— Где? — спросили они разом.
— Там, в северной части, — лейтенант уже пришел в себя и говорил спокойнее. — В маленькой комнате, за “конференц-залом”. Дверь была заперта изнутри. Пришлось открывать ее пилой. Там они и нашли, Восемнадцать человек. Сидят вокруг круглого стола.
Глория Стэндиш, заглянувшая к ним во время второго завтрака, немедленно помчалась в галерею, где находился радиофон. Вскоре они услышали ее взволнованный голос:
— …восемнадцать человек! Конечно, мертвые. Что за вопрос! Скелеты, обтянутые кожей. Нет. Я не знаю, отчего они умерли. Меня теперь совершенно не волнует, нашел ли Билл трехголового бегемота. Сид? Как, вы еще не знаете? Мы нашли марсиан!
Она повесила трубку и бросилась вперед. Селим и Марта последовали за ней.
Марта хорошо помнила запертую дверь. При первоначальном осмотре здания они даже не сделали попытки открыть ее. Теперь дверь, обугленная с обеих сторон, лежала на полу в большом зале; в задней комнате стоял фонарь, освещая фигуры Латтимера и офицера Космической службы.
Большую часть комнаты занимал стол, вокруг которого в креслах разместились восемнадцать мужчин и женщин — бессменных обитателей этой комнаты в течение пятидесяти тысячелетий. На столе стояли бутылки и стаканы. Если бы не яркий свет, Марта решила бы, что они просто задремали над своими бокалами. Один закинул ногу за ручку кресла и заснул вечным сном.
— Ну, что вы на это скажете? — торжествующе воскликнул Тони Латтимер. — Налицо массовое самоубийство. Заметили, что там, в углах?
Тони осветил фонарем жаровни, сделанные из двух металлических коробок. Белая стена над ними совсем почернела от дыма.
— Это — уголь. Я видел его следы и раньше вокруг горна в мастерской на первом этаже. Поэтому с таким трудом взломали дверь. Они закрылись изнутри. — Он прошелся по комнате и заглянул в вентилятор.
— Забит тряпками, как и следовало ожидать. Должно быть, это — все люди, которые здесь оставались. У них не было сил бороться. Они чувствовали себя старыми и усталыми. Привычный мир вокруг них умирал, и они собрались здесь, зажгли жаровню и пили до тех пор, пока не заснули навсегда. Теперь мы хоть знаем, что с ними произошло.
Сид и Глория сделали все что можно для создания шумихи.
Население Земли жаждало новостей о марсианах. Находка комнаты, наполненной древними покойниками, примирила их с отсутствием живых марсиан.
Герой дня Тони Латтимер пожинал плоды своей предусмотрительной дружбы с Глорией. Он без конца выступал по телевидению, принимая передачи с Земли. За один день он стал самым знаменитым археологом в истории.
— Это мне нужно не для себя лично, — повторял он. — Это — величайшее открытие для марсианской археологии. Нужно привлечь к нашему открытию интерес широких кругов, подать все в ярком свете. Селим, вы помните, в каком году лорд Карнарвон и Ховард Картер нашли гробницу Тутанхамона?
— Кажется, в двадцать третьем. Мне тогда было два года, — усмехнулся Селим. — Я как-то до сих пор не могу понять, что дал человечеству расцвет египтологии. Музеи расщедрились и отвели больше места для выставки египетских вещей, а Музейное управление выделило несколько дополнительных витрин. Очевидно, некоторое время было легче и с финансированием раскопок. Не знаю, принесет ли в конечном итоге пользу весь этот ажиотаж.
— Я все же думаю, что один из нас должен вернуться на Землю, когда “Скьяпарелли” выйдет на орбиту, — сказал Латтимер. — Я надеялся, что это будете вы. К вашему голосу прислушаются. Одному из нас просто необходимо вернуться, чтобы рассказать о нашей работе широкой публике, университетам, федеральному правительству. Их нужно ознакомить с нашими достижениями и дальнейшими планами. Нам предстоит огромная работа, и мы не можем допустить, чтобы другие отрасли науки и так называемые практические интересы лишили нас поддержки в общественных и научных кругах. Я считаю, что мне нужно хотя бы на некоторое время поехать и посмотреть, что я смогу предпринять.
Лекции. Организация общества марсианской археологии во главе с Антони Латтимером, доктором философии, единственным кандидатом на пост президента. Ученые степени. Поклонение широкой публики. Высокое положение с внушительными титулами и жалованьем — словом, все удовольствия, которые приносит слава.
Марта потушила сигарету и поднялась с места.
— Я еще должна сверить последние списки вещей, найденных в “Халъвнхулъве” — на биологическом факультете. Завтра я принимаюсь за “Сорнхулъву”, а до этого хочу привести в порядок все материалы, чтобы можно было заняться ими уже более детально.
Именно от этого и хотел уйти Тони Латтимер — от тщательной, кропотливой работы: пусть пехота пробирается по грязи, награды достанутся командованию.
Неделю спустя Марта, почти закончив работу на пятом этаже, завтракала в читальном зале. К ней подошел полковник Пенроуз и спросил, чем она занимается.
— Я как раз думаю о том, сможете ли вы дать мне двух человек на часок, — ответила она. — Мне нужно открыть две двери в центральном зале. Там, судя по плану нижнего этажа, находятся лекторий и библиотека.
