Да, книги. Конечно, много. Я даже знаю, о чем вы сейчас спросите, и могу сказать, что прочел их. Да, все… Знаете, каждый раз получалось, что как только я овладевал основами какой-то науки, тут же терял интерес к ней. Вы можете сказать, что это просто лень. Особого рода. Возможно. Но тогда я объяснял себе это иначе. Я хотел стать специалистом. Хорошим специалистом, очень хорошим. Но стоило мне познакомиться с основными понятиями данной науки, я видел, как широко она разветвилась и продолжает неудержимо разветвляться на десятки и сотни дисциплин и как далеко ушли в ней люди, ставшие специалистами в какой-либо из них. Это приводило меня в отчаяние, и я брался за другую специальность — лишь затем, чтобы с первых же лекций увидеть, что и она усложняется с каждым шагом. Вот вы, например, журналист, а знаете ли вы, какие водились на свете журналисты? Супероперативные! Короли пера! Вы такой же? Нет? Ну, вот видите.
Я не хотел вас обидеть. Мне просто нужно, чтобы вы поняли: я мечтал найти область, в которой мог бы стать действительно очень хорошим специалистом. Но не получилось… Зато, пожалуй, именно потому мне удалось стать Специалистом. А может быть, это просто талант, не знаю.
Помню то время, когда вокруг глупотестеров начался шум. За границей уже давно работали над этой темой и немало успели сделать. О них участились сообщения в печати, но ни одно не давало точкой информации — одни сенсации или преднамеренный скепсис. И поскольку ясно и открыто о глупотестерах не говорили, поползли слухи. Многие верили, что тестер сам по себе способен обнаружить любую глупость. Это, конечно, неверно.
Видите ли, я не могу объяснить, как именно работает эта машинка. Не беспокойтесь, она выключена. В деталях я не разбираюсь, но основное, принцип действия объяснить могу. Тестер не регистрирует глупость, он только улавливает реакцию на нее. Когда человек воспринимает глупость, — зрительно, на слух или в процессе чтения, — в его мозгу наряду с общеизвестными процессами анализа и запоминания возникает бурная реакция. Меняются кое-какие потенциалы, перестраиваются клеточные цепи, и в конце концов мозг начинает излучать Н-волну — волну глупости. Кстати, вы не читали „Введение в исследование биополей мозга“? Чудесная книга, только в конце сильно напутано. Ну, неважно. Грубой аналогией этого процесса может послужить иммунная реакция организма на болезнетворные бактерии. По-видимому, сходным образом человеческий мозг реагирует на глупость. Мы назвали эту штуку реакцией протеста. В сущности, тестер лишь ловит волну глупости, преобразует сигнал, индуцирует его и выводит на индикатор. Машинка — всего лишь регистрирующее устройство, а первичным преобразователем, датчиком, остается сам человек. Теперь вы понимаете, почему глупотестер — великое открытие? А нужно, чтобы поняли.
Извините, я увлекся и забыл о своих обязанностях. Глоток джина? Да, алкоголь, конечно, влияет. И на склонность мозга генерировать глупость, и на способность реагировать на нее. Ну, это уже — вопрос оптимального режима. Вы не читали „Основы прикладной психологии“? Как восходящие, так и нисходящие отрезки кривых весьма круты, и нужно быть очень осторожным, чтобы не превысить оптимальные параметры. Но глоток рома все же не повредит.
Да-да, конечно, продолжим. Ну да, интервью. Так вот, ко времени нашей второй встречи Христо далеко ушел вперед. Он сумел построить двенадцатиразрядный тестер. Представьте себе, мало того, что его аппарат регистрировал основные точки отсчета — нуль и единицу, то есть показывал, реагирует человек на глупость или нет; он мог дифференцировать уровни реакции. Это помогло Христо понять, что амплитуда Н-волны зависит не только от объективного уровня глупости, но и от восприимчивости реципиента. Это уже принципиально ново. Христо начал искать „датчиков“. Он всюду носил с собой тестер — тогда мало кто знал, что это за машинка.
Теперь я могу вам сказать, как он меня открыл. Это было на вечере встречи нашего бывшего курса. Я-то в то время еще учился. Собралось много народу, говорили обо всякой всячине, — о нанокомпьютерах, о преподавателях, о женщинах, о машинах, о картинах, о шефах, о поливизорах, о диссертациях, — всего и не упомнишь. И Христо обнаружил, что среди сидящих за столом находится идеальный датчик. Конечно, он не знал, кто именно, потому что при групповом тесте сигналы накладываются один на другой, интерферируют, но запись показала наличие доминирующей частоты. Он угробил пол года с лишним, чтобы под разными предлогами встретиться с каждым из нас и тайком произвести проверку. Идеальным датчиком оказался я.
А почему бы и не поверить? Я всегда уважал Христо и верил ему. И кроме того, я наконец-то нашел дело, которое мог делать как следует. К тому же работа обещала быть разнообразной.
