— Я все не пойму, ты че так зациклилась? Из-за возраста, что ли? — подруга подлила мне вина в бокал, и я машинально отметила, что это, пардон, третья емкость, которую мы опорожнили. — У тебя отец младше матери, между прочим, был, — напомнила мне кое-что собеседница.
— А ты б не зациклилась? Он младше меня на двенадцать лет, ты понимаешь, на двенадцать! А отец младше матери на четыре года. Знаешь ли, есть разница, и потом, он же мой студент, — я твердила как мантру аргументы, которые казались мне важными.
— Эх, Катька, Катька. Жизнь так коротка, а ты хочешь ее прожить так, как от тебя ожидают окружающие. Тебе ж хорошо с ним? Вот и наслаждайся моментом! Ты знаешь, как я жалею, что тогда аборт сделала. У меня дочка или сын были б возрастом с Валерку, — по щекам Даши снова потекли слезы.
— У тебя обстоятельства были другие. Меня-то родители поддержали, а твои тебя сами в больницу отвезли, — мне даже стыдно стало, что у меня здоровый сын-подросток, а у Дашки детей нет и, скорее всего, не будет. Я знала, что после того случая у нее возникли проблемы со здоровьем. Надо понимать: медицина была на таком уровне, что аборт в те годы и в том возрасте — это практически приговор для молодой девушки.
— Ой, да какие обстоятельства? Я тебя умоляя, дура была влюбленная. Повелась, что если сделаю аборт, Димка не срулит в закат. Он же так красиво в уши ссал. А мать моя боялась того, что скажут соседки больше, чем того, что бабкой ей не стать никогда после этого. Она от отца тайком меня тогда в больничку отвезла. Батя как узнал, такой скандал был. Я думала, он ее поколотит. Оказывается, они в свое время так же меня заделали, а я все удивлялась, что они Ромео и Джульета и женились так рано. А у самой ума не хватило сроки посчитать, когда я родилась, — Дарья грустно посмеивалась над собой. Ну а что уже поделать? Ситуацию не изменить. Дашка поставила на себе крест, вернее, на счастливой семейной жизни, а уж после того, что сделал ее бывший начальник, и подавно. — Так что, Катя, если твой Никитка трахает тебя как бог, нехер здесь сидеть и жопу отсиживать. Пошла приводить себя в порядок. Белье красивое, а лучше без белья и дуй к нему на этаж с удовольствием проводить время.
Я ошарашено посмотрела на подругу. Она что, серьезно?
— Ты у меня в гостях, а я попрусь к мужику? — я растерянно посмотрела на Дашку. — А Валера? — я даже мысль сформулировать толком не могла, что я подразумевала под этой фразой.
— А что Валера? Он не младенец, ему сиська мамкина не нужна, слава богу, — пошутила подруга. — А вот Никитке твоему она очень даже и нужна, да и тебе приятно будет, — Даша хохотнула, а я смутилась до корней волос.
— Даш, ну ты пошлячка! — я уже и отвыкла от скабрезных шуточек подруги.
— Ну, простите, какая есть. Ты давай чеши к своему студентику и оттянись от души, а я пошла твоего Валерку донимать вопросами о его девушке, — подруга встала и начала убирать следы нашего пьянства на кухне.
— Ты только сильно там не наседай, ладно? — я с опаской смотрела на подругу. Она никогда не лезла в личное пространство крестника, но она и так откровенно не шутила раньше. А сейчас я видела, что девушка изменилась. Ожесточилась, озлобилась, что ли. Потому и шуточки стали на грани приличия, хотя, скорее всего, за гранью. — У него там первая любовь. Не хватало еще, чтоб закрылся от меня сын.
— Не нервничаем, мамочка, все будет хорошо, — Дашка выставила руку ладонью вперед и усмехнулась.
Посмотрела вслед удаляющейся подруги, которая постучала в комнату моему сыну, а сама пошла в ванну. Может, Дашка права и стоит получать от жизни удовольствие. Ведь я же не делаю ничего плохого. Или делаю?
В общем, я приняла душ, надела красивый кружевной комплект нижнего белья и даже чулочки натянула. Но вот идти в плаще поверх белья я не решилась и все же надела простое вязаное платье. Нервничаю, как будто иду на первое свидание и знаю, что будет секс. Перед выходом заруливаю на кухню и прям из горла опустошаю бутылку, которую мы не смогли домучить с Дашкой. Не пьянства ради, а исключительно для храбрости. И, взяв ключи и телефон, направляюсь на этаж Никиты. Только около двери соображаю, что даже не удосужилась позвонить и узнать, дома ли он и не помешаю ли я. Мысль о том, что он может быть не один, опалила горечью и разозлила. Если он будет с девушкой или не рад меня видеть, значит, так тому и быть. Я же хотела расставить все точки над «i». Вот, пожалуйста, отличная возможность. Так что в дверь я звонила злая, как сто чертей. Алкоголь тоже сыграл свою роль, подогрев мне кровь. Дверь никто не открывал, поэтому я забарабанила в нее кулаками. Почему-то была стойкая уверенность, что мужчина намерено мне не открывает, потому что он там с девушкой.
— Открывай, знаю, ты там, паршивец малолетний! — заорала и от злости пнула дверь. — Казанова недоделанный!
Вместо нужной мне двери открылась соседняя, и выглянул пузатый мужик с растянутых трениках и почесал пивное пузо.
— Может, я тебе помогу? А то ты, смотрю, изнемогла вся. Оприходую лучше твоего «Казановы недоделанного»,— язвительно обратился ко мне сосед Никиты, процитировав оскорбление.
— Спасибо, и без вас разберусь, — у меня за спиной раздался голос парня, и я резко развернулась, чуть не врезавшись в него.
