Надо отдать ей должное, владела она собой отлично. Может, находилась до сих пор в шоке от обстрела.
Миша показал ей удостоверение и попросил:
– Предъявите паспорт, будьте так добры.
Девица прошлепала мимо нас босыми ногами в комнату, пошарила в выдвижном ящике изящного буфета и подала Михаилу документ. Я вытянула шею и прочитала: «Никифорова Ольга Анатольевна».
Повисло молчание.
– Кем вам приходится Никифоров Георгий Петрович? – наконец догадалась спросить я.
– Мужем приходится.
– А где ваш муж?
– Вот оно что, – вздохнув, произнесла она, – так бы и сказали. Исчез в неизвестном направлении не далее как вчера вечером.
– Мы, собственно… – замялся Михаил, все отчетливее понимая, что мы втянули его в неприятную историю. – Мы, собственно, хотим попросить вас вот о чем. Покажите, будьте любезны, свидетельство на эту жилплощадь.
Ольга Анатольевна не удивилась. Чувствовался огромный опыт общения с непрошеными гостями. Никифорова повторно выдвинула ящик буфета и достала бланк свидетельства. Все было оформлено на Ольгу Анатольевну. Я застонала от бессильной злобы. Девушка посмотрела на меня с недоумением:
– Что-то не так?
– Все именно так. А на машину документы есть? – с надеждой спросила я.
– Конечно. – И она опять выдвинула заветный ящик.
Надеялась я зря.
Автомобиль марки «форд-фокус» тоже был оформлен на Никифорову Ольгу Анатольевну. Наш мачо оказался нищим как церковная мышь.
Извиняясь за вторжение, я попятилась назад. Михаил бросал на меня недовольные взгляды, улыбался девушке и тоже пятился к выходу. Уже на крыльце я перешла на галоп, подлетела к окульке, распахнула дверцу и потащила Никифорова на воздух. Он взвыл – я была не очень осторожна с его раненой рукой.
– Ты, одноклеточный, ты что, не знаешь разницы между своим и чужим? Ты же сказал, что дом оформлен на тебя! – шипела я.
Гоша отворачивался и даже не пытался вырваться. Михаил подошел ко мне и внушительно попросил:
– Отпустите его.
– Посмотрите на эту женщину, – выпустив Гошу, ткнула я пальцем в Элеонору. – Она из-за этого гада продала квартиру, отдала ему все деньги и осталась с ребенком на улице.
Белый с сочувствием посмотрел на Элю, она опустила глаза и вспыхнула. Михаил смутился, перевел взгляд на мою «Оку» и стал рассматривать машину со все возрастающим интересом.
– А это что? – Он присел и потрогал пальцем дырки от пуль на правом крыле.
– А, это мы из-за него попали под обстрел, – любезно разъяснила я Белому.
– Когда?!
– Вчера вечером.
– Где?
– Прямо здесь.
– Как это случилось?
Пришлось рассказывать обо всем, что мы видели и в чем приняли участие.
Михаил обошел вокруг места, где мы стояли, опять присел, пошарил по земле взглядом, подобрал гильзу, долго ее рассматривал и затем спрятал в карман.
– Не знаю, что мне с вами делать, – честно признался он. – Я обязан вас всех задержать, отправить на экспертизу машину, извлечь пули и приложить их к делу.
– Как – задержать? – ахнула я. – У меня итальянец, Егоров и шеф. Я не могу задерживаться.
Михаил внимательно посмотрел на Элеонору. Она опять отчего-то покраснела.
– Есть предложение, – быстро сказала я. – А давайте, Эля задержится и даст показания. Вам же достаточно одного свидетеля?
Михаил почесал затылок:
– Картина будет не полной. Показания должны дать все свидетели.
Гоша в это время тихо стоял рядом со мной и рассматривал свои туфли. Взгляд у него при этом был отсутствующий. Я подумала, что его не беспокоит перспектива оказаться свидетелем, но ошиблась. Никифоров очнулся и заявил:
– Мы ни на что не жалуемся, правда, девочки? Если надо, пусть вызывают нас повесткой по месту прописки. – Мы с Элеонорой переглянулись и не успели ничего ответить, как Гоша продолжил: – И вообще, мы можем воспользоваться своим конституционным правом и не давать никаких показаний и объяснений.
Михаил сдвинул брови:
– Я могу задержать вас до выяснения. Следствие разберется, свидетели вы или подозреваемые.
– Миша, я вас прошу, разбирайтесь без нас, – влезла я в мужской разговор.
Пререкания с Белым пришлось прервать, потому что рядом с домом остановился «мерседес». Из него вышел мужчина, с которым Гоша вчера встречался в кафе. Мужчина направился к нашей компании, по пути прощупывая каждого цепким взглядом.
Гоша юркнул в мою «Оку».
– Георгий Петрович, куда же вы? – обиделся мужчина и стал знакомиться с остальными: – Майор ФСБ Прясников.
В руке у Миши появилась и тут же снова исчезла красная корочка, но майору этого хватило, и он перестал улыбаться. Прясников не пришел в восторг от встречи с конкурентом.
– Что здесь происходит? – спросил майор.
– А что, больше трех опять нельзя собираться? – обеспокоенно спросила я. Пока мы гонялись за Никифоровым, в стране могли случиться перемены.
Прясников наградил меня колючим взглядом и позвал:
– Георгий Петрович, выходи, разговор есть.
