— Анька, — мирно попросил я. — Не чуди. Сама же сказала, едут уже.
— Я успею, — шепнула она.
И не давая мне времени, ни одной даже секунды, потянула за рубашку, вытягивая её из брюк, расстегнула ширинку одним ловким движением рук. Пробежалась пальцами по животу, обвела пупок, нырнула под резинку трусов. Одобрительно хмыкнула, моё тело всегда реагировало на неё однозначно. Я не хотел её мозгом, давно, наверное, не хотел, но рукам дай воли — сомнут ягодицы, стараясь не трогать лишний раз, не касаться её надоевшего до оскомины тела, не заглядывать ей в глаза, в которых усмешка и чувство собственного превосходства. Загнуть раком, уткнув головой в сервант полный бабушкиных ваз, и тогда, правда, все успею. Торопливо, не думая, несколько минут резких движений, трехсекундный оргазм, и дальше идти как ни в чем не бывало. Анька любила такой секс. На грани фола, на грани эпатажа. И похрен, что невеста приедет с минуты на минуту, а под окнами режут колбасу с сыром и раскладывают виноград по тарелкам женщины вдвое старше её.
Мысли пролетели в голове буквально за несколько секунд. Анька не почувствовала сопротивления с моей стороны, осмелела, отпустила руку ещё ниже, обхватила член рукой.
Я посмотрел в окно. Шора была отдернута, с улицы неслись голоса, дробный стук ножа, музыка. Наверняка, кто-то уже пил. Хотел ли я пить? Не знаю даже. Вот Аньку точно не хотел. И неважно, как реагирует на неё мой организм. Вдруг представил, что она вновь войдёт в мою жизнь на хозяйских правах, притащит новые часы, спать будет рядом по ночам, гонять Бублика тапочками, устраивать истерики. И ужаснулся. Вовремя она шла тогда. Если бы вытаскивала меня за уши из того дерьма, в которое я провалился, после того как сломалась моя жизнь, я бы чувствовал себя обязанным ей. А так — моя совесть чиста.
Анька не теряла времени даром. Я полюбовался мгновение её ухоженной макушкой напротив моего паха и шагнул назад. Она потеряла равновесие, покачнулась и чуть не упала вперёд. Я привёл в порядок свою одежду, шагнул мимо неё к серванту, достал две вазы.
— Эй, ты чего? — растерянно спросила все ещё стоящая на коленях Аня.
— Ничего, — ответил я и пожал плечами. И понял — действительно ничего.
И пошёл к выходу из комнаты, неся в каждой руке по массивной вазе. Анька встала, я слышал за спиной два её резких, со звонким стуком каблуков шага.
— Это из-за неё? Из-за мыши? Трахалась с тобой втихаря в юности и целку из себя строила. А сама усвистала в Москву. Нахер ты ей не нужен!
Я придержал вазы одной рукой и открыл дверь.
— Стой! — снова крикнула она.
Я понял, что, если не выслушать, она вынесет эту ссору туда, где в саду готовятся встречать молодоженов, и смирился с тем, что в ближайшие две минуты мне предстоит выслушивать её истерику.
— Да ты подумай, — торопливо сказала Аня. — Что ты ей можешь дать? Искалеченное тело? Прохудившийся счёт в банке? Алкоголизм в анамнезе? Жирную собаку? Комплексы?
— Дело не в том, что я могу дать ей, — максимально спокойно произнёс я. — А в том, что ничего из этого я не хочу давать тебе.
— Ты и так мой! Весь, с потрохами!
— Возможно, когда-то так и было. Но не факт.
Анька сжала губы. Возможно, сдерживала рвущиеся наружу слова, хотя это не в её репертуаре. Если Аня хочет сказать, она скажет.
— Она с мужем помирилась. Он за ней из Москвы едет. Может, уже приехал. Я точно знаю.
— Поверь, даже в этом случае тебе ничего не светит: ни мой алкоголизм, ни мой жирный пес.
Я толкнул приоткрытую дверь ногой. Краем глаза уловил резкое Анькино движение. В её руках была ваза, которую она определённо собиралась в меня метнуть.
— Вазу поставь, — тихо сказал я. — Это бабушкина. Разобьешь, убью.
И, что самое невероятное, она меня послушала. Поставила вазу, аккуратно причём, и ногой топнула, пытаясь дать выход обуревающей её ярости.
А я подумал — к Мышке едет муж.
Пятнадцатая глава
— Аллея, посвященная лучшим заводским рабочим нашего города! — азартно воскликнула я и потащила упирающуюся Маринку вперёд. — Мы не можем не посетить, не почтить памятью это место!
— Боже, я словно не на свадьбе, а на экскурсии, — простонала Маринка. — У чего мы ещё не сфотографировались? По-моему, уже возле каждого городского дома.
— Не ной, — шутливо прикрикнула я. — Первый раз замуж выходишь.
Маринка сдалась и пошла следом. Гости тоже. Но они не унывали, передавали друг другу стаканчики с шампанским. Мне достался только один, но не до алкоголя было. Я заказала еду почти во всех ресторанах города, которые согласились везти ее за город. Надеюсь, кошелёк Руслана выдержит, если что, я ещё не выбила страховку за машину.
