– Мне вредно тут висеть, – проворчал Редиш. – А вам крайне вредно не думать. Убирайтесь отсюда немедленно. Чтобы духу вашего…
– Собираетесь выстоять против всей замковой страже в одиночку? – хмыкнула Недил, наконец додумавшись достать нож, который, между прочим, тоже прихватила с собой на всякий случай.
Правда, тупое лезвие не слишком помогло, перепиливая верёвку с явной неохотой.
– Конечно, против нас с вами у стражи никаких шансов. Вы слышали приказ, кадет?
– Нет, – пропыхтела Леора, нервно косясь на Эриха, который вроде бы пошевелился. – Без меня вы и шагу сделать не сумеете.
– Царапины, – буркнул маркграф, наблюдая за Недил из-под висящих сосульками слипшихся волос. – Я вполне могу… Убирайся!
– А то что?
Генерал ничего не ответил, лишь зыркнул исподлобья, а когда Леора его всё же освободила, тяжело навалился на неё, едва не заставив упасть. По всей видимости, заявление о царапинах были обыкновенной самцовой бравадой. Впрочем, Недил в этом и не сомневалась. Поэтому кадет только перехватила руку Редиша, поддержала его под спину, стараясь не касаться следов от палки.
– В коридор, – приказал маркграф сквозь сцепленные то ли от боли, то ли от злости зубы. – Тот факел, рядом со входом. Поверни.
– Как? – выдохнула Леора.
Генерал, хоть и не отличающийся богатырскими статями, оказался каменно тяжёлым, да ещё и ноги передвигал с явным трудом, приходилось его практически волочь.
– Руками, – огрызнулся Редиш. – Сначала вправо до щелчка, потом влево и выровняй.
– Вот только руки у меня заняты.
– Сочувствую, – без всякого сочувствия заявил генерал.
А в душе Недил заскреблось пока ещё маленькое, но очень царапучее сомнение: стоило ли так уж ломиться его спасать? Да и любовь, буйным цветом распустившаяся в разлуке, несколько подвяла. Тем более, задача оказалась не из простых: факел, вернее, его корзина, висела довольно высоко. Проржавевшее, почти прикипевшее к стене железо поддаваться не спешило, стойка поворачивалась с таким скрипом, что зубы сводило.
А скрежет отъехавший плиты, открывшей чёрный провал в полу и ступеньки, растворяющиеся в темноте, оказался совсем уж оглушительным. Леора нервно оглянулась на вход, почти видя, как стражники переглядываются и…
– Вперёд, – вывел её из ступора Редиш.
– А как её обратно закрыть?
– Никак. Сама на место встанет, когда спускаться будем.
Генерал оказался прав. С грохотом захлопывающейся гробовой крышки плита сдвинулась, не успели они и четырёх ступенек пройти, а вместе с ней грянула абсолютная, совершенно непроницаемая тьма и глухота. Паника накатила мгновенно, заставив позвоночник окостенеть, а сердце переполошено колотиться.
– Ты же пирокинетик, – усмехнулся у неё над ухом маркграф. Его шёпот показался Леоре воплем. – Трясёшься, как заячий хвост…
Странно, но это помогло. Недил, не слишком ласково перехватив Редиша поудобнее, сумела сложить знак, хоть пальцы и тряслись, выговорила формулу, послав в темноту цепочку крохотных огоньков, тут же их рассеяв. Света было маловато, но спуститься по оставшимся ступенькам, которых оказалось не так много, хватило. А там на стене нашёлся затянутый паутиной, но под завязку заполненный маслом, светильник.
– Отсюда есть ещё выход? – спросила Леора, поднимая лампу повыше.
Помещение оказалось странным: довольно большая, но с низким потолком, круглая комната. Посередине неработающий, давным-давно пересохший фонтан. С одной стороны чересчур длинный, повторяющий изгиб стены диван. С другой – до смешного низенький столик, на нём гитара и подушки, брошенные прямо на пол, на расползающийся от ветхости ковёр. Высокая ваза, ещё несколько светильников – на этом всё.
– Там, за занавеской, спальня и купальная комната, – Редиш убрал руку с плеча Недил, почти оттолкнув кадета. Рухнул на диван, подняв облако пыли. – Но выход только один, наверх.
– А что это? – Леора, наклонившись, провела пальцем по мозаичной столешнице, и вытерла руку о подол. – В смысле, что здесь было?
– А это, кадет, апартаменты моей матери. Выстроенные по приказу многоуважаемого батюшки. Чтобы, значит, не мозолить глаза законной супруге. Ну и для профилактики побегов. Не правда ли, роскошная обстановка?
Недил машинально кивнула и обернулась, глядя на едва подсвеченную лестницу.
***
Когда-то в подземных покоях было всё, что могло потребоваться для жизни. Пожалуй, не каждый дворец мог похвастаться такими роскошествами, как, например, облицованный мрамором бассейн, заменявший тут купальню. К сожалению, это именно было, сейчас мало осталось. Трубы наверняка давным-давно прогнили и не желали давать ни капли, потому всей воды – фляга, прихваченная Леорой на случай, если удастся Редиша напоить. Еды – краюха хлеба, кусок козьего сыра, да два ломтя вяленого мяса, припасённые на тот же случай.
Вообще, в прошловековой моде оказались свои прелести и немалые – под юбкой «прабабкиного» платья можно было роту солдат незаметно протащить, не говоря уж о фляге, свёртке и ноже. Жаль, что Недил не догадалась взять побольше припасов.