Оказывается, я стояла и ругалась с дверью, за которой никого не было, и лишь мое воспаленное и разгоряченное алкоголем воображение рисовало мне сцены измены Никиты с неизвестной девушкой в квартире.
Сосед хмыкнул, хохотнул и вернулся в свою квартиру, а я подняла взгляд на парня. Он хмуро смотрел на меня. Неужели он слышал, как я тут с дверью общалась? Он наклонился к моему лицу, я уж думала, он меня поцелует, но вместо этого он с шумом втянул воздух около моего лица.
— Пила?— сухо спросил меня Никита, а я лишь кивнула. Хорошо хоть не икнула, как алкаш из подворотни, и то хорошо. Облизнула вдруг сухие губы и судорожно сглотнула. Ощущение было, словно сейчас получу нагоняй от папы за то, что пришла пьяная с гулянки. Но парень обогнул меня, поставил на пол пакеты с продуктами и, спокойно открыв дверь, отошел в сторону и кивнул головой. Я молча прошла в квартиру и осмотрелась. Естественно, в квартире никого не было, и щеки запылали от стыда.
Вот же дура! Я, наверно, до невозможности глупо выглядела, вереща ругательства под дверью. За спиной громко хлопнула дверь, и я даже вздрогнула.
— Итак, «Паршивец малолетний» хотел бы узнать, почему вдруг впал в немилость и стал «Казановой недоделанным»? — на лице лишь странная кривая усмешка. Все-таки он слышал полностью всю мою перебранку с дверью. Никита, не смотря на меня, прошел на кухню и начал раскладывать покупки. Я доковыляла до дивана, скинула туфли на шпильке, которые я натянула для полноты образа, и села, подтянув ноги к груди и обняв колени. Лицо я спрятала в коленках, а волосы разметались по плечам, и парню не было видно моего пунцового от стыда лица. Я так ушла в свои мысли, что не расслышала, что шелест пакета на кухне прекратился, а очнулась, когда почувствовала, что диван рядом со мной прогнулся.
— И что это мы такие молчаливые? Или я не такой интересный собеседник, как закрытая дверь в мою квартиру? — парень снова смерил меня насмешливым взглядом. Я поняла, что зря пришла. Всему виной слова Дашки и алкоголь. Хотя, если б сама не хотела, то слова подруги не заставили бы меня прийти, так что виновата сама. Нечего винить подругу. Я встала и одернула платье. Начала пытаться всунуть ноги в туфли, но покачивалась. Не получалось устоять на одной ноге и всунуть в туфлю вторую.
— Я, пожалуй, пойду. Глупая идея была приходить без предупреждения, — победила туфли, но так сосредоточилась на них, что упустила момент, когда парень схватил меня за руку и потянул на себя, а я, потеряв равновесие, завалилась на него.
— Хорошая была идея — прийти. Плохая идея — выяснять отношения с дверью, — руки парня моментально оказались под платьем и наткнулись на линию чулок, скользнули дальше по кружевному белью. Бровь Никиты удивленно выгнулась, а потом на лице отразилось такое выражение лица, что мне стало еще стыднее, хотя куда уж больше. — Ты пришла меня соблазнять?
— Да, — еле слышно прошептала куда-то в грудь, наслаждаясь ощущением поглаживания на бедрах.
— А потом почему-то решила, что я специально не открываю дверь? — продолжил тихий допрос мужчина.
— Да, — я сдавленно выдохнула, почувствовав, что парень отодвинул кружево белья и поглаживал уже мокрые складочки.
— А судя по ругательствам, я еще и в измене был заподозрен? — и снова вопрос, который никак не вяжется с действиями парня. Он кружит вокруг горошины и периодически нажимает на нее, а у меня по телу, словно судороги проходят от удовольствия. Я не отвечала, и мужчина вдруг резко проник в меня двумя пальца, отчего я задохнулась в ощущениях и эмоциях. — Отвечай, — прошептал хрипло Никита. Я чувствовала, что наши игры не прошли для парня бесследно. Он тоже безумно возбужден, и мои руки сами собой потянулись к ремню его брюк.
— Да, — я хрипло то ли прокричала, то ли простонала, когда мужчина прижал чувствительную точку. Захотелось кончить, получить разрядку, но Никита то ускорял движения, то замедлял. В итоге я уже рычала от раздражения и с силой тряхнула его за плечи.
— Ты что делаешь? — я уставилась на парня в ожидании ответа.
— А на что похоже? — он довольно улыбнулся мне и встал с дивана, ссадив меня с колен.
— На издевательство похоже, — парень снял толстовку и оказалось, что под ней нет футболки. Начал снимать брюки, а я прикипела взглядом к кубикам пресса, к мышцам, перекатывающимся под золотистой кожей парня.
— Нет, я не издеваюсь, а вот отшлепать тебя очень хочется. Чтобы каждый раз, когда садилась на попу, вспоминала, что если я предложил быть вместе, то не стану размениваться на других девушек, — парень скинул с себя всю одежду. Я залипла взглядом на великолепно сложенном теле Никиты. А когда взгляд остановился на вздыбленной плоти парня, то лицо снова залила краска стыда. — Приступим к наказанию, — и парень ловко подхватил края моего платья. Оно и так задралось и сложилось «гармошкой» на талии, но из-за того, что рассматривала Никиту, не обратила на это никакого внимания. Я и слова парня то пропустила мимо ушей, а сосредоточилась лишь на его действиях. Увидев меня в белье, Никита одобрительно хмыкнул и увлек на диван, а дальше началась сладкая пытка, которую мужчина назвал наказанием. Он ласкал меня, отправляя к небесам, но не давал взорваться от наслаждения. То ускорялся, то замедлялся, а я уже стонала и плакала, умоляя дать мне такую долгожданную разрядку.