Мы начали опыты. Христо сумел заинтересовать нашей работой кое-кого из специалистов, и они снабжали нас проверенным сырьем для тестов, каждый в своей области. Это были главным образом материалы научных конференций. Много давали также некоторые журналы и отдельные передачи поливидения. Я действительно оказался точным и чувствительным датчиком, хотя не был специалистом ни в одной из областей, в которых мы экспериментировали. Оказалось, что я могу индуцировать Н-волну по текстам, которых вообще не понимаю. Христо был поражен и окрестил меня Специалистом.
Специалисты помельче? То есть, специалисты с маленькой буквы? Конечно, они тоже участвовали в экспериментах. Мы работали с исключительно умными, незаурядными людьми. Они безукоризненно анализировали и безошибочно вылавливали глупость, каждый в своей области. Но глупотестер не реагировал. Они не излучали Н-волну — очевидно, были лишены способности протестовать против глупости. Мозг такого человека регистрирует глупость, но не возмущается ею. Постойте, они не виноваты. Это естественно, в конце концов, они же совершенно нормальные люди. Нет, не кусаются. Я говорю, доберманы не кусаются. Пусть лежит, где хочет. Да, крупноват. Доберману и положено быть рослым, в отличие от доберман-пинчеров, которые… да вы читали „Популярную кинологию“? Люблю собак. Для Специалиста собака — лучший друг, она умеет молчать и умно смотреть в глаза. Это очень приятно и помогает отключиться после работы. Нет-нет, вы меня не утомляете, не стесняйтесь. Спрашивайте.
Да, так и шло. Нас волновали самые разные чувства. Мы верили, что стоим на пороге чего-то грандиозного. Совершенно серьезно! Мы сгорали от нетерпения, предвкушения радости и боязни. Отставание к тому времени было ликвидировано. На Западе после первого бума и первых скандалов в связи с внедрением тестера в иных парламентах и фирмах страсти улеглись. У них был прибор, но не было метода. Им не удалось пойти дальше простой фиксации очевидной глупости, но для этого, в сущности, аппарат и не нужен. А может быть, они споткнулись на той же проблеме, что и мы. Но расскажу по порядку.
Стратегии у нас еще не было, но тактику мы разработали, и неплохую. Мы действовали в двух направлениях. Во-первых, в институте Христо, которому удалось зажечь директора идеей глупотестера. Они сумели ввести экспериментальное использование тестера, — разумеется, в комбинации со мной, — при защите диссертаций, составлении тематических планов и рассмотрении отчетов, а там и при присуждении научных степеней. За короткое время институт стал ведущим в мире, а наша тематика — его ведущей тематикой. Штат сократился вдвое, а бюджет увеличился втрое, у нас была самая современная аппаратура. Но это — в институте. А за его стенами…
Доказательства? Да, вы угадали правильно. Поймите, мы не были наивными простаками. Мы понимали, какие нас ждут проблемы. Придется объективно доказывать возможности прибора и метода — к этому мы были готовы. Стало очевидно, что специально отобранный материал, который использовался для первоначальных экспериментов, ничего не дает. Для проверки прибора нужны были тексты, которые, во-первых, никому не принадлежали, во-вторых, содержали объективно глупые посылки, что могли бы подтвердить специалисты в соответствующей области, и, в-третьих, глупость должна была определенным образом дозироваться на разных уровнях — нужно было продемонстрировать количественные возможности метода. Создать такой текст — трудная задача, и решить ее может только лишь компьютер.
Можно ли составить алгоритм глупости? Оказалось, что можно. Мы уже немало об этом знаем. Вы читали „Логику и психологию глупости. Основы анализа“? В институте есть целая секция, которая этим занимается. Что такое глупость? Во-первых, это наличие ничтожно малой полезной информации в большом объеме условной информации. Во-вторых, это всеядность, некритическое восприятие недостоверной и непроанализированной информации. В-третьих, банальное повторение. В-четвертых, очевидная слабость логического анализа, несоблюдение элементарных законов логики. Например, если из факта существования тестера сделать вывод о том, что с его помощью удастся ликвидировать глупость, это будет глупо. Одно совсем не вытекает из другого. И так далее. В целом признаки глупости объективны, и здесь программисты справились. А когда были выявлены основные показатели глупости, оказалось нетрудно ввести ее количественную оценку — по реакции человека-датчика. И поскольку у разных людей восприимчивость разная, эталоном стал я. Теперь, принимая на работу нового Специалиста, можно снять тарировочную кривую его реакции на разные уровни глупости и с ее помощью выразить показания прибора в абсолютных единицах. Христо даже настаивал на том, чтобы эту единицу назвали моим именем. Я отказался, — конечно, из скромности. Так и получился „спец“. Один „спец“ — это среднее арифметическое моей реакции на 93 серию поливизионного фильма „Семья Петровых“. Вы-то вряд ли помните 93 серию, она шла давно. Фон в общественном транспорте — около двух с половиной спецов плюс-минус единица. Встреча старых друзей на улице — от нуля и трех десятых до четырех единиц. Поливизионная реклама — не меньше пяти. Ваша рубрика новостей науки и техники, например… э-э-э… смотря по теме…