Боже, это ужасно.
И еще ужаснее то, что я не поблагодарила Льва за букет.
Ну как можно быть такой легкомысленной?
– Привет, – сипло выдавливаю из себя, пока беззастенчиво пялюсь на его разукрашенное лицо. Что с ним произошло? Подрался с кем-то? Вряд ли такой «узор» можно получить, встретившись с дверью или со ступеньками.
– О, привет, Алиса. – Он беззаботно улыбается, но тут же морщится от боли. У меня сердце сжимается, и я физически ощущаю, как Льву дискомфортно.
– Что у тебя случилось? – вопрос слетает с губ быстрее, чем я успеваю подумать, уместно ли его задавать вообще. – Ты с кем-то подрался?
– Проницательно, – усмехается он. – Подробностей не будет.
– А… ладно. – Почему-то чувствую себя виноватой за то, что спросила. Как будто это я натравила кого-то на Льва, а теперь злорадствую. Лев обходит меня и становится у автомата. Справляется с покупкой за считанные секунды, пока я смотрю в его широкую спину, которая из-за куртки кажется еще больше. – Спасибо за цветы. Я не поблагодарила тебя. Прочитала записку уже дома, – говорю растерянно.
– Пожалуйста, – бросает так, будто для него это ничего не стоило, и наконец разворачивается. – Может, в кино сходим? – приподнимает уголки губ в едва заметной улыбке. Черт, ему же больно! А я уже надумала неприязнь. – Я бы пригласил тебя туда, где посветлее, но ты, кажется, не сильно рада моему внешнему виду, – подтрунивает надо мной беззлобно и протягивает шоколадку. – Будешь?
Передо мной сейчас какой-то другой Лев. Я не узнаю его. Как будто после драки мозги встали на правильное место, и теперь нет того засранца, который хотел стащить с меня трусы в день знакомства.
Предложение звучит как спасение. В последние дни я так много грузилась, что сейчас нужно хотя бы немного расслабиться. Сменить обстановку и окружение, немного побыть девочкой, которой восхищаются. Только с одной маленькой оговоркой.
– Шоколад не буду, а в кино пойду, если согласен на дружеский сеанс. Без всяких подкатов и прочего. – Не хочу опять попасть в неловкую ситуацию. Да и смотреть на то, как Лев флиртует, пока внутри у меня раздрай, как-то некрасиво. Вряд ли он оценит мою кислую мину.
– Ну, как известно, лучшая пара – та, которая началась с дружбы. – Подмигивает мне и подставляет локоть.
– У нас, студентов, лучшая пара та, с которой отпустили. – Бессовестно показываю ему язык и беру под руку. Все-таки каждому свойственно совершать ошибки. Возможно, та странная сцена дома у Левы была промахом, который он теперь исправляет.
Нет, я не очарована мужским вниманием и очень хорошо помню тот вечер. Просто сейчас Лев и правда выглядит изменившимся. А может, мне просто жаль его разукрашенное лицо, и это мой способ его поддержать.
С кино нам не очень везет. Мы попадаем на нашумевшую «Барби». Лев не в восторге, но при этом никак не комментирует и не выказывает недовольство, кроме гримасы, появившейся на пару секунд, когда кассир сообщила о ближайших сеансах. Он оплачивает нам билеты, не давая мне заплатить за себя самой. У нас не свидание, а вообще-то дружеская встреча!
Попкорн и ужасно сладкая газировка прилагались к билетам, и там мне тоже не удалось внести свой вклад. Спорить уже не стала. В конце концов, условия я обозначила. Если Лев считает нужным поступить так, то пожалуйста.
В какой-то момент мы теряем суть фильма. «Барби» явно нам не по вкусу, даже Райан Гослинг не спасает ситуацию, и мы, тихо перешептываясь в почти пустом кинозале, отпускаем шуточки о происходящем на экране. В полумраке, когда не видно синяков, я снова отмечаю, что Лев очень даже симпатичный, и отчетливо понимаю, почему он мне сразу понравился еще тогда, на спортплощадке. Он типичный капитан команды, такие обычно на главных ролях во всех ромкомах. Только я не вписываюсь ни в одну категорию из всех, с которыми обычно эти капитаны остаются в финале: ни в королев бала, ни в серых мышек, старающихся лишний раз никому не попадаться на глаза.
После сеанса, с которого мы выходим, держась за животы, потому что те болят от смеха, Лев везет меня домой, прикрываясь тем, что ездить с таксистами небезопасно. На самом деле, как он позже сознается, ему просто хотелось подольше побыть со мной, потому что «ты веселая и с тобой кайфово». Мы опять болтаем обо всем и ни о чем одновременно. Я рассказываю о теннисе и о том, как мечтаю пройти отбор, Лев уверяет, что при должном упорстве все возможно, и пускается в длинный рассказ о своей баскетбольной карьере.
– …В общем, мой первый день в клубе начался с драки. Но я понятия не имел, что это девушка нашего капитана. Она сама познакомилась со мной, потом еще этот пирог, который она приготовила для меня по-соседски. Там столько сигналов от нее было, что я воспользовался, – смеется Лев искренне, и я улыбаюсь вместе с ним.
– Сейчас тоже подрался по той же причине? – Моя улыбка быстро превращается в нервную, когда я вижу, как Лева напрягается. Он не говорит ни слова, но я отчетливо понимаю, что от вечера останется неприятный осадок. И вот черт меня дернул за язык!