Зато в чём недостатка в темнице не наблюдалось, так это в вине: в спальне нашёлся погребец, под завязку набитый бутылками, что, понятное дело, очень порадовало маркграфа. Имелась там и бутыль крепчайшей настойки, а это обрадовало Леору. Рассудив, что от травок вреда уж точно не будет, лишь польза, она кое-как сумела обмыть генеральские раны, наплевав на его горячие протесты – и даже драгоценную воду тратить не пришлось. Ну а перевязала их кадет обрывками собственной рубашки, которой хватило на всё, даже запас остался. И за это опять-таки стоило благодарить прошедшую моду.
А дальше оставалось лишь ждать. Редиш уверял, будто ему только и надо, что пару часов отлежаться, потом можно и действовать. Недил его уверенности не разделяла, потому ни слова не сказала, когда маркграф взялся «лечиться» отлично выдержанным вином. Она и сама пару раз глотнула – после того, как всё, что можно, было сделано, на кадета вдруг такая дрожь напала, словно она болотную лихорадку подцепила. Сколько не старалась, а выкинуть из головы, как она Эриха об косяк долбила, не получалось. И вот вроде бы всё уже прошло, да и вспоминала Леора это как-то отстранённо, будто со стороны наблюдала, а не сама делала, но всё равно трясло и от страха губы судорогой сводило.
Странно, но подпалённая физиономия Редила никакого следа ни на душе, ни на совести не оставила.
– Выпей ещё, – посоветовал Редиш, лежащий на диване не просто с закрытыми глазами, а ещё и локтем их прикрывший, словно от яркого света. Но как обычно замечавший всё, что ему требовалось. – Так бывает. У всех. Один умный старик называл это отходняком.
– От чего? – спросила Леора, нервно растирая руки.
– От возбуждения. Это не страх, а… – маркграф шевельнулся, вроде как плечами пожал, – возбуждение. Штука, наверное, не слишком здоровая, но ничего выдающегося.
– У вас тоже так бывает? – недоверчиво хмыкнула Недил.
– К сожалению, уже нет.
– Почему к сожалению?
До ответа генерал не снизошёл, только, не убирая руки с лица, снова из бутылки отхлебнул. Леора, растирая теперь плечи, прошлась от стены до стены – в комнате даже углов не было и это раздражало.
– Как мы отсюда выбираться будем? – поинтересовалась кадет у пустой вазы.
Между прочим, ваза была примечательной и дело не только в её размерах, хотя она Недил до груди горлышком доставала, а в росписи – яркой даже в полумраке, а, главное, изображающей такие сцены, что Леора поспешно по-воровски, взгляд отвела. Правда тут же, не удержавшись, глянула снова – из ничем не замутнённого познавательного интереса, естественно. Просто она не сразу поняла, чьи это ноги вверх торчат, мужские или женские.
– Понятия не имею, – равнодушно отозвался маркграф.
– Просто отлично, – оценила Недил, отворачиваясь от вазы. – Но у вас же был план, когда вы сюда шли?
– Был, – согласился Редиш, растягивая слова, снова вина хлебнув. – Попадания меня сюда, а так же в пыточную, равно как и знакомства с твоими милейшими родственниками, он не предусматривал.
– А как же план б? – не поверила Леора.
– Там же где а, в и г. – Маркграф, кривясь и шипя сквозь зубы, медленно, неловко сел, свесив руку с бутылкой между колен. – Все мы человеки, а, значит, имеем право на ошибку.
– Чёрный маркграф не ошибается, – выпалила Недил, прежде чем успела собственный язык прикусить.
– Запомните, кадет. Пока Чёрный маркграф спит, жрёт, срёт и трахается, он остаётся человеком. Со всеми вытекающими, – неожиданно грубо выплюнул Редиш. Генерал растёр лицо, саданув горлышком забытой бутылки себя по лбу, глянул на неё недоумённо, как впервые видел, аккуратно пристроил на пол. – Сейчас ты скажешь, что мне хватит пить.
– Не скажу, – помолчав, мотнула головой Леора.
– Получаешь удовольствие от общества пьяной скотины? – усмехнулся генерал, глянув на Недил исподлобья.
– Нет.
– Тогда почему?
– Вы взрослый человек, сами знаете, что вам нужно. Какое я имею право указывать? Если мне что-то не нравится, могу уйти – это моё право. А ваше право решать, делать то, что мне неприятно или не делать. Каждый свободен в своём выборе.
– Да? – изумился Редиш.
– Это ваши же слова.
– Какой чуши я только не городил, – буркнул маркграф. – Только вот имеется одна проблема, кадет: уйти-то ты как раз не можешь. И я не могу. А всё потому, что наслушался человеколюбцев, тебя в том числе.
– Меня? – не меньше генерала удивилась Леора, себя к человеколюбцам никогда не причислявшая.
– Тебя, тебя, – хмыкнул Редиш, подцепил пальцем бутылку за горлышко, но, передумав, поставил её обратно. – Пожалел сиротку. Ну а дитяко напомнило дядюшке, на каком он свете находится.
– Вы сейчас про своего племянника говорите? – осторожно уточнила Недил.
– Нет, про сына заресского хана, – рявкнул маркграф. – Дерьмо Левого! Я совсем не против, чтобы другие расплачивались за мои ошибки! Я очень даже «за». Но почему они потом ко мне за долгами являются, а?