Глава 8. Последовательность рассуждения
Логика знает закон тождества или тожества, как говорили раньше. В логической формальной записи он выглядит так: А есть А.
Обычный человек напрочь не понимает, что это значит, поскольку выглядит это слишком очевидным: конечно, А есть А, а стол есть стол. Но логики не зря выделили это требование и назвали его законом. Все это так очевидно только… пока очевидно! То есть, пока может быть целиком охвачено одним взглядом.
Вот я гляжу глазами на запись А есть А, и думаю, что тот, кто назвал это законом, наверное бредил. Мне вообще непонятно, о чем здесь можно говорить. Хуже того: А не есть А для меня, потому что это просто А, одно и единственное. Вот передо мной лежит книга. И говорить про нее, что книга есть книга глупо и ненужно.
Чувствуя это, логики пытаются объясниться и расширяют понимание этого закона, как это звучит в определении логического словаря: каждая мысль, которая приводится в данном умозаключении, при повторении должна иметь одно и то же определенное, устойчивое содержание.
Всякая мысль!
Всякая мысль это гораздо больше, чем А или книга. Но логика ограничивает себя рамками суждений и умозаключений. Умозаключение должно вести к выводу нового знания или суждения о чем? о том же самом, о чем говорилось в умозаключении. И если в умозаключении говорилось о бузине в огороде, то в выводе не может быть дядьки в Киеве.
Точнее, дядька в Киеве в выводах как раз и оказывается, но не должен бы! Очень не хочется.
Что же получается? Логики говорят о законе, а на самом деле это лишь пожелание. В крайнем случае, требование. Если хочешь быть понят, говори так, чтобы тебя могли понять. И в частности, если уж начал говорить о бузине, изволь не перескакивать на другие предметы, пока не завершишь мысль.
В быту мы довольно редко соблюдаем это требование. Обычно наша мысль скачет с предмета на предмет, и мы постоянно переспрашиваем друг друга, чтобы понять, как сказанное оказалось возможным. В ответ идет взмах руки: а это я уже о другом! Сатирики со времен советской эстрады постоянно высмеивают такое странное общение, когда двое радостно делятся друг с другом тем, чем переполнены, при этом совершенно не понимая другого.
Почему? Да им и не нужно.
В отличие от логического рассуждения, рассуждение бытовое решает иные задачи. И это, похоже, воздействует на средства, которыми эти задачи решаются. Мы становимся последовательны в проведении своей мысли только тогда, когда это для нас очень важно. Обычно же нам важнее выпустить из себя ту тяжесть, что лежит на душе грузом из переживаний и образов. Попросту, выговориться нам важнее, чем последовательно изложить какие-то определенные мысли.
И мы просто болтаем, быстро перебирая все то, что можно помянуть при этом человеке. Помянуть! Не более. Почему?
Чтобы это понять, надо знать устройство сознания. Мы постоянно решаем в этой жизни задачи выживания и лучшей жизни. А она ставит на нашем пути помехи. Достижение наших целей должно дать блаженство. И мы его постоянно предвкушаем. Но помехи все время мешают нам овладеть этим состоянием. И удерживают в неблаженстве. Это больно и раздражает.
Вот это раздражение и становится содержанием нашего сознания. Чтобы его ослабить, его надо из себя выпустить. Иногда стравив на кого-то, кто этого заслуживает, чаще поделившись с тем, кто готов разделить с тобой твою боль. Называется это готовностью понять, но в действительности это способность принять то, чем ты с ним делишься, в себя.
Готовность принять то, чем с тобой делятся, определяется общей историей, то есть наличием образов, сходных с твоими, а значит, и способности к таким же переживаниям этих образов. И вот мы делимся.
Делимся быстро, пока человек готов брать и нести мое бремя. И за то краткое время, пока другой готов слушать, надо успеть вывалить на него как можно больше. А точнее как можно большее количество из имеющихся у меня переживаний.
Поэтому мы не рассказываем одно событие до конца. События эти хранятся в виде памяти в особых пространствах сознания, называвшихся мазыками гворы. Эти гворы подобны мешкам, переполненным ветрами. Они давят на сознание изнутри. Освободиться от них полностью можно только умеючи. А вот ослабить давление умеет каждый, просто приоткрывая мешки и выпуская то, что из них рвется само.
И вот пока есть то, что рвется само, мы просто позволяем ему течь так, как оно идет. А оно идет сначала из одного гвора, в котором давление выше всего, потом из другого, в котором давление стало выше, чем в первом, поскольку в первом снизилось. Затем, когда снизилось во втором, рвется то, что хранится в третьем. А к тому времени, как в третьем давление снизилось, оказывается, что в первом оно выше, и мы снова принимаемся говорить о первом.
Именно в таких разговорах оказывается, что мы постоянно говорим не о том, с чего начинали. Мы скачем мыслью, и это раздражает логика.