Молчание затягивается. Я понимаю, что попала в цель, только вот Лев мне ничего не расскажет. Или он уже сказал своей реакцией слишком много. На него пускает слюни половина девчонок из универа, но при этом он не крутит шашни с каждой из них. Единственная, кто повторно мелькает в его окружении – я. Еще и цветы эти. Стал бы он дарить их просто так, если бы думал о другой?
Не может быть.
Меня бросает в холодный пот. Пальцы впиваются в бедра до боли. Осознание прошибает сильно и болезненно. Я тяжело сглатываю, поворачиваясь ко Льву лицом. Он паркуется возле моего дома, не глушит двигатель.
– Это Дема сделал?
Лев шумно выдыхает. Убирает руки с руля и сжимает их в кулаки. Подбирает слова, но я уже и так все знаю. Увидела больше, чем нужно было.
В голове один вопрос – зачем Демьяну это? Что такого нас могло связать, что он решил подраться? Вряд ли наше соглашение настолько для него значимо. Тем более мы договорились, что на время «обучения» никого другого не будет.
– Не бери в голову. Парням иногда надо выпускать пар. – Пожимает плечами, будто ничего страшного не произошло.
– А что мне надо, вы не хотели спросить, прежде чем решать за моей спиной? – хмурюсь. Злость хлещет волнами, я не знаю, на кого бешусь больше – на Льва, который возомнил себя героем-любовником моего романа без моего ведома, или на Демьяна, поступки которого для меня загадка.
– Алиса…
– Спасибо за кино, – рявкаю и пулей вылетаю из машины. Правду мне Лев не скажет, а нелепые оправдания я слышать не хочу. Он вообще странно немногословный.
Иду к дому, руки трясутся от гнева. За спиной визжат шины – Лев срывается с места и уносится прочь. А я замираю на месте. Если зайду в дом, то с ума сойду без ответов и накручу себя до такого состояния, что к понедельнику не разберусь. Значит, надо попытаться получить их в другом месте.
Резко сворачиваю вбок и спешу к дому Демьяна. В его комнате горит свет, а возле гаража припаркована его машина. Он дома один, судя по темноте в других окнах. Взбегаю по ступенькам и тарабаню в дверь изо всех сил. Злость никуда не девается, а наоборот, растет, потому что открывать Дема не торопится.
– Открывай же, ну! – Колочу в дверь двумя руками и не сразу слышу, как щелкает замок.
– Что стряслось? – хмуро спрашивает Демьян, привалившись к дверному косяку. Я не вижу его лица, на глаза натянут капюшон мешковатого худи. Только подбородок, заросший щетиной, и ссадину на губе. – Если у тебя не пожар или потоп, то давай в другой раз, я сейчас не в настроении разговаривать.
– Чего? Не в настроении? Ты совсем охренел? – кричу и, толкнув его в грудь, вхожу в дом. Дема шипит от боли, но далеко не уходит. Скрещивает руки на груди, стоя в паре шагов. Я не вижу его глаз, но чувствую тяжесть взгляда. Хочется поежиться, потому что по плечам бежит холодок. – Какого черта ты решил, что можешь распоряжаться моей жизнью и избивать тех, кто оказывает мне знаки внимания, а? – я воинственно наступаю. Демьян не уходит, героически принимает очередной толчок в грудь и морщится. Что с ним вообще происходит? – Я тебе доверилась, а ты… ты! Да у меня даже слов нет! Как ты мог, а? – с очередным толчком он задевает пяткой кроссовок и теряет равновесие. Дема неуклюже перебирает ногами, но все же удерживает себя в вертикальном положении. Резко махнув руками, выпрямляется. Капюшон слетает с головы, и мы оба замираем, испуганно уставившись друг на друга.
Твою мать.
Демьян выглядит в сотню раз хуже, чем Лев. По всему лицу ссадины, бровь разбита, вокруг глаза фиолетовое пятно. На губе сочится ранка.
– Все сказала? – спрашивает озлобленно.
Растерянно киваю, не зная, что еще добавить. Все слова мгновенно улетучиваются.
– Тогда уходи.
– Нет, – мне хватает смелости произнести одно крохотное слово.
Я на самом деле не хочу уходить. Теперь я понимаю, что весь этот день вел меня к Демьяну. Саныч со своей лекцией о страдании, Лев с не-свиданием и шокирующим открытием. Мой эмоциональный всплеск, который теперь прошел, оставил оглушающую пустоту, в которой я медленно замерзаю. Кусочки пазла сложились в целую картину, только сюжет мне до сих пор недоступен.
– Алиса, я тебя услышал. Ответить мне тебе нечего, поэтому уходи.
– Ты дурак, или да? – Хмурюсь, делая шаг к нему. Дема предусмотрительно отступает, но я теперь безоружна. Он упирается в стену, и я сокращаю расстояние между нами. Цепляю край толстовки и поднимаю вверх. Боже! У него не бока, а сплошные синие пятна. Неудивительно теперь, что он в универ не ходит. С такими травмами даже лежать проблематично. – Дем, что с тобой случилось? – В носу щиплет, я не замечаю, как начинаю плакать. Вот только же злилась на Измайлова, а теперь переживаю, все ли с ним в порядке. Тяжело быть женщиной. – Расскажи, пожалуйста.
– Дверь на замок закрой, – бросает, не глянув на меня, и, развернувшись, бредет в сторону гостиной.