После Второй мировой войны на помощь возросшему спросу пришли новые возможности в промышленности, и алюминий стали рассматривать как материал, вполне подходящий для строительства целых зданий. В Вичите в штате Канзас поэт, мечтатель и дизайнер Ричард Бакминстер Фуллер целое авиастроительное предприятие переориентировал на строительство алюминиевых домов, увенчанных куполом.
Основанные на круговом плане, дома Фуллера напоминали архитектурные варианты той посуды, которую проектировал десятилетием раньше Рассел Райт. Тем временем во Франции Жан Пруве, один из пионеров архитектуры металлоблочного домостроения, использовал алюминиевые панели при сооружении временного жилья для людей, лишившихся крова в результате военных действий. В дальнейшем он разрабатывал свои проекты металлических домов для последнего поколения колониальных чиновников во Французской Западной Африке. И даже англичане построили в 1940-е гг. тысячи зданий на алюминиевых панелях, хотя по сравнению с их стильными прототипами во Франции и США они выглядели мрачными хибарами.
Круглые дома Фуллера так никогда по-настоящему и не стали популярны, но алюминий, из которого они были изготовлены, был слишком дешев и практичен, чтобы от него можно было полностью отказаться. Совсем не стильным и не привлекательным наследием этих смелых послевоенных экспериментов были тысячи акров рифленого алюминиевого сайдинга, который в 1950-1960-е гг. распространялся повсеместно и в Америке воспринимался как последнее слово в защите жилых домов от капризов погоды, по крайней мере, до того момента, когда его заменила новая подобная приманка – винил. Художественным воплощением жизни двух продавцов такого товара стал фильм 1987 г. «Торговцы жестью». То, что металл, которым они торговали, совсем недавно еще считавшийся гордостью императоров, теперь именовался просто «жестью», было самым надежным свидетельством окончательного завершения процесса «банализации».
Перековка орал на мечи и потом вновь мечей на орала – уникальный процесс, свойственный именно алюминию, у отходов которого довольно высокая стоимость по сравнению с другими распространенными металлами, так как его электролитическое извлечение из боксита – крайне энергоемкий процесс. И точно так же, как Наполеон III когда-то мечтал превратить свои столовые приборы из алюминия в средства ведения войны, так лорд Бивербрук через свою газетную империю обратился к британцам с призывом передать свои алюминиевые ложки, вилки, ножи и прочее в фонд борьбы с нацизмом, чтобы их «переплавили в „Спитфайры“ и „Харрикейны“». После войны приоритеты вновь резко изменились, и в каталоге выставки 1946 г. «Британия может и это» объясняется, как производственные методы времен войны способны помочь стране вернуться от «„Спитфайров“ к кастрюлям».
Возможно, нечто подобное действительно имело место, хотя по большей части люди ничего об этом не подозревали. На антикварной ярмарке в Дорсете я обнаружил чайный сервиз «Пико», изготовленный в 1950-е гг. из «магнаилия», и приобрел его. Как оказалось, им никогда не пользовались, и металл отливал необычным сиреневым блеском. Но что такое «магнаилий» (одно «и» в слове явно было лишним)? Продавец предположил, что сервиз был изготовлен из переплавленных деталей самолета военного времени. Я не без удовольствия обратил внимание на то, что и в облике сервиза его создателям удалось передать идею «приземления» алюминия с авиационных высот на обычную кухню. Слово «магнаилий», скорее всего, означает сплав алюминия с магнием. Плотность магния составляет две трети от плотности алюминия. Оба металла были соединены во время войны с целью получения сплава, который был бы легче и прочнее чистого алюминия, хотя, естественно, и значительно дороже.
Однако у меня возникли сомнения. Во-первых, предметы, входившие в сервиз, казались довольно тяжелыми, даже если сделать скидку на толстостенное литье. Кроме того, на сервизе была этикетка: «Дизайн – Жан Пико. Изготовлено мастерами». Что это за дизайнер, о котором я раньше ничего не слышал и которого никогда не встречал в обычных каталогах промышленного дизайна? Как впоследствии выяснилось, он был воображаемым другом производителей подобной продукции – фирмы, носившей достойное английское имя «Берридж & Бойд». Фантастический «Жан Пико» был запоздалым реверансом в сторону прославившихся своими инновациями в обработке алюминия французов, ну и, конечно, попыткой извлечь из этого небольшую выгоду.
К тому моменту, когда я получил упомянутую информацию, я уже предельно скептически относился к своему приобретению и решил, что для разрешения загадки таинственного «магнаилия» необходимо провести простой тест. Выбрав молочник, единственный предмет в сервизе без деревянной ручки, я вначале взвесил его, а затем погрузил в воду, чтобы по объему вытесненной воды оценить объем металла. После чего простейший процесс деления одного на другое дал мне плотность материала – важный ключ к пониманию того, из чего же на самом деле изготовлен сервиз. Плотность получилась примерно равной 3,9, более чем вдвое больше плотности магния (1,7) и больше даже плотности чистого алюминия (2,7). Из этого я сделал вывод, что мой «магнаилий» явно не был фантастическим аэрокосмическим сплавом. Скорее всего, он представлял собой алюминий в соединении с более тяжелым металлом, типа стандартного сплава с медью. Тем не менее мне нравилось тешить себя мифом, и я иногда думал, что по крайней мере несколько атомов металла в моем чайном сервизе участвовали в Битве за Британию.