Но это не плохо и не хорошо. Это просто совсем иной вид беседы. Это очищающая беседа, а не рассуждение. И для нас такие скачки мысли естественны, а требование последовательности неоправданно.
Последовательным должно быть только рассуждение. И поэтому, начиная рассуждение, надо осознать, что это именно оно. Но рассуждение это способ решить какую-то задачу. Если нет задачи, нет и рассуждения. Значит, чтобы осознать рассуждение, надо осознать задачу, которую собираешься решать.
И лишь осознав ее, можно требовать от себя решать именно её. Не требовать, чтобы «мысль твоя имела устойчивое содержание», а следить за тем, чтобы решать всегда одну и ту же задачу.
Игроки в карты знают выражение: туз он и в Африке туз. Как ни странно, но это выражение закона тождества. Африка это иной мир. В Африке могут быть другие средства передвижения, другие виды пищи, другие способы общения. Оказавшись в Африке, ты должен будешь многое поменять в себе, разрушишь то, что казалось постоянным и обязательным. И это важно: мы теряем тождество предметов обсуждения и, говоря об одном, начинаем подразумевать другое, не потому что утеряли предмет, а потому что оказались в другом мире.
Другой мир это другая задача. Менять задачу в рассуждении, значит, уходить от той жизни, для которой ты начал ее решать. Живем мы в мире, и только в мире. Но миры бывают настоящими и воображаемыми. Сбегать при решении задач в иные миры, значит, сбегать от настоящей жизни. Это, кстати сказать, тоже оказывается решением. Этаким универсальным ключиком ко всем жизненным задачам сбежать от их решения.
Поэтому, если мы хотим освоить строгое и последовательное рассуждение, надо избрать мир, в котором хочешь жить, и никогда из него не сбегать. А в каком мире ты хочешь жить?
Глава 9. Говорить не о том
Когда мы скачем с предмета на предмет в бытовой беседе, это не только не страшно, но даже полезно. Это психологическая разрядка и некоторое очищение сознания. Поэтому такие виды бесед не содержат рассуждений и не относятся к предмету этого исследования.
Рассуждение появляется тогда, когда мы начинаем о чем-то думать и решать какие-то задачи. И вот тут очень желательно владеть точным рассуждением. Начинается оно со способности удерживать себя на той задаче, которую собрался решить, и основная слабость на поверку оказывается тем, что мы обнаруживаем себя раз за разом говорящими не о том.
Как это происходит, с точки зрения устройства нашего сознания, объяснялось в предыдущей главе. Как научиться не убегать от своей задачи и быть всегда хозяином тому, что делаешь, вот вопрос!
Однозначного ответа на него нет. По той причине, что у каждого свои сложности и помехи. Но несколько исходных замечаний сделать можно.
Первое из них: человек, обладающий чистым сознанием, удерживает осознавание себя и своей задачи естественно, без усилий.
Второе: мы не в силах быть собой и думать естественно, потому что наше сознание переполнено болью и помехами, которые нас отвлекают и уводят в переживания.
Третье: все помехи вошли в наше сознание однажды, то есть имеют причину и историю своего существования. А значит, вполне излечимы…
Следовательно, мы можем создать упражнения, в которых выявим помехи своему рассуждению. А потом убрать их с помощью кресения.
Как создать эти упражнения? Проще простого. Достаточно просто наблюдать за собой по жизни и отмечать все случаи, когда обнаружил себя говорящим или думающим не о том.
Это самонаблюдение. Но можно и вызвать такие состояния, к примеру, приняв решение решить прямо сейчас то дело, которое давно хочется решить, да никак не получается.
То, что дело или задача старые и при этом все нерешаемые, является признаком того, что в этом деле у вас есть помеха. И эта помеха почти наверняка в рассуждении. К тому же старую задачу вы наверняка решали неоднократно. Стало быть, она уже наскучила, и вас легко скинет на что-то иное, что жизненней.
Пробуйте сначала рассказать об этом деле, тем самым создавая описание задачи, а затем пробуйте ее решить рассуждая. И вас либо утащит от этого дела в другие дела либо вы удержитесь на рассуждении и, наконец, решите и свою задачу. В любом случае это будет полезно. К тому же даст опыт того, как удерживать свое внимание на одном предмете. Из этого опыта разовьется культура самоосознавания.
Правда, по ходу рассуждения может выявиться, что дело не решается по внешним причинам и потому по своей сути является нерешаемым. Тогда вы сможете принять решение отказаться от него. И это тоже будет решением вашей жизненной задачи. Жизненные задачи отличаются от логических тем, что их решением может быть и отказ от решения. Кстати, именно так мы и поступаем со многими задачами, которые мешают нам жить.
Глава 10. Имя
Чтобы рассуждение стало живым, оно должно строиться на прочном основании. Прочным бывает только действительное основание, дающее рассуждению с связь действительным миром. Поэтому надо найти сначала, в каком мире ты живешь, а затем себя.