– Что? – Хлопаю глазами, не понимая, о чем идет речь. – Ты о чем?
– Ты пропускаешь тренировки и не соблюдаешь режим. Ходишь на свидания и совсем не думаешь об учебе.
– Ты серьезно? – Злость волной сносит всю адекватность. Я вспыхиваю моментально. Не могу поверить, что она говорит все это. А-а-а! Как же раздражает! Сжимаю дверную ручку сильнее, держась за нее, чтобы не потерять связь с реальностью. – Мам, что за повышенный интерес к моей жизни вдруг? – задаю вопрос, но не жду на него ответа, потому что тут же продолжаю: – Тренировку я не прогуляла, меня освободил тренер. На прошлой я переусердствовала и чуть не потянула плечо. С учебой у меня вообще никаких проблем нет. Только ноябрь, а я уже получила половину автоматов по предметам! Я вообще со всем, – намеренно выделяю слово, чтобы она поняла, – прекрасно справляюсь. И не без помощи Демьяна. Поэтому не смей его приплетать и что-то говорить. От одной бессонной ночи ничего страшного не случится, так что не преувеличивай, пожалуйста.
Рваное дыхание – единственный звук, который разносится по коридору. Я отказываюсь понимать порыв мамы. Что на нее нашло? Я ведь уже привыкла к тому, что родители не заинтересованы в моих увлечениях. Я не обижаюсь на них и все равно продолжаю любить, но то, что происходит сейчас, уже за гранью моего понимания.
– А мальчик? – тихо спрашивает мама, а меня в очередной раз взрывает.
– Что мальчик? – Всплескиваю руками, но ярость не стихает. Ее будто с каждым моим движением и произнесенным словом становится больше. – Да, мы ходим на свидания, мам! Кто в моем возрасте не ходит?
– Но у тебя планы…
Р-р-р-р!
– И что, мам? Мы, может, расстанемся через неделю, к чему все эти вопросы! И вообще Дема знает, что я собираюсь пройти отбор и уехать. Я не скрываю от него ничего. Хватит на меня давить, пожалуйста. Мне было гораздо спокойнее, когда вы с папой не интересовались ничем в моей жизни, кроме учебы.
За негодованием я пропускаю тот момент, когда мама оказывается рядом и берет мои руки в свои. Вздрагиваю. Она теплая, а у меня пальцы ледяные после улицы.
– Прости, родная, ты просто такая… счастливая сейчас. – Она улыбается, но я не чувствую радости – меня окутывает печалью. В глазах печет так сильно, что моментально текут слезы.
– Это разве плохо? – всхлипываю.
Мама осторожно смахивает слезинки со щек и заправляет мои растрепавшиеся волосы за ухо. Меня будто прорвало – не могу остановиться и уже натурально реву. Моментально становится жарко, кожа покрывается испариной.
– Это прекрасно. Я просто не хочу, чтобы ты жалела потом, когда будешь уезжать с разбитым сердцем. Или и вовсе не уехала из-за парня.
– Мне теперь запереться в четырех стенах, мам? – Убираю ее руки, сама вытираю слезы. Не понимаю, к чему весь этот разговор. Родительские переживания? Очень они странные. – Лучше просто поддержи меня, ладно? Так мне будет легче со всем справиться. Спокойной ночи, – резко развернувшись, сбегаю к себе в комнату и там тихонько реву, читая сообщения от Демы, в которых он откровенно пишет, как сильно я ему нравлюсь.
Глава 40. Алиса
Сегодня день икс.
День, в который я должна показать, на что способна. Никаких поблажек, никакой халтуры – только результат упорной работы. Последние три недели выжали меня на полную. Я почти не вылезала из зала, дремала на учебе, а по ночам засыпала на плече Демьяна. С мамой мы почти не общались. Вроде бы и помирились, даже поплакали вместе, сидя в гостиной, но холодок между нами так и остался. Мне обидно, конечно, мы все-таки самые близкие родственники. Пока что запрещаю себе об этом думать и направляю все свои силы на подготовку к матчу.
Вчера вечером мы познакомились с представителями испанского клуба. Нас с Есей пригласили на ужин в модный ресторан. Пришлось купить платье, Дема возмущался, спрашивал, точно ли я иду просто на ужин, а не на свидание. Пришлось пообещать, что он сам снимет с меня это платье. Так и получилось. Он забрал меня после встречи, которая, к слову, прошла идеально. Мне сделали кучу комплиментов, Еся скромничала, поэтому осталась в тени. Я пыталась тянуть ее за собой, но в какой-то момент перестала – мы ведь конкурентки, нельзя уступать место, которое могу занять я, другой.
Пабло и Уго четко дали нам понять, что их не интересует победитель. Они будут смотреть на технику и отслеживать морально-волевые качества. А значит, прогнозировать вообще невозможно. Последнюю неделю тренировочные матчи оставались за мной. Не то чтобы меня это расслабило, скорее, вселило уверенность, что я смогу победить и в день матча.
А теперь и близко этого нет.
Я сегодня прогуливаю пары, потому что смотр в обед. Одногруппники пожелали удачи. На матч не пускают никого, чтобы не отвлекали. Мы просто проведем тренировку по обычному распорядку. Я даже не знаю, это хорошо или плохо. Вроде бы для нас стараются создать не стрессовые условия, но волнение запредельное.
Тело дрожит, пока я тяну мышцы. Нервы ни к черту. Взгляд то и дело скользит по пустым трибунам. В випке сидят испанцы, рядом с ними тренер. Он что-то рассказывает, показывая на нас. Стараюсь не думать об этом.