— Могу предложить свои услуги. Я стал квалифицированным взломщиком, — он оглядел присутствующих. — Здесь Джеф Майлз. По-моему, он сейчас ничем особенным не занят. Для разнообразия не мешает потрудиться и Сиду Чемберлену. Я надеюсь, что вчетвером мы справимся с вашей дверью.
Он окликнул Чемберлена, который нес поднос с грязной посудой:
— Послушайте, Сид. Вы чем-нибудь заняты в ближайший час?
— Я собирался подняться на четвертый этаж и посмотреть, что там делает Тони.
— Бросьте! Тони выполнил свою норму по марсианам. Пойдемте лучше поможем Марте открыть пару дверей. Вполне вероятно, что мы найдем там целое марсианское кладбище.
Чемберлен пожал плечами.
— Ну что ж, все равно у Тони ничего нового нет, а что за этой заколоченной дверью — еще не известно.
К ним подошел Джеф Майлз, капитан Космической службы, в сопровождении лаборанта, который накануне прибыл с корабля.
— Вам это должно быть интересно, Монт, — сказал он своему спутнику. — Химический и физический факультеты. Пойдемте с нами.
Монт Грантер охотно согласился. Для того он и спустился на ракете, чтобы своими глазами увидеть находки.
Марта допила кофе, докурила сигарету и вышла вместе со всеми в зал. Захватив необходимые инструменты, они сошли на пятый этаж.
Дверь, ведущая в лекторий, была у самого лифта, С нее они и начали. Через десять минут им удалось с помощью специальных инструментов приоткрыть дверь и войти внутрь. Комната оказалась совсем пустой, и, как в большинстве помещений за закрытой дверью, в нее набилось сравнительно мало пыли. Студенты, очевидно, сидели спиной к двери, лицом к низкому помосту. Ни столов, ни кафедры преподавателя в комнате не было. Две стены были покрыты рисунками и надписями. На правой были изображены какие-то концентрические круги. Марта сразу же узнала в них схемы строения атомов. На левой стене они увидели сложную таблицу цифр и слов, расположенных в две колонки.
— Это же атом бора! — сказал Грантер, указывая на правую схему. — Впрочем, не совсем. Они знали об электронном заряде, но изображали ядро в виде одно — в родной массы. Никаких указаний на протоны и нейтроны нет. Держу пари, Марта, когда вы будете переводить их научные труды, вы обнаружите, что они считали атом неделимой частицей. Вот почему вы до сих пор не находили следов использования атомной энергии.
— Это — атом урана, — заметил капитан Майлз.
Сид Чемберлен так и подпрыгнул.
— Вы в этом уверены? — спросил он. — Они были знакомы с атомной энергией! Мы не находили здесь картинок с изображением взрывов водородной бомбы в виде грибов, но ведь это еще ничего не доказывает!..
Марта внимательно рассматривала стены. Эта мгновенная реакция Сида раздражала ее. Услышав слово “уран”, он тут же решил, что здесь не обошлось без атомной энергии.
Пытаясь разобраться в расположении цифр и слов, Марта слышала, как Грантер сказал: “О да, Сид, вы крупный специалист. Но мы узнали о существовании урана задолго до того, как обнаружили его радиоактивные свойства. Уран был открыт на Земле в 1789 году Клапротом”.
Таблица на левой стене показалась Марте знакомой. Она пыталась вызвать в памяти обрывки знаний по физике, вынесенных из школы. Вторая колонка была продолжением первой. В каждой было по сорок шесть пунктов. Следовательно, каждый пункт…
— Может быть, они нарисовали уран, потому что у него самый большой в природе атом, — сказал Пенроуз. — Судя по этой картинке, можно твердо сказать, что они не изобрели Transuranics. Студент подходил к этой таблице и мог указать внешний электрон любого из девяноста двух элементов.
Девяносто два! Так вот что это такое. В таблице на левой стене было девяносто два пункта. Водород стоял под номером один. Теперь она знала, что он называется “Сарфалъсорн”. Гелий шел вторым. Это был “Тирфалъдсорн”.
Марта не помнила, какой элемент по таблице был третьим, но по-марсиански это был “Сарфалъдавас”. Слово сорн могло означать “вещество”, “материя”, но… давас. Она пыталась сообразить, что же может означать это слово. Вдруг она быстро обернулась и схватила за руку Хаберта Пенроуза.
— Посмотрите сюда, — сказала она взволнованно, — и скажите, что вы об этом думаете? Может это быть таблицей элементов?
Все обернулись и посмотрели на стену. Через минуту Морт Грантер заявил:
— Да, но если бы я хоть что-нибудь мог понять в этих каракулях!
Конечно. Ведь он все это время был на корабле.
— Если бы вы могли читать цифры, вам бы это помогло? — спросила его Марта и начала записывать в блокноте арабские цифры и их марсианские начертания — Это — десятичная система, такая же, как у нас, — сказала она.
— Конечно, если это — таблица элементов, то мне нужны только цифры. Большое спасибо, — добавил он, когда Марта вырвала листок и протянула ему.
Пенроуз знал цифры, и поэтому ему было легче разобраться в таблице.