– Ну, хорошо, посмотрим. Недолго осталось ждать. Сейчас выйдет Никита, и мы все узнаем.
И действительно буквально через минуту из зала заседаний показался одногруппник. По его самодовольной физиономии несложно было догадаться, что все обошлось.
– Ну? – Наташа от нетерпения перетаптывалась с ноги на ногу.
– 25 часов общественно-полезных работ.
– И все?
– И все. Кто ж не войдет в положение бедного парня, крадущегося посреди ночи к своей возлюбленной, чтоб подарить ей цветочек? – усмехнулся Никита, а потом серьезно добавил: – Наташа, спасибо! Ты здорово нас выручила!
– Значит, получилось! – просияла девушка.
– Получилось! Я, правда, не сразу понял. Но в зале заседаний, до меня вдруг дошло, зачем ты так живописно растянулась прямо перед нашими глазами, а потом еще и столкнула нас лбами. Мне, в общем-то, и говорить ничего не пришлось. Петр Иванович поглядел на меня и спросил строго: «Почему ты лез к любимой девушке ночью? Тебе что, дня мало, чтобы наговориться с ней?» Я еще и ответить ничего не успел, а он: «Предлагаю признать студента виновным и в качестве наказания назначить ему двадцать, нет, двадцать пять часов общественно-полезных работ». Его предложение поставили на голосование, и оно набрало большинство.
Никита рассказывал еще какие-то подробности, но Вероника уже не слушала его. Она пыталась понять, получится ли у нее так же легко отделаться. Вроде бы никаких сомнений не должно было оставаться, но вся беда была в том, что Ника как ни прислушивалась к своим чувствам, все равно не могла понять, изменилось ли что-нибудь в ее отношении к Никите. Но все же переживала она напрасно – в зале заседаний с ней произошло в точности то же самое, что и с ее одногруппником. Петр Иванович так же пришел ей на помощь, и Веронике даже ничего говорить не пришлось. Потупив взгляд, Ника выслушала небольшую нотацию, и Совет, вынеся решение назначить провинившийся студентке в качестве наказания 25 часов общественно-полезных работ, отпустил ее.
– Девочки, пойдемте в кафе, отметим благополучное завершение сегодняшних приключений, тем более мы из-за Совета все равно в столовку на обед опоздали.
– Угощаешь? – кокетливо спросила Наташа.
– Ну, само собой! Я ведь твой должник.
– А куда пойдем?
В общем-то, выбор был невелик. В Верхнетайгинске было всего три кафе.
– Давайте в «Стекляшку», – предложила Наташа, – там пирожные очень вкусные.
Компания молодых людей направилась в восточную часть кампуса, где располагалось небольшое уютное кафе с замечательной кухней и неброским интерьером. Самой примечательной деталью заведения были большие панорамные окна, за которые студенты и окрестили кафе «Стекляшка».
Ребята заняли столик возле стеклянной стены и сделали заказ.
– А вы и вправду стали меньше пререкаться, – хмыкнула Наташа, наблюдая за непривычно молчаливыми Никитой и Вероникой. – Мне вы, такие спокойные, больше нравитесь. Может, не стоит все отыгрывать назад?
– Что? – возмутилась Ника. – Да я только потому и молчу, что думаю, как бы побыстрее и половчее это сделать. Ну, в отличие от Никиты. Он-то, понятно, не хочет возвращаться в исходную позицию – наверно, рад до смерти, что хоть какая-то девчонка в него влюбилась.
– Я рад, что ты влюбилась?! – чуть не подпрыгнул на стуле Никита.
– Конечно, рад! Без методики-то в тебя никто не влюбится, в такого задавалу! – ехидно сощурившись, покачала головой Вероника.
– Это в меня не влюбится?! Да в меня, если захочу, без всякой методики любая девчонка влюбится. По мне и так полгруппы сохнет.
– Ну, кто-то, может, и сохнет, а я бы сроду не смогла влюбиться, если бы не G9°9.
– Смогла бы, если я бы захотел!
– А спорим, не смогла бы!
– Спорим!
Наташа уже и не рада была, что затронула эту тему. Она усиленно пихала под столом ногу Вероники, чтобы та прекратила перепалку, но заядлая спорщица вошла в азарт и не замечала попыток подруги оставить ее.
– Сколько тебе надо лет на осуществление своей мечты? Годиков так через 20 справишься? – продолжала подкалывать Никиту Вероника.
– Да мне и двух недель достаточно.
– Значит, на шоколадку? Наташа, разбей. – Вероника схватила Никиту за руку и ждала, что подруга символически утвердит пари, разомкнув руки спорщиков.
– Стой! А как мы проверим, кто выиграл?
– Хороший вопрос… – задумалась Вероника.
– А давай так: если ты сама меня поцелуешь, это будет означать, что ты влюбилась и проиграла спор.
Такое условие устраивало Веронику. Практически пари она уже выиграла, потому что ничто не заставит ее добровольно поцеловать самого заносчивого парня в группе.
– Идет. Ну, Наташа, разбей!
– Не буду я потакать глупым пари! – отозвалась подруга. – Может, вы вспомните, чем закончился ваш предыдущий спор?
– Наташ, но это пари совершенно безобидное, – лукаво подмигнул Никита, – если я проиграю, вообще ничего не произойдет, а если выиграю, а я, конечно, выиграю, то что ж – я не заразный.
