А следствие обратилось к заявителям со странной просьбой: выслать в Шую почтой вещдоки — негативы. Хотя по правилам доказательства по делу можно передавать только под протокол, с понятыми.
Пожалуй, одно достижение — установлен фотограф. Это монах Пимен (Павел Степанов). И опознаны места, где производилась съемка: в келье Пимена и в доме Таниной матери-послушницы, на подворье Успенско-Казанского монастыря. А где в кадре чья рука, разбираться не стали. Это, посчитало следствие, к делу не относится.
— Если б Береза не выкрал негативы, они до сих пор лежали бы в скиту… тихо-мирно, — с грустным сожалением тянет следователь Алексей Шелатонов.
На крючке
А так ему приходится выслушивать бессвязные объяснения свидетелей — послушников и монахов. А также мамы самой потерпевшей, Тани Егоровой — послушницы Елены.
— Мать объяснила, что на пленке запечатлен обряд помазания, поскольку у верующих существует обычай мазать больное место святым маслом, — втолковывает мне следователь.
— И что у Тани болело?
— То ли они ее от энуреза лечили, то ли от похоти — чтоб, когда вырастет, оставалась девственницей… Толком не понять. Монах Пимен написал, что фотографировал девочку «для укрепления и обретения веры в исцеляющую силу святого масла». Помазание производил он, но по просьбе матери.
А может, детей фотографировали для других целей? Подрастут, захотят уйти в мир из общины, жениться или замуж выйти — а они уж на крючке. Или снимки предназначались для личной коллекции эротомана в рясе? Кощунственные мысли не пришли бы в голову, если б снимки Тани Егоровой так не расходились с традиционными представлениями о безгрешной, в трудах и молитвах, монашеской жизни.
Оставалось одно: идти в монастырь. То есть ехать. И на месте во всем разобраться.
Сеанс связи со старцем
Моя легенда была простая. Я — паломница из Москвы: кризис среднего возраста, нервы расшатаны, муж бросил…
В старинном храме едва окончилась служба. Сестра, которая распоряжалась в церковной лавке, резанула оценивающим взглядом. И тут же обсчитала на 50 рублей. Я отреагировала согласно легенде: не заметила. Сестра вошла во вкус и скомандовала исполнять «послушание» — вон швабра, вымой в храме пол, вытряси половики…
«Ну хоть покормят?!» — думала я, шлепая тряпкой по каменным плитам. Послушницы втихомолку возились со щетками, убирали огарки свечей. Их ждала малышня, закутанная в долгополые платьица и тулупчики по моде позапрошлого века. Двухлетняя Ксюша устроилась на каменном полу храма, баюкая игрушку — полиэтиленовый пакет с солеными огурцами.
«Говори: спаси Господь», — учила женщина. «Кайся!» — звонко выкрикнул знакомое слово ребенок.
Многие послушницы привели в общину детей. 17 «монастырских» школьников, с 1-го по 9-й класс, в местную школу ходят не каждый день — они на домашнем обучении. Под кельи скуплены почти все дома в селе. Отдельно, за 8 км, скит, иначе — женская монашеская община. Три десятка женщин заняли вымершую деревню, живут по 6–8 человек в дырявых избенках. Там же хозяйственное подворье.
— Я думаю, вы придете в наш монастырь, — ободряюще улыбнулся мне молоденький батюшка. — Но решаю не я, а наш старец. Вот будет сеанс связи со старцем, я о вас скажу. А пока поживите в сторожке, на послушании: шить, стряпать. Потом поезжайте в Москву, к нему. Я дам контактный телефон.
В газете «Ивановский епархиальный вестник» сказано так: община находится под окормлением (то есть духовным руководством) настоятеля игумена Викторина и его духовных наставников — старцев схимонаха Симона и схимонахини Серафимы.
Что на деле означает: без дозволения подлинного лидера — старца Симона — в монастыре ни с одной головы не упадет ни один волос.
ИЗ ДОСЬЕ «МК».
Схимонах Симон (Серафим Ширяев, 1941 г.р.) — инвалид первой группы, болен ДЦП, передвигается в инвалидной коляске, плохо говорит. За ним ухаживает и переводит его слова келейница, схимонахиня Серафима (Анна Буряева, 1931 г.р.). Схимонахи много лет ездили по приходам и монастырям России. Собирали пожертвования и приглашали паломников, говоря, что действительна только исповедь, совершенная у них в монастыре. Паломники давали на Евангелии обет Симону «до смерти». Несмотря на то что схимник должен полностью отречься от мира и не иметь никакого имущества, в совместной долевой собственности старцев находится вилла в Балашихинском районе, в 1 км от МКАД. Там устроена домовая церковь и постоянно находятся приближенные Симона. Есть свидетельства, что с верующих, занятых «греховным» бизнесом, схимонахиня требует часть прибыли в обмен на прощение грехов.
А вот какие записочки старцы отправляют из монастыря завербованным (текст сокращен. — Авт.):
«Дорогая во Христе Вероника. Тебе надо после исповеди остаться на полгода на испытание. Если нам угодишь, то мы тебя оставим навсегда, если желаешь. Учиться я не разрешаю. Мы тебя проверим, как ты послушная или нет».
…На подворье разгружает тачку с подмороженной капустой сестра Нина, металлург из Челябинска. Она поселилась в скиту два месяца назад. Мы говорим о старце Симоне. Красные руки Нины прижимают к куртке мокрый кочан, но в глазах — блаженство, и ресницы мокрые от счастья.
