На основании ряда исследований ученые высказали предположение, что световые лучи оказывают давление на всякое тело, на которое они падают, и что это явление в конце концов будет обнаружено на опытах. Такие опыты были теоретически разработаны и произведены замечательным русским физиком П. Н. Лебедевым, и они блестяще подтвердили это научное предвидение. Вскоре стало ясно, что давление световых лучей — это явление, играющее большую роль в мировом пространстве (в кометных хвостах, солнечной короне).
Предвидение научных открытий имело место и в науках о Земле, в частности в области географии. Так, географ В. Ю. Визе, изучая дрейф шхуны, вмерзшей в лед Северного Ледовитого океана, заметил, что в одном месте это судно двигалось не так, как следовало бы ожидать: путь шхуны в этом районе океана не совпадал ни с направлением ветров, ни с преобладающим течением воды. Визе высказал предположение, что в этом месте находится какой-то еще не ведомый остров, который и изменил направление движения шхуны, заставив ее обогнуть остров. Прошло несколько лет, и в 1930 г. этот остров действительно был открыт как раз на предсказанном месте и назван островом Визе.
И в биологии также известны примеры научного предвидения, имеющие большое практическое значение. Особенно много их дал нам И. В. Мичурин, который по заранее обдуманному плану выводил много новых сортов плодовых деревьев и ягод, направленно улучшал сорта, уже имевшиеся в природе, переделывал, совершенствовал в интересах человека то, что было стихийно создано природой. Глубоко проникнув в закономерности развития органического мира, этот гениальный ученый создал прочный фундамент для планомерной переделки живой природы в невиданных прежде масштабах. Огромные успехи нашего социалистического сельского хозяйства ежедневно приносят все новые подтверждения целенаправленного преобразования организмов, которое делается на основе мичуринской биологической науки.
Планомерная переделка природы невозможна без научного предвидения, без учета последствий нашего вмешательства в природу, а для этого необходимо всестороннее знание взаимозависимости явлений. Ф. Энгельс привел ряд замечательных примеров, показывающих последствия бесплановой, хищнической эксплуатации природы, не учитывающей того, что ничто в природе не совершается обособленно, изолированно.
В Греции козы препятствовали восстановлению лесов, так как пожирали молодую поросль мелкого кустарника, не давая ему подрасти. Па острове Святой Елены козы и свиньи, привезенные первыми прибывшими мореплавателями, сумели истребить почти без остатка всю старую растительность острова, чем, впрочем, подготовили почву для распространения других растений, привезенных туда впоследствии. На острове Куба плантаторы, чтобы получить золу для удобрения доходных кофейных деревьев, выжигали леса на склонах гор, а затем ливни смывали слабый верхний слой почвы, так что обнажались скалы и пропадала растительность, нанося этим непоправимый ущерб сельскому хозяйству. «Людям, — писал Энгельс, — которые в Месопотамии, Греции, Малой Азии и в других местах выкорчевывали леса, чтобы добыть таким путем пахотную землю, и не снилось, что они этим положили начало нынешнему запустению этих стран, лишив их, вместе с лесами, центров скопления и сохранения влаги. Когда альпийские итальянцы вырубали на южном склоне гор хвойные леса, так заботливо охраняемые на северном, они не предвидели, что этим подрезывают корни высокогорного скотоводства в своей области; еще меньше они предвидели, что этим они на бóльшую часть года оставят без воды свои горные источники, с тем чтобы в период дождей эти источники могли изливать на равнину тем более бешеные потоки»[7].
При этом Энгельс указывает на то, что в результате огромных успехов естествознания люди с каждым днем начинают все более правильно понимать законы природы. А благодаря этому они получают возможность предвидеть и учитывать не только более близкие, но и более отдаленные последствия нашего активного вмешательства в естественный ход природы. На этом учете и основаны планы преобразования природы, которые в настоящее время разрабатываются и уже осуществляются в нашей стране.
Вышеприведенные факты показывают, что пробным камнем всякой науки является ее способность объяснять и предвидеть явления природы и общества. Как отметил Менделеев, у научного изучения предметов — две основные, или конечные, цели: «предвидение и польза». Ведь предвидение имеет практическое значение: оно позволяет активно воздействовать на мир в интересах людей.
Итак, возможность научных предвидений — это неизбежный результат раскрытия закономерностей, естественных связей и зависимостей в природе. Невольно вспоминается меткое замечание В. И. Ленина: «В чудеса теперь… не верят. Чудесное пророчество есть сказка. Но научное пророчество есть факт»[8].
Религия учит, что бог управляет не только природой, но и общественной жизнью людей, что «историческими судьбами народов управляет промысел божий». Деление общества на классы, эксплуатацию человека человеком, экономические кризисы, грабительские войны и другие общественные явления религия объясняет и оправдывает несуществующей «божьей волей». Религия никак не может примириться с тем, что общественные явления так же закономерны, как и явления природы, и что, следовательно, поступки людей вызваны естественными причинами.
Особенно четко эту точку зрения высказал один из виднейших церковных авторитетов, «святой» Августин (354–430). Можно ли допустить, говорил он, чтобы бог — этот всевышний властелин, единственный и всемогущий, творец и создатель всех душ и всех тел — потерпел, чтобы земные царства, их владычество и их подчиненность были совершенно независимы от воли провидения? Например, величие рабовладельческой Римской империи «святой» Августин «объяснял» не естественными причинами, а тем, что это нужно было божественному провидению, так как бог, мол, имел намерение воспользоваться этой империей, чтобы «наказать множество народов». Вообще на вопрос о том, почему в истории произошло то или иное событие, «святой» Августин, верный своему «принципу божественного провидения», неизменно отвечал, что так пожелал господь.
Но, говоря о «божьей воле» как о причине всех исторических явлений, «святой» Августин неизбежно впадал в вопиющее противоречие. Ибо он, следуя религиозному мировоззрению, говорит, что «пути господни неисповедимы», и в то же время, пытаясь истолковать те или иные исторические явления, разбирает эти «неисповедимые пути», как будто существуют какие-то «законы провидения». Таким образом, получается бессмысленное утверждение, что неисповедимое, то есть не поддающееся объяснению и пониманию, «объясняет» все и делает все понятным.
Известный католический епископ Боссюэ (1627–1704) в некоторой мере учел это обстоятельство, так как в своем истолковании исторических событий он не довольствовался, подобно «святому» Августину, ссылкой на божью волю. Правда, он говорил о том, что история есть осуществление путей божественного провидения и что поэтому в истории якобы нередко бывают события, которые являются «историческими чудесами», то есть в которых проявляется «перст божий», — в них бог действует непосредственно. Но вместе с тем он утверждал, что в большинстве случаев при обычном течении жизни народов исторические события обусловливаются причинами, в которых нет ничего сверхъестественного, ибо они находятся в зависимости от характерных особенностей людей и народов. Следовательно, Боссюэ, придерживаясь теологического, религиозного понимания истории, все же вынужден был уделить большое место естественному, разумному объяснению исторических событий.
По сути дела это было свидетельством бессилия и бесплодности собственно религиозной точки зрения, все «объясняющей» при помощи «неисповедимой» божьей воли. Ведь искание естественных причин событий означает отказ от религиозной точки зрения и переход к научной точке зрения, ибо наука объясняет все явления их естественными причинами, полностью отвлекаясь от всякого рода сверхъестественных сил.
Но сама наука тоже развивается, изменяется, и долгое время она была не в состоянии вскрыть естественные причины исторических явлений, так как она еще не знала законов развития человеческого общества.
До великих учителей рабочего класса Маркса и Энгельса ученые думали, что история представляет собой совершенно произвольное сцепление событий, в которых главную роль играют отдельные «герои», то есть из ряда вон выходящие «добрые» или «дурные», но выдающиеся личности. Поэтому они должны были довольствоваться ненаучными, идеалистическими утверждениями, сводившимися в основном к тому, что «идеи правят миром», то есть сознание людей есть источник исторических событий. Правда, нельзя отрицать того, что идеи («мнения») оказывают поистине огромное влияние на поведение людей, а следовательно, и на исторические события. Но подлинная наука — марксизм-ленинизм не ограничивается этим фактом, а идет дальше и старается выявить те естественные причины, которые в каждый данный исторический период обусловливают господство одних идей, а не других. А между тем до Маркса и Энгельса ученые не могли справиться с этой задачей; для них оставался открытым вопрос, почему возникли определенные идеи и чем вообще определяется само человеческое сознание, и поэтому большинство из них в замаскированной форме прибегало к вере в бога.
Буржуазные теоретики и философы — лакеи эксплуататорских классов, также не могут признать историю наукой; они хотят, чтобы «науки» об обществе оставались убежищем для всяких религиозно-идеалистических фантазий. Поэтому они твердят об абсолютной невозможности что-нибудь предвидеть в области общественных отношений. Так, в 1918 г. реакционный немецкий философ Шпенглер, выступая против учения марксизма об исторических явлениях, писал, будто в истории «нельзя искать не только законов, но и никаких причинных рядов», будто история — «свободная игра свободнейших случайностей».