Часть гостей, которых потихоньку предупреждали о форс-мажоре, уже утекала к месту проведения банкета. Но основной костяк ещё змеился за нами длинной людской лентой. Маринке я ещё не сказала, просто не знала как. Анька СМС сообщала, что все идёт нормально настолько, насколько это возможно. Я посмотрела на часы. Тянуть дальше нельзя. Маринка беременна, не знаю, можно ли ей столько на ногах, пусть и не жарко. Я лежала почти всю свою беременность, иного опыта у меня нет, и за малыша в утробе подруги очень переживала.
— А где Руслан?
— Готовит вам сюрприз.
Мы прошли парковой аллеей, которая и правда была посвящена именитым заводчанам, и прошли к вечному огню. К нему, как к апофеозу этого забега по парку, я не пропускала людей очень долго, буквально обойдя каждую тропинку. Но аллеи кончились, цветущие яблони, на фоне которых можно было фотографироваться, тоже.
— Теперь вечный огонь! — тоном завзятого экскурсовода крикнула я.
Толпа зашепталась, ободрилась, предчувствуя завершение утомительной прогулки и, наконец, банкет. Центральная парковая площадь была пуста, за исключением одного-единственного человека, стоящего у обелиска с именами с цветами в руках. Теперь настал мой черёд стонать. Я отобрала у Маринки телефон, аргументировав тем, что негоже смотреть новости в инстаграмме в день своей свадьбы, и выключила. В надежде, что не дозвонившийся до неё Антон просто не найдёт нас в этом городе, не зная места проведения банкета. И вот же блин. Нашёл. Стоит.
— Фотографируемся с невестой! — гаркнул фотограф, отрабатывая свои деньги.
Антон протиснулся через толпу, подошёл ко мне, чуть приобнял. Протянул было мне цветы, потом замер.
— Извини. Хотел по привычке подарить тебе, потом вспомнил, что они для невесты.
— Ничего страшного, — отозвалась я, мысленно прикидывая, что теперь делать.
Может, столкнуть его в канализационный люк и прикрыть крышкой? Я видела недалеко открытый. И кирпичей сверху наставить, чтобы не вылез. Потом, потом. Сейчас от него точно не избавиться, да и некогда.
Все перефотографировались во всех возможных комбинациях и позах, а теперь смотрели на меня, уже, видимо понимая, что без моего позволения им банкета не дождаться. Я обернулась, выглядывая молодоженов. Они стояли, взявшись за руки, за их спинами бушевала юная, майская, невозможно яркая зелень парка. Белое платье, тёмные волосы, набранные наверх, бесконечное, чуть хмурое небо над их головами и такая нежность в этом их незамысловатом прикосновении. Их снимали на камеру, но я видела, что они не позируют. Возможно, даже забыли о нас. Им просто хорошо. Они наслаждаются и этим днём, и друг другом. Ну что же, придётся мне нарушить их идиллию. Мир, он, сука, такой. Только вроде все хорошо, идёшь с работы, думаешь, что приготовить на ужин. А в это время твой муж чалит на вашей постели грудастую девку. А тут всего лишь ресторан снял бронь, ну подумаешь. Я приободрила себя и шагнула вперёд.
— Сереж, Марин, — позвала я. Они обернулись ко мне, я жестом дала понять фотографу, что это лучше не снимать. Он понятливо повернулся к гостям. — У меня для вас новости.
— Твой тон не сулит ничего хорошего, — хмыкнул Сергей.
Маринка тревожно вскинула взгляд, пытаясь, видимо, прочесть что-то по моему лицу. Нет, дорогуша, я в совершенстве научилась прятать свои мысли ещё тогда, двадцать лет назад, когда впервые встретила Руслана.
— Ресторан снял бронь.
Маринка вскрикнула, прижала ладонь к губам. Сергей прижал её к себе, словно пытаясь защитить от всего на свете. Я отогнала зависть и продолжила:
— Но мы все решили, все подготовили. У тебя будет самая лучшая свадьба в мире, я тебе обещаю!
— Где?
— Скоро все увидишь сама. Гости, прошу всех на банкет!
Я забыла сказать ей про тамаду, но думаю, пока потрясений хватит, у неё и так слишком потерянный вид. Все расселись по машинам. Теперь я ехала не с невестой, а с кучей её болтливых кузин. Я села последней, сначала обежала всех водителей и дала указания. Три девочки теснились вместе с платьями сзади, а я, на правах самой авторитетной и старой, на переднем сидении. И поехали.
За городом все было иначе. Пыльные улицы остались позади, в обе стороны расстилались зеленеющие поля, в лесу, в который мы вскоре заехали, царила прохлада. Автомобили проехали по мосту, с которого я не так давно нырнула в реку, въехали на пригорок и остановились. Все вышли, встречающие встретили нас грохотом хлопушек и россыпью конфетти, которые тут же осели на волосах, плечах, пристали к одежде.
— Горько! — заорал Сердючка и подлетел к молодожёнам с двумя бокалами шампанского.
Маринка округлила глаза, заметалась в поисках меня. Но гости поддержали и начали скандировать «горько» во весь голос. Сергей припал к губам жены. Мне захотелось смыться, но некуда.
Я широким шагом, приподняв складки платья, прошла в сад и обомлела. Густо пахло цветущими яблонями, они роняли свои лепестки в зеленую траву так, словно снег прошёл. Столы были уставлены едой и бутылками, разномастными вазами, полными цветов. Из-за дома несся дым и явственный запах шашлыка. В моём животе заурчало. Я оглядела ещё раз деревья, увешанные фонариками, лентами, и хмыкнула. Свадьбе быть.