– Нет у меня ничего, что могло бы вас интересовать, – подал голос Гоша, но из машины не вышел.
Я наклонилась и посмотрела на Никифорова, забившегося в угол «Оки». Он отчаянно жестикулировал, показывая мне, что надо делать ноги. «Пожалуй, он прав», – согласилась я с Гошой.
Между тем представители силовых ведомств завели разговор о своих полномочиях. Нужно было использовать момент.
– Эля, – тихо позвала я подругу, – нам пора.
Мы сели в машину как раз в тот момент, когда к дому подъехала шестая модель «жигулей» красного цвета с мятым крылом, и из нее вышел большой лысый мужчина с кавказской внешностью, носатый и усатый. Мужчина подошел к калитке и позвонил. В домофоне что-то щелкнуло, женский голос спросил, кто беспокоит.
– Гамарджоба, генацвали, Шалва здесь, – взмахнув руками, воскликнул гость. – Где твоя мужчина?
– Его нет, я не знаю, где он, отойдите от калитки, или я вызову милицию, – отчетливо послышалось из домофона.
Я посмотрела в зеркало заднего вида, в котором отражалась позеленевшая Гошина физиономия.
– Почти все в сборе? Не хватает только продавца? – догадалась я.
– Давай уедем отсюда, – попросил Никифоров.
– Скажи только куда.
– Ко мне, – гостеприимно предложил Гоша.
– К тебе?
– Да, ко мне.
– Так что ж ты, дрянь такая, молчал? – свистящим шепотом спросила я.
– А ты не спрашивала.
– Говори, куда ехать.
И мы выехали на дорогу. За нами дружно тронулись «девятка» Миши Белого и «мерседес» Прясникова. У дома остался только гость из солнечной Грузии. Было видно, как он жестикулирует и пытается объясниться с домофоном.
Попутчики нам были не нужны, и перед самым светофором я сначала перестроилась налево, потом, со словами «Простите, парни, но мне очень надо», вернулась в правый ряд, выжала газ и, подрезав вялую иномарку, в последний момент свернула налево. Сзади послышался визг тормозов, но я уже была далеко.
Оказавшись дома, Никифоров засел в туалете, а мы с Элеонорой огляделись, и она спросила:
– Это правда, что можно переоформить это имущество на меня?
Домик был так себе, не домик, а полкурицы – одна комната и кухня. Но все-таки жилплощадь.
– Можно, если его жена даст согласие.
– Жена?
– Да, забыла тебя предупредить, он женат.
Элеонора уверенно покачала головой:
– Он не был женат. Я видела его паспорт.
– Неужели он купил домик, а потом женился? Это очень упростило бы нашу задачу.
Я постучала в дверь туалета:
– Слушай, турецкоподданный, где твой паспорт?
– В пиджаке, – отозвался с унитаза Никифоров.
– А где свидетельство на дом?
– В шкафу.
Мы с Элей все быстро нашли и сели сличать даты. К нашей общей радости, Никифоров действительно сначала купил домик, а потом женился. Хоть на это ума хватило.
Я опять подошла к двери в туалет:
– Георгий Петрович, ты умер, что ли? Давай выходи, дело есть.
Заработал сливной бачок, Гоша щелкнул замком и вышел:
– Какое дело?
– Одевайся, поедем к нотариусу. Если поторопимся, все сегодня успеем, а то у меня итальянец, шеф и Егоров.
И мы снова оказались с окулькой на дороге в чужом городе.
К концу дня Эля была обладательницей двадцати метров полезной площади, которые мы сразу же выставили на продажу.
Все было позади, дел в Краснодаре у нас больше не осталось. При благополучном стечении обстоятельств мы могли бы уже ночью быть дома.
Я устало закрыла глаза и представила Егорова с Бильбо. Домой хотелось очень сильно, но я проявила редкое благоразумие и решила перед дорогой поспать. Никифоров был нам больше не нужен, мы всячески гнали его к жене, но он не уходил. Пришлось размещаться на двадцати метрах и одном диване.
Только мы выключили свет, раздался невообразимый грохот: кто-то со всей дури колотил в дверь. От стука сотрясались и звенели стекла на веранде.
Элеонора подпрыгнула, высунулась из двери и обнаружила на крыльце группу мужчин.
Гошка с немыслимой скоростью, требующей упорных тренировок, оделся и, открыв окно, выпрыгнул в него. Я огляделась, увидела его паспорт, выбросила следом за Гошкой и задернула штору, прошептав: «Жаль, что первый этаж».
Элеонора впустила мужчин, они стремительно вошли и принялись кого-то искать. Искать особенно было негде, и один из вошедших, крайне неприятный тип, завершив осмотр шкафа, спросил:
– Где хозяин?
– Если вы имеете в виду Никифорова Георгия Петровича, то его нет. – Я пожала плечами и развела руками, приглашая их убедиться.
– Где он?
– Мы не знаем, мы купили у него этот домик, – пустилась в объяснения Эля.
Мужчины не поверили:
– Когда купили?
– Сегодня, – ответила Эля, посмотрела на часы и уточнила: – То есть уже вчера.
И Элеонора показала мужчинам договор и свидетельство о праве собственности.
Повертев в руках документы, мужчины неохотно потянулись к выходу.
Только Эля закрыла за ними остекленную дверь веранды, в окно заскреблись. Я толкнула створку, и Гоша спрыгнул на пол.