И попросту заявить самому себе: речь обо мне! Иными словами: я именно то, о чем речь. Я решаю задачу, в которой сам и оказался, как ловушке. Это задача именно обо мне, а не о каком-то Петре или Сократе из логики.
Уже одно осознавание, что это моя беда и ничья другая, делает вашу задачу действительной. Но после того, как действительное основание нащупано, из этой задачи надо сделать Задачу. Иначе говоря, надо из невнятного недовольства собой или своей жизнью, создать четкую и понятную задачу для рассуждения.
Будет задача будет, что решать. Не будет задачи не будет и рассуждения, а будет рассказ, либо жалоба, либо просто куча хлама, в которой можно сломать и ноги и голову.
Чтобы задача родилась, ей надо дать имя. Имя задачи живого рассуждения это имя той беды, в которой ты себя обнаруживаешь. И даже если это не беда, а возможность, которую не хочется упускать, во время учебы лучше все считать бедой, чтобы подогреть свою охоту учиться.
Итак, имя задачи совпадает с именем беды или ловушки, которые надо преодолеть. Допустим, это твоя собственная хитрость. Это надо назвать обязательно. Но назвать будет мало. Это имя надо объяснить, потому что ваша хитрость может проявляться очень по-разному. И вовсе не всегда надо от нее надо избавляться. Но вот если вы опишите свою хитрость как то, что вечно обманывает тебя самого, потому что тебе удается так обхитрить всех, что ты и сам начинаешь верить в то, что ты такой, как показал людям. А в итоге вместо тебя живет теперь этот образ. И он вовсе не то, что ты хотел. Например, он образ глуповатого подростка, которому лучше не поручать сложных дел, поскольку он все испортит.
Сами понимаете: как только ты всех убедишь в этом, люди, и вправду, перестанут доверять тебе сложные дела. А значит, ты никогда не займешь достойного места в мире людей. А хотелось бы! Кого-то обхитрили!
Вот после такого описания имени задачи станет понятно, а в чем же ее суть, и с чем работать. Теперь задачу можно строить.
Часть вторая
Глава 1. Ткань рассуждения
Когда задаешься вопросом о том, что же такое рассуждение, первое впечатление таково, что это нечто очень сложное и разнообразное, содержащее в себе множество составляющих вроде тех, что описаны логикой. Но когда начинаешь эти составляющие искать, они куда-то пропадают, так что рождается ощущение, что ты просто не доходишь до полноценного понимания рассуждения. Поскольку до такого понимания все не доходишь и не доходишь, остается либо сдаться, либо описать то, что с очевидностью видишь, даже если оно слишком просто.
Самое простое описание рассуждения таково: рассуждая, я выстраиваю цепочку из условий и следствий, которые должны привести меня к желаемому. Условия и следствия увязываются между собой с помощью служебных слов если… то…
Ничего другого в рассуждении нет, и это пугает, потому что должно быть значительно сложней…
В действительности, кроме условно-следственной цепи, в рассуждении, конечно же, есть множество необходимых составляющих. Но они лишь обеспечивают его возможность, сами рассуждением не являясь. Если мы скажем: давай порассуждаем, – или: давай подумаем, – то действие, которое мы после этого начнем, будет именно увязывание условий и следствий.
Однако увязывание это создание узелков, то есть жесткое скрепление между собой двух нитей или мыслей. В конечном итоге образов. Но нити эти могут существовать лишь вплетенными в ткань, обеспечивающую их существование и взаимодействие. В сущности, она является средой, в которой рассуждение становится возможным. Что это за среда?
Попробую сделать самое краткое описание, чтобы затем расписать его по частям и в подробностях.
Во-первых, очевидно, что эта среда должна состоять из образов.
Во-вторых, эти образы не могут быть случайными. Совсем наоборот, в рассуждении не должно быть ни одного случайного образа, иначе оно не состоится. Наличие случайных образов в рассуждении признак болезни рассудка, и именно их и надо вычищать, чтобы достичь совершенства в искусстве рассуждать.
В-третьих, неслучайность образов определяется теми задачами, которые должно решать рассуждение. А поскольку рассудок, как часть разума, решает жизненные задачи, значит, образы рассуждения должны относиться к той жизни, которая ставит эти задачи. Жить можно только в мире