Наташа, поразмыслив над словами парня, решила подыграть спорщикам, но лишь только потому, что это безобидное с точки зрения последствий пари, быть может, отвлечет ее друзей от других взрывоопасных споров.
– Ладно, так и быть. – Наташа символическим ударом разомкнула руки спорщиков и этим запустила двухнедельный отсчет, отведенный на выполнение условий пари.
– Отлично, – потерла руки Вероника, – теперь только осталось для начала отыграть все назад к исходной, так сказать, позиции.
– А я уже нашел семь отрицательных черт в тебе, то есть через сутки…
– Стоп! – перебила Никиту Наташа, сверкая саркастической улыбкой. – Вы же уже должны были разлюбить друг друга без всяких семи отрицательных черт.
– Почему? – хором удивились Вероника и Никита.
– Ну как же?! Вы что, не поняли? Вы же только что касались друг друга, испытывая при этом искренние горячие и совершенно противоположные чувства: Вероника хотела выиграть спор, то есть не целовать Никиту, а Никита, напротив, пламенно желал этого.
– А, ну да, – скривилась Вероника, – прямо ощущаю, как нечто, что я испытывала к Никите, перерастает во что-то такое… брр…
Ника подбирала слова поязвительней, и ожидала, что услышит в ответ от Никиты нечто подобное, но тот молчал и обезоруживающе улыбался. Так что, обратная методика все-таки не подействовала? Чего это Никита лыбится? Или… Точно! Этот задавала уже приступил к плану обольщения Вероники. Она тут же на всякий случай перевела взгляд на Наташу, потому что собиралась не дать Никите ни единого шанса выиграть спор.
Глава 7. Краткость – сестра таланта, а молчание – золото
Вероника и Наташа стояли перед лекционным залом, где должна была проходить первая пара. Подруги не спешили зайти в аудиторию, потому что до начала занятий оставалось больше десяти минут, а насидеться за учебный день они еще успеют.
– Девочки, привет! – поздоровался подошедший к ним Никита.
Вероника вскользь окинула парня взглядом. Ей было интересно, какую тактику обольщения он изберет. Во внешнем виде одногруппника не произошло ровным счетом никаких изменений: его небрежная прическа не приобрела аккуратных очертаний, да и одет он был в точности в то же самое, что и вчера. Что ж – надо отдать Никите должное: по крайней мере, он придумал что-то покреативней, чем сразить Веронику своей внешностью.
– Привет! – снисходительно улыбнулась она и направилась в сторону входа в аудиторию, оставив парня в компании Наташи. Вероника решила, что пока она не раскусит тактику Никиты, она не будет давать ему форы, то есть не предоставит возможности общаться с ней.
Ника пристроилась за свою парту, ожидая, что подруга тоже вот-вот присоединится к ней. Однако Наташа появилась в аудитории только через несколько минут одновременно со звонком, оповещающим о начале занятий. Она прошла мимо Вероники и почему-то села за парту сзади, а вошедший в лекционный зал следом за Наташей Никита бесцеремонно плюхнулся на место, которое всегда по праву принадлежало рыженькой подруге, а не нахальному брюнету.
У Вероники, обескураженной происходящим, тут же в голове родилась обличительная речь, состоящая из двух пунктов: о беспросветной наглости некоторых товарищей и о непростительном пособничестве врагам некоторых друзей. Пламенный спич, который должен был закончиться решительным требованием отменить странную рокировку, уже готов был сорваться с губ, но был остановлен не менее взволнованными словами неожиданного союзника.
– Никиточка, как же так? Ты почему от меня пересел? – хлопая длинными ресничками, растерянно спросила Леночка.
Никита поднялся с места и подошел к бывшей соседке по парте. Наклонившись к аккуратненькому ушку одногруппницы, он что-то прошептал ей. И – о чудо! Губы Леночки расползлись в счастливой улыбке:
– А-а-а, понятно. Спасибо, Никиточка!
Вероника совсем потеряла дар речи и забыла, что там такого пламенно-обличительного хотела сказать. С толку ее сбивал вопрос, как этому прохвосту Никите удалось заставить двух девушек плясать под его дудку, а одну из них еще и благодарить его за это. Она собиралась срочно выяснить, чем парню удалось подкупить одногруппниц, но нарушил ее планы вошедший в лекционный зал профессор Валентин Семенович.
– Добрый день, молодые люди! – поприветствовал он студентов сухим скрипучим голосом.
Валентин Семенович, или Кощей, как называли его студенты за преклонный возраст и худощавое телосложение, читал предмет O9V1 – «свойства особых объектов неживой природы, способных к аккумуляции в себе биоинформации», а проще говоря, свойства амулетов, оберегов и артефактов. Сама дисциплина и особенно практические занятия по ней входили у Вероники в число самых любимых, а вот преподавателя, который читал лекции, она, мягко говоря, терпеть не могла. Старый тощий профессор обладал прескверным зрением, но вместо контактных линз или хотя бы очков носил пенсне. И это в XXI веке! Но не факт пренебрежения к достижениям современной офтальмологии до глубины души возмущал Веронику. Ее раздражала закоснелость преподавателя, его пристрастие к догмам, нежелание разнообразить учебный процесс, сделать его соответствующим современности, да и к тому же Валентин Семенович был редким брюзгой. Ходили слухи, что профессор работает в Университете со дня его основания, то есть уже 65 лет, а это означало, что самому преподавателю уже под 90. Может, у кого-то вызвала бы уважение такая преда