла, но сейчас и эти слова отзываются слишком болезненно. Мой тщательно выстроенный мир стремительно рушится, превращая меня из золотой девочки в старуху у разбитого корыта из сказки о золотой рыбке. Внешне, может, мне до старухи далеко, но внутренние ощущения точно такие.
– Что с тобой происходит, Алиса? – Приобняв за плечи, Виктор Саныч отводит меня в сторону, пока Еська растягивается.
На следующей неделе старт турнира, сегодня – последний день подачи заявок, я должна была доказать, что не просто достойна играть, но еще и могу победить. А пока получается, что я готова рыдать и объедаться чипсами за просмотром сериала, потому что мне и честь университета не доверят защищать.
Тренер серьезный. Он обычно всегда умел подбирать нужные слова, даже без подробностей, а теперь и ему сложно! Мне бы самой хоть немножко разобраться. И чтобы понять масштабы проблемы стоит ее озвучить. Довериться Санычу несложно, он всегда нас поддерживает, хоть и гоняет как сидоровых коз.
– В личной жизни трудности, собраться не могу.
– Ох уж эта ваша личная жизнь. – Вздыхает тренер и закатывает глаза. – Трудности в отношениях, Алиса, будут всегда. И каждый раз это будет влиять на тебя. Тем, кто хочет в этой жизни чего-то добиться, нельзя тянуть личные проблемы дальше своего дома. И переживать их стоит не дольше, чем два-три дня. Поначалу кажется сложно и невозможно, но потом поймешь, что это единственный оптимальный срок. Тебе на первый раз прощаю. От тренировки в субботу освобождена, но в понедельник чтобы явилась на жеребьевку в полной готовности. Ясно?
– Ясно. – Улыбаюсь впервые за эти дни, чувствуя невероятный подъем. Люблю такую поддержку, когда не лезут в душу, но плечо подставляют. Так можно четко понять, за тебя ли человек или за свои принципы. – Спасибо вам, – растрогавшись, обнимаю тренера. Все-таки я чего-то стою, и если Саныч не погнал меня с корта, то не все потеряно.
– Все, иди уже отсюда и не мозоль мне глаза своим унылым лицом. До понедельника.
Сбегаю в раздевалку, пока позволено. Настроение поднимается до каких-то невероятных высот. Я и забыла, что может быть так хорошо. С головой ушла в страдания и за бесконечным потоком рефлексии чуть не потеряла самое важное – саму себя.
Переодевшись и сложив форму в сумку, выхожу из раздевалки. Мы сегодня занимаемся в городском спорткомплексе, тут полно спортсменов и вечно кипит жизнь. Вижу, как из соседних раздевалок высыпают баскетболисты. Ребята шумные, о чем-то переговариваются, а у меня от их веселья голова идет кругом. Я не знаю, есть ли среди них Дема – обычно он не пропускает тренировки в комплексе, здесь зал лучше, чем университетский, – но отчетливо понимаю, что видеть его в числе спортсменов не готова. Я просто не переживу, если он проигнорирует меня при всех, как игнорит уже три дня. А мне только разрыдаться на публику не хватало.
Быстро сворачиваю к автоматам со всякими гадостями. Выбираю самое безопасное – воду без газа и прикладываю карточку. Вожусь невозможно долго, даже саму себя раздражаю.
Гомон стихает, и я, выдохнув с облегчением, разворачиваюсь, сходу влетая в чью-то грудь. Вокруг полно высоких спортсменов, но моему сердцу этого не объяснишь – оно срывается галопом, так что пульс стучит в ушах. Поднимаю голову и замираю, с ужасом уставившись на огромные синяки под глазами и пластырь на носу.