— Монахи еще ничего, а женщины… Порабощенные! Прикажут им — они в колодец прыгнут, — говорит о насельниках монастыря следователь.
Держал дома пингвина
Батюшка, отец Владимир, дает мне брошюру «Перечень грехов для мирян» с грифом: «Использовать исключительно в пределах обители».
Успенско-Казанский монастырь знаменит своей «генеральной» исповедью, которая проводится в монастыре обычно раз в несколько лет. На нее съезжается до 400 человек, которые должны покаяться абсолютно во всех своих грехах, ни одного не упуская. Чтоб ничего не забыли, существует перечень. Говорят, что грехи старец собрал из старых книг, для чего долгие годы скитался по стране, «будто бомж».
Читаю примеры грехов и столбенею:
«… — носила бюстгальтер без благословения;
— лечилась у евреев;
— не зарывал свои испражнения в землю;
— ездил на транспорте без билета;
— наставление: весьма полезно подымать в полночь малолетних детей (после трех лет) на молитву,»
Позже, уже в Москве, мне рассказали, что в рукописном варианте «перечня» нашли даже такой вариант греха: «Держал дома пингвина». Не знаю, вошел ли пингвин в брошюру для общего употребления…
На самом деле все куда серьезней, чем кажется. Даже самые нелепые «грехи» внушают человеку чувство вины — как ни крутись, согрешишь обязательно, тем более что этот дикий «винегрет» предлагается не монахам, а простым мирянам. Люди попадают в психологическую зависимость от старцев. Затем им велят подавлять любые проявления критического отношения к духовному лидеру: «Подсмеивался над послушниками, исполнявшими малейшее требование и желание старца». И уж тем более грешно жалеть что-то для него: «Клеветал на старца, что он отнял у меня большое имение».
Как утверждают религиоведы, община, в которой жизнь строится исключительно на авторитете одного человека — безгрешного и всезнающего — характерный признак тоталитарных сект. Выходит, прямо под крышей православного монастыря действует секта?
Во всяком случае, именно это утверждает в своих статьях профессор богословия Александр Дворкин, глава Центра религиоведческих исследований:
— Я думаю, образование, которое возникло вокруг Симона и Серафимы, во многом подпадает под понятие «секта». Оно пока находится в лоне РПЦ, поскольку не всем еще известна правдивая информация о них. В подобных приходах создается атмосфера вседозволенности — а результат мы видим на этих жутких фото. К нам, в Центр св. Иринея Лионского, поступает много обращений от людей, которым долго пришлось восстанавливать здоровье после общения со «старцами».
«В трапезной, за отдельным женским столом, сестры, не поднимая глаз, жадно хлебали рыбный суп. Они явно недоедают. Мать Ксюши припрятала для дочки лакомство — поминальный блин. На столе лежал список имен: умершие, которых поминают за трапезой. Список велик — с десяток имен, среди них „младенец Александр“».
Из заявления в прокуратуру Романа Березы:
«Младенца 3 лет запретили показывать врачам, он умер, и сейчас его чтят как мученика.» (Следователи Шуйского ГОВД с удивлением узнали от настоятеля, будто под Новый год на могилке ребенка распустились цветы. Имя и фамилия матери мальчика есть в редакции. — Авт.). Послушниками делают детей 13–14 лет. Эти отроки работают с утра до ночи, иногда ночью. Не высыпаются, не едят нормально. Я сам видел, как детям назначали наказание — по 10 ударов розгами, обливали холодной водой.
У старца авторитет, как у Бога. Нужно было молиться против врагов старца: «Господи, отыми руки, отыми ноги, отыми разум, нашли бесов, чтоб покаялся…» «Раз в год те, в ком старец узрел порчу, совершают подвиг: первые три недели едят только кашу на воде без соли и хлеб раз в день. Под конец подвига два дня не едят вообще. Потом их везут на источник, где они обливаются ледяной водой, по 60 ведер, Проходила подвиг женщина-банкир из Москвы. Она дошла до того, что уже не могла ходить, и ее возили на коляске… Назначаются постоянные обливания. Мне достоверно известен прайс-лист, потому что я сомневался и не имел твердой веры к старцу: от 7 ведер каждый день — 40 дней, а бывает и за один раз по 240 ведер».
То ли зона, то ли дурдом!
— А еще есть особая тетрадь: там собраны грехи против седьмой заповеди, «не прелюбодействуй». Но, вам ее покажут позже, — обещает мне священник.
Пришлось уже в Москве искать тех, кому «седьмую тетрадь» показали. Оказалось, плотских грехов там насчитывается больше сотни. В грехах копаются дотошно, смакуют. Спала ли ты с двумя мужчинами, причем один делал ТО, а другой — ЭТО? А вот ТАК делала? А ЭДАК? Просто Камасутра какая-то! Закрываешь тетрадь с горящими от стыда щеками.
Паломникам объясняют: многие миряне в прошлом были страшными развратниками и грешниками и теперь желают исповедаться подробно. Ссылаются на учебник для семинарий «Тайна исповеди» о. Алмазова, где тоже описаны постыдные грехи: онанизм, рукоблудие и проч. Но учебник предназначен лишь для священников и не предлагается широкой аудитории. А эту «седьмую тетрадку» явно составлял сексуально озабоченный человек.