Еся подбадривает меня. Я поддерживаю ее. Конечно, я расстроюсь, если не пройду. Но за Есю буду рада так же, как и за себя. Она самая достойная из всех, поэтому никаких сомнений в том, что это место по праву такое же ее, как и мое.
– Удачи, – желаю искренне Есе. Вообще мы обменялись пожеланиями еще в раздевалке. Даже обнялись. В спорте ведь нельзя иначе. Да, мы ограничены кортом и правилами игры, но после матча начинается другая жизнь, в которой нужно уметь сосуществовать и не злиться на каждого соперника. Поэтому пожимаем руки и даже обнимаемся. Мы ведь все время вместе, ходим на одни и те же тренировки, как не общаться?
– И тебе, – подмигивает она и, поправив гольфы, выходит на корт.
Мы разминаемся в облегченном режиме, больше красуемся. Ну а как не показать себя со всех сторон? Это тренерская установка. Конечно, в последние пять минут жестим и отрабатываем по полной, но нам важно выложиться в матче, а пока можно немного повеселиться, тем более играет музыка, которая тоже заряжает.
После окончания разминки начинается серьезная игра. Подает Еся, я в приеме. Адреналин искрит, я заряжена на двести процентов. Азарт уже просыпается, хотя еще не было свистка на подачу. Сгибаю ноги в коленях, в последний раз верчу ракетку в руке, чуть разжимая ладонь. Подхватываю так же уверенно. Дышу ровно. Уголки губ приподнимаются в предвкушающей улыбке.
Давай же.
Возвращаю мяч на сторону соперника.
Играем на равных. Доходим до равного счета в конце гейма. Судья объявляет тай-брейк.
Волнительно. Тело уже взмокло, но мы обе находим силы кивнуть друг другу. Тренерской помощи нет. Приходится разбираться самим. Начинаю с подачи. Две моих, я должна дойти до тридцати. Первая подача. Эйс! Подаю на вылет. Да! То, что надо.
Иду на вторую. Сердце колотится как сумасшедшее. Вряд ли повезет так же во второй раз, но надеяться не запрещено. Подаю.
Мяч возвращается на мою половину. Отбиваю. Едва успеваю переставлять ноги, Еся гоняет меня по корту. В какой-то момент кажется, что проще сдаться и взять реванш с ее подачи, но это слишком легкомысленно. Даже после одного выигранного очка просыпается такой азарт, что сложно остановиться. Это как пытаться остановить машину, которая набирает скорость.
Мы идем упорно. Ни одна не хочет сдаваться. Я бегу из одного конца корта в другой. Отбиваю. Опять бежать в другую сторону. Или нет? Мяч летит туда же, откуда я его отправила. Резко торможу. Нельзя медлить. Нельзя. Быстро остановиться и…
А-А-А-А!
Боль пронзает все тело и концентрируется в стопе. Бросив ракетку в сторону, падаю на корт и, обхватив колено, прижимаю ногу к груди. Слезы катятся по щекам то ли от боли, которая пульсирует в ноге и разносится выше, то ли от отчаяния, потому что для меня выступление окончено не в мою пользу.
Едва не вою от несправедливости. Ко мне спешит медбрат, но я не слышу его голоса за шумом крови в ушах. Рядом оказывается Еся, чувствую, как сжимается ее ладонь на моем плече. Накрываю своей и рассеянно киваю, делая вид, что поняла все, что она сказала.
Нога распухает на глазах. В таком состоянии нельзя продолжать матч.
Боже. Как же так!
– Нужно сделать рентген в поликлинике. Ты слышишь? – Щелкает пальцами перед глазами. Киваю. Слышу. Я слышу все. Но громче всех звук рухнувшей в один миг жизни.
Глава 41. Алиса
– Полный покой, никаких физических нагрузок в течение следующих пяти дней. Обязательно носить повязку. – Врач пишет что-то в листке. Сижу в кабинете и слушаю вполуха. Не первое мое растяжение, как справляться, знаю. – Здесь мази и обезболивающие, – протягивает мне листок. – Через пять дней придете ко мне, дату визита я тоже написал. Сделаем контрольный снимок, посмотрим, как срастается, и подберем восстанавливающую терапию. О спорте забыть минимум на два месяца.
Это я тоже знаю.
Кусаю губы, сдерживая слезы. Пока собирались к врачу, успели поболтать с испанцами. Конечно, они отказали. Не сообщили это прямо, посочувствовали, что я получила травму, но по лицам было понятно, что я им больше не интересна. Надо будет поздравить Есю по дороге домой.
– Хорошо. Спасибо.
– Выздоравливайте, Алиса.
– До свидания. – Оперевшись на костыли, выхожу в коридор.
Там уже кружит мама. Ей позвонили в первую очередь, такие правила – тренер всегда держит родителей в известности, и плевать ему, что мы уже совершеннолетние. Мама встречает меня со слезами на глазах. Тянет руки и обнимает крепко. Я еле стою на одной ноге. Костыли давят подмышки, поэтому опираюсь на них по минимуму.
– Родная моя, – всхлипывает на моем плече, гладит спину, – как ты себя чувствуешь?
– Нога болит, мам. Ты чего ревешь? Я же живая, – не хочу рыдать в больнице. Я проплакала всю дорогу сюда, хватит с меня публичного позора. Теперь только в своей комнате. А хотя… я ведь не доползу до второго этажа. В общем, я обречена.