Ордена для мирян (третьи ордена) были также основаны в середине XV века. С середины XIII века всем известным облачением кармелиток был коричневый скапулярий, символизировавший особое покровительство Марии[881]. Ореол набожности позднее способствовал обращению миллионов католиков-мирян к кармелитским традициям духовности.
В XIV–XV веках орден кармелитов, как и многие другие религиозные ордена, переживал трудные времена. Одной из причин стала эпидемия бубонной чумы, начавшаяся примерно в 1349 году и погубившая около трети населения Европы. После этого в религиозные ордена охотно принимали юношей, надеясь, что они почувствуют склонность к религиозному призванию. Невозвратные обеты они давали в подростковом возрасте. Многим, конечно, не подходила созерцательная жизнь, и в результате строгие правила в уставе ордена постепенно смягчались. В 1435 году устав кармелитов официально стал менее строгим. После того как правило об обете бедности смягчили, появились классовые различия, что привело к ссорам и недовольству. Для некоторых кармелитство означало не что иное, как удобный способ скрыть праздность – под монашеским облачением они носили обычную уличную одежду.
Один из самых известных уличных сирот, ставших монахами-кармелитами, – знаменитый художник Фра Филиппо Липпи (1406?–1469). Липпи прославился и прогрессивным реалистичным стилем живописи, и скандальным образом жизни. На самом деле он вел достаточно обычную для художников того времени жизнь, а скандальной ее считали потому, что он был кармелитом. Английский поэт Роберт Браунинг (1812–1889) писал о нем:
Не надо было брать ребенка восьми лет
И заставлять отречься от лобзаний![882]
По крайней мере один из кармелитов, Томас Коннект (ум. 1433), иногда называемый «кармелитским Савонаролой», отреагировал на упадок противоположным образом. Отступив от древней и плодотворной пророческой традиции ордена, он вызвал колоссальный общественный резонанс заявлениями о половой распущенности, как реальной, так и воображаемой, за что его в конце концов и казнили. Злополучная карьера Коннекта указывает на важность, которую зрелые традиции созерцания придают преображению самого себя, предшествующему каким-либо попыткам обратиться к чужим проблемам.
Многие женщины, не имеющие ни склонности, ни способностей к созерцательной жизни, праздно проводили время в монастырях. В 1550 году в Авиле, Испания, поводом для гордости местных семей служила возможность отдать дочь в и без того переполненный местный монастырь, что обнаружила реформатор Тереза Авильская. Аналогично в Италии знаменитый Галилео (1564–1642) отдал в монастырь клариссинок двух незаконнорожденных дочерей, где они приняли монашество в очень раннем подростковом возрасте. Старшая из них, сестра Мария-Челеста, сумела приспособиться к монастырской жизни и в дальнейшем помогала отцу в работе, но жизнь младшей, сестры Арканджелы, сложилась очень несчастливо[883].
Так или иначе, и Тереза, и Иоанн Креста обнаружили, что восстановление изначальных кармелитских традиций, «идущих от Илии», – чрезвычайно сложная и опасная задача. Большинство тех, кто обеспечивал монастырям пожертвования, хотели, чтобы монастыри давали приют безземельным крестьянам и женщинам, не имеющим шанса на брак. Созерцанию и духовности в те времена внимание уделялось в лучшем случае в последнюю очередь. В 1573 году недавно овдовевшая испанская принцесса прибыла в один из подвергшихся реформе монастырей Терезы, сопровождаемая огромной свитой придворных и слуг. Она требовала, чтобы древние монастырские обычаи, мешающие ее светской жизни, соответствующим образом изменили. Когда настоятельница возразила, что светскую жизнь было бы удобнее вести в высшем свете, а не в монастыре, знатная дама удалилась с оскорбленным видом. После этого она досаждала монахиням до тех пор, пока Тереза не была вынуждена переселить их в другое место.
Но примечательно то, что и Терезе, и Иоанну удалось своим примером и упорством восстановить в ордене традиции мистического созерцания. С тех пор кармелитство получило распространение в Северной Америке и Восточной Азии, сегодня во всем мире насчитываются тысячи кармелитов. Они оказывают значительное духовное влияние на христианскую традицию, это в первую очередь относится к таким выдающимся представителям современной эпохи, как Тереза из Лизье и Эдит Штайн.
«Можешь не сомневаться: чем больших успехов ты добьешься в любви к ближнему своему, тем сильнее будет твоя любовь к Богу. Величайший так любит нас, что благодарит за любовь к ближнему, тысячекратно усиливая нашу любовь к нему. В этом нет никаких сомнений»[884].