«Превращенные в чаек»
По окончании строительства резиденцию американского президента в Вашингтоне покрыли влагостойкой смесью гашеной извести и клея, из-за чего люди прозвали его Белым домом. В свое время гробницы также мазали известью, чтобы защитить их от капризов погоды. Выражение «гробы побеленные (повапленные)» встречается в Евангелии от Матфея как образ лицемерия и подразумевает те гробницы, «которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты» (Матф., 23: 27).
Белизна – это свобода от разнообразия и бегство от пестрого хаоса жизни. Белизна извести – режущая глаз простота, чистота идеала, необратимость смерти. Побелка, по сути своей, есть действие по добавлению слоя известковой воды, но в нем есть также и элемент вычитания, порыв к освобождению, к стиранию всего земного, освобождению от бремени, облегчению в буквальном смысле, сбрасывания некоего груза. Очищающее и предохраняющее действие по побелке в ритуальном смысле копирует акт по забрасыванию известью мертвого тела в могиле. Наши тела распадаются, но кости остаются, очищаются и отбеливаются от всех цветов. Умирая, мы белеем.
Известь – окисел кальция. Получают ее очень просто: путем нагревания мела, известняка или морских ракушек с целью отделения двуокиси углерода. Получаемый таким образом белый порошок обладает сильными щелочными свойствами. Он медленно поглощает воду и двуокись углерода из воздуха, эта его способность лежит в основе многих разновидностей его применения. Известь используется при погребениях благодаря ее гигроскопическим характеристикам. Она удаляет влагу из тела и снижает риск заражения продуктами гниения. Насыщенная водой известь носит название гашеной и превращается в известковый раствор. Известь в строительном растворе быстро застывает, замещая теряемую воду двуокисью углерода, благодаря чему мягкий белый порошок превращается в надежный камень. Настолько важен был данный процесс в быту, что по названию извести, которая по-латыни именовалась calx («калькс»), алхимиками и первыми химиками был выбран термин для любого вида горения на воздухе – кальцинация. Лавуазье нашел извести место в своем списке элементов, охарактеризовав ее как «одну из солеобразующих земных субстанций», однако он оговаривался, что, возможно, белое вещество само по себе не чистый элемент, но скрывает внутри некий новый металл, который наука пока не способна выделить. Кальций был выделен из своего всем знакомого и необходимого окисла лишь в 1808 г., когда Гемфри Дэви подверг его электролизу, который он уже применял в ходе открытия калия и натрия. Однако сам металл широко не использовался на протяжении еще примерно ста лет.
Кальций, таким образом, представляет собой элемент, находящийся в самом сердце извести, известняка, мела и многих других минералов, таких как кальцит и гипс. Кальций, вероятно, не единственный элемент, все или почти все соединения которого преимущественно белого цвета, но именно благодаря перечисленным естественным материалам, которые находятся в природе в большом количестве и чрезвычайно важны для человека, именно с кальцием в первую очередь ассоциируется отсутствие цвета. Когда мы хотим подчеркнуть белизну чего-то, то помимо снега мы сравниваем его с материалами, имеющими непосредственное отношение к кальцию: «белый как мрамор, алебастр, мел»; «белый как слоновая кость»; «белый как жемчуг». Белизна кальция символична. Достаточно вспомнить Белый дом. «Белые скалы Дувра» также были достаточно ярким образом, чтобы поэт военного времени, завершивший им свое стихотворение, был абсолютно уверен, что читатели, для которых скалы Дувра были чем-то подобным «синей птице», тем не менее прекрасно поймут его. Белые лошади и другие фигуры, вырезанные в торфе на меловых склонах английских холмов в неолитические времена, по сей день сохраняют свою графическую силу воздействия на зрителя.
В наше время, прогуливаясь по холмам и долинам Южной Англии, можно почувствовать, как на фоне автохтонных скал формировалось национальное самосознание. Если их просто срисовать на лист бумаги, то все эти знаменитые изображения – Великан из Серн-Эббаса и Уффингтонская Белая Лошадь – покажутся обычными граффити в стиле Пикассо, и вульгарно непристойными притом. Но, изображенные на меловых холмах, они, несмотря ни на что, производят очень английское впечатление. На острове Уайт, где геологические структуры видны так же отчетливо, как слои торта, я отправляюсь к западной оконечности, к стоячим меловым скалам, известным под названием «Иглы». Когда-то их было четыре, теперь осталось всего три плюс маяк. Они никогда не были настолько обрывистыми, какими их изображали на старых гравюрах художники, головы которых всегда забиты образам