— Пока я знаю, что мне гарантирована свобода, я готова ждать. Но захотят ли принцы вообще во все это ввязываться? Я думала, они инвестируют в небольшие стартапы.
— В основном. Именно Гелиос спонсировал мой первый проект, с которого все и началось.
При имени человека, за которого она едва не вышла замуж, у нее даже ресницы не дрогнули.
— А я и не знала. Оказывается, вы гораздо ближе, чем я предполагала.
Натаниэль пожал плечами.
— Совместная учеба сближает.
— А раз вы такие хорошие друзья, как он отнесся к нашей свадьбе?
— Сама ты у него не спрашивала?
— Нет, с чего бы?
— Просто. — А ведь он даже и не подозревал, что беспокоится, что она все еще может что-то чувствовать к Гелиосу.
Только какое ему до этого дело?
Она слегка склонила голову набок.
— Я никогда его не любила и вообще не испытывала к нему никаких чувств.
Натаниэлю потребовалось определенное усилие, чтобы справиться с голосовыми связками.
— Я уверен, Гелиос охотно пойдет на сделку не только из-за старой школьной дружбы, но и потому, что ему совсем не нравится, как твой отец обошелся с Эмми. — Он пристально посмотрел на Каталину. — Ты же понимаешь, что обратного пути уже не будет? Пока король винит в твоем исчезновении меня и гормоны, но, если я переселю вас с ребенком в другую страну, он никогда тебя не простит.
Ее волнение выдала лишь легкая дрожь в державших чашку пальцах.
— Отца заботит лишь дом Фернандесов и власть. До меня и ребенка ему нет дела.
— Тогда вперед. Допивай чай и собирайся. Я хочу покинуть дом до того, как стемнеет.
— Я бы хотела еще хоть раз здесь переночевать.
— Нет.
— До нашего публичного появления еще полно времени.
— Чем быстрее мы начнем действовать, тем лучше.
— Но одна ночь ничего не изменит.
— Это не обсуждается. Иди собирайся.
В карих глазах вновь вспыхнул огонь.
— Когда ты так говоришь, ты ничуть не лучше моего отца и брата.
— У меня нет с ними ничего общего.
— Ну и не веди себя как они. Пока длится наш брак, тот, в котором мы изображаем счастливую пару, изволь обращаться ко мне с уважением и как к равной, даже когда мы вернемся в женоненавистнический Монте-Клер. Ты меня понял?
Даже в гневе она сохраняла необычайную ясность ума и чеканила фразы, как истинная королева.
— Понял, а теперь собирайся, нас ждет вертолет.
Дождавшись, пока Каталина соберет спрятанные по всем углам пачки банкнот и вернет дом в точно такое же состояние, в каком его получила, Натаниэль с облегчением вздохнул.
— Готова?
Но не успели они сесть в машину, как позвонил пилот и сказал, что мотор требует ремонта и до завтра вертолет не двинется с места.
— Тогда нам все же придется здесь заночевать, — обрадовалась Каталина.
— Я отвезу нас в аэропорт, — возразил он мрачно. — Пожалуйста, садись в машину.
В сгущающихся сумерках Натаниэль завел мотор.
— Раз ты не пыталась мне насолить, почему выбрала именно это место? — спросил он через десять минут молчания.
— Мама рассказывала, как ездила сюда в детстве. Для нее это всегда было словно маленькое Рождество. — Каталина ясно чувствовала его напряжение и решила немного разрядить обстановку. — Раз уж Рождество нам испортили, я решила сорвать немного волшебства хотя бы здесь.
В ответ он лишь фыркнул нечто неразборчивое.
— И я думала, что отец никогда не станет меня здесь искать. Нам с Изабеллой никогда не разрешали вставать на лыжи, чтобы мы, не дай бог, не расквасили наши прекрасные личики о деревья. Он считал, что, испортив внешность, мы испортим все наши брачные перспективы.
Натаниэль сжал пальцы на руле так, что у него даже костяшки побелели.
— Почему тебе здесь так не нравится?
Он ничего не ответил.
— И ты раз за разом повторяешь, что я здесь лишь для того, чтобы каким-то образом причинить тебе боль.
Он натянуто рассмеялся.
— Неужели ты настолько наивна, что веришь, что мне может понравиться в таком месте?
Я не представляю, о чем ты говоришь.
— Ты знаешь мою историю, ведь я учился с твоим братом. Так неужели ты думаешь, что я поверю, что он не потрудился рассказать тебе, как я лишился семьи, когда он все школьные годы радостно подсовывал мне под нос все вызванные лавинами трагедии? Словно такая смерть — это забавное развлечение?
— Твои родители умерли под лавиной?
Он коротко кивнул.
— Во Французских Альпах.
— Я не знала… То есть я знала, что ты сирота, но…
Неудивительно, что Доминик ничего ей не сказал. Да и для чего бы ему самолично пробуждать в ней симпатию к заклятому врагу?
— Сколько тебе было?
— Семь. Родители повели сестру, Мелани, перекусить в кафе, оставив меня заниматься с инструктором.
Она даже не знала, что у него была сестра.
— Ты…
— Видел?
Она кивнула.
— Сам процесс нет, зато отлично слышал. Говорят, что сход лавины звучит, как едущий на тебя товарняк, но это не так. Так звучит лишь ад. Деревянное кафе попросту расплющило. У них не было ни единого шанса. Не выжил никто.
— Натаниэль… — Она даже не могла представить тот ужас, что ему пришлось пережить. Ее мать умерла, когда ей было восемнадцать, но даже тогда она чувствовала себя так, словно миру пришел конец. А Натаниэль потерял обоих родителей и сестру, когда ему было всего семь лет. — А что было с тобой дальше?
— Социальная служба позвонила бабушке, ближайшей родственнице, но у нее хронический артрит, и она не могла меня воспитывать. Так что меня взяли дядя с женой.
В его голосе было что-то такое…
— Они плохо с тобой обращались?
Приближаясь к особенно крутому повороту, Натаниэль сбавил скорость.
— Анжелика не любила детей и согласилась меня принять лишь при условии, что меня отправят в интернат.
— Жестоко.
Он кивнул.
— Меня отослали, как только мне исполнилось восемь. Родители были не богаты, но страховка у них была. И ее истратили на мое обучение. Как ты знаешь, наша школа была не из дешевых.
— Но зачем им вообще понадобилось отсылать тебя в Англию? Можно же было и во Франции что-нибудь подыскать.
— Дядя решил, что, раз уж приходится отправлять меня в интернат, нужно выбрать лучший. А Анжелика просто хотела от меня избавиться, а когда я возвращался на Рождество и летние каникулы, нанимала мне няню.
— А после того, как тебя исключили, ты у них жил?
— Какое-то время.
— Какое-то?
— Какое-то.
Как ни хотелось ей продолжить расспросы, Каталина сразу поняла, что ничего от него больше не добьется.
— Как они восприняли твое исключение? Ругались?
— Дядя никогда на меня не ругался. Он старался как мог, но обстоятельства были сильнее. В то время он уехал по делам в Германию, и меня приняла Анжелика.
— Детоненавистница.
— Я тогда уже не был ребенком.
— Тебе было семнадцать. В Монте-Клере совершеннолетие наступает в двадцать один.
— Кажется, мы уже установили, что у вас в стране сплошные пережитки прошлого. Я был полным бунтарского духа и гормонов подростком, но не думаю, что ты способна это понять.
— Может, и нет. Мои гормоны разошлись лишь два месяца назад, когда я совершила единственный в жизни бунтарский поступок.
На секунду отвлекшись от дороги, Натаниэль бросил на нее такой пристальный взгляд, что по всему ее телу разом прокатилась волна жара. Точно так же он смотрел на нее, прежде чем снять с нее халат и…
Малейшие подробности восхитительной ночи вспыхнули в ее голове так же ярко, как горели в ту секунду, что за ним закрывалась дверь ее спальни.
Что ж, похоже, тот Натаниэль, о котором она годами мечтала, не надеясь и на тень близости, наконец-то вернулся. И станет обращаться с ней не как с бесплотным призраком, а как с настоящей женщиной.
Глава 9
Снег валил все гуще, но им все равно нужно было добраться до аэропорта, где их ждал самолет. Чувствуя, что его не стоит отвлекать от дороги, Каталина замолчала, и если бы он с той же легкостью сумел не ощущать ее близости всем существом…
Черт, именно поэтому он и избегал оставаться с ней наедине. А теперь она сидела так близко, что он, вдыхая знойный аромат всей грудью, мог с легкостью прикоснуться к шелковистой коже. Но разве можно так сильно хотеть человека, которому не можешь доверять? Что, если она снова попробует убежать?
Но после сегодняшних разговоров что-то между ними раз и навсегда изменилось…
— Нам нужно где-то остановиться на ночь, — выдохнул Натаниэль, когда они подъезжали к очередной деревушке. Снег валил так густо, что «дворники» уже давно не справлялись.
— Я же говорила, что нам стоило переночевать в коттедже.
— Ты устала?
— Немного.
Отогнав мысль, что с удовольствием взбодрил бы ее весьма определенным образом, Натаниэль въехал в деревню и, не видя ничего даже на метр вперед, остановил машину.
— Подожди меня здесь.
Выбравшись, он огляделся и почти сразу заметил неоновую вывеску «Отель», светившую, словно Полярная звезда.
— Неподалеку есть отель, пойду проверю, найдутся ли у них свободные комнаты.
— Возьми мою сумку, пожалуйста.
Не к чему нам обоим мерзнуть, еще неизвестно, станем ли мы там ночевать.
Я не хочу сидеть тут в одиночестве. Найдутся у них комнаты, просто поверь.
Он уже давным-давно ни во что не верил. С того самого снежного утра.
Из воспоминаний о семье ярчайшим был вечер перед тем, как он ее потерял. Они грелись в коттедже у камина, а Мелани, прижав к окну нос, любовалась потрясающим снегопадом. Было уже поздно, и им пора было ложиться спать, но вместо этого родители повели их лепить снеговика под луной.
Было ли это воспоминание так живо, потому что было последним? Или просто он тогда был неимоверно счастлив? Закрывая глаза, Натаниэль до сих пор видел задорную улыбку матери, озорной блеск отцовских глаз и симпатичные ямочки на щеках сестры. Все еще слышал звеневший в холодном воздухе смех.