Тереза Авильская
Тереза, родившаяся в процветающей испанской семье, с ранних лет выказывала интерес к духовности. Когда ей было семь лет, она уговорила 11-летнего брата бежать вместе с ней в мусульманскую общину, надеясь, что там ее убьют, потому что ей «хотелось увидеть Бога». (Дядя нашел обоих детей на дороге в Саламанку и привез домой[885]). Жизнерадостная девочка, общая любимица, с удовольствием читала романы и не желала отказываться от житейских удовольствий. Но в монастырской школе одна 80-летняя наставница вдохновила ее внутренней жизнью, характерной для многих монахинь. Отец противился желаниям Терезы, считая, что его привлекательной и общительной 19-летней дочери больше подходит брак. Поэтому она тайно обратилась в местный монастырь, и последовавшая огласка вынудила ее отца согласиться.
Монастырская жизнь, которая еще не успела подвергнуться реформам, не казалась Терезе тягостной. Более 18 лет она провела в приятном женском обществе, вела бессодержательные разговоры с горожанами, раздавала советы, следила за своим здоровьем. Но за стенами монастыря Европу раздирали богословские споры, а иногда и войны – во время протестантской Реформации (1517–1530) и католической Контрреформации (1545–1563). Терезу не покидало ощущение, что она упускает свое призвание. В возрасте 38 лет с ней вдруг произошла радикальная перемена, которая сопровождалась рядом мистических опытов. Тереза заметила, что эхом повторяет мучительный зов Августина из IV века: «Когда же? Завтра, завтра? Почему не сегодня?» И она решила найти монастыри, следующие древнему уставу кармелитов, поощряющему созерцание.
Деятельной Терезе больше не пришлось выбирать между полной событий жизнью и монастырем. Как только она посвятила себя делу реформы[886] ордена кармелитов, ей с избытком стало хватать и того, и другого. Несмотря на то что Испания была набожной и даже воинствующей в своем католичестве страной, Терезе и ее помощникам не сразу удалось основать реформированные монастыри. В 1571 году главы церкви возложили на Терезу обязанности настоятельницы монастыря в ее родном городе, Авиле, и по прибытии
местный архиепископ попытался провести ее в алтарь, чтобы ввести в должность, но обнаружил, что путь им преградила группа рассерженных, враждебно настроенных монахинь. Он направился к другому входу, но и там многочисленные монахини потребовали покинуть монастырь. Между тем в алтаре немногочисленные монахини, одобрившие это назначение, запели в благодарность Te Deum, но их голоса потонули в криках и свисте остальных[887].
В конце концов восстановить порядок удалось с помощью властей. Поведение монахинь может показаться странным, но нам следует помнить о том, что во времена Терезы многие женщины уходили в монастырь ради комфортного разрешения экономических или социальных проблем. Такие женщины едва ли хотели радикальных перемен удобного им образа жизни просто потому, что кто-то приобрел мистический опыт.
Однако группа реформаторов во главе с Терезой справедливо указывала, что смысл существования кармелитов заключается в пророчествовании, традиция которого восходит еще к временам Илии, эпохе тысячелетней давности. Таким образом, конфликт оказался в принципе неразрешимым. Еще больше бед предвещало то, что король Испании Филипп II то и дело ссорился с папой римским в эпоху, когда границы между политикой и религией оказывались почти неразличимыми. В итоге религиозные проблемы тех времен становились неразрывно связанными с политикой. Терезу сместили с поста в ее родном городе, высокопоставленный глава церкви заклеймил ее как «неугомонную бездельницу, непокорную и упрямую женщину» и пригрозил ей судом Инквизиции.
Тереза только смеялась в ответ, пропускала угрозы мимо ушей или находила способ обойти препятствия. Она была на редкость здравомыслящей женщиной, любила смех и шутки. Один историк кармелитства вспоминает, как она рассказывала о своем знакомстве с набожными благодетелями: «Сами себя они считали святыми, но когда я узнала их ближе, то они напугали меня так, как не смог бы ни один грешник, какого я только встречала в жизни»[888]. Она первой ввела обычай молиться небольшой группой, метод, которым теперь пользуются христиане во всем мире, что позволяет обладателям разного жизненного опыта помогать друг другу развивать духовность. В группу самой Терезы входили женатый мужчина, вдова-мирянка, два священника и она сама.
Тереза основала ряд реформированных кармелитских мужских и женских монастырей, существующих по сей день. Кроме того, ей хватило времени для написания нескольких классических произведений, посвященных духовности, в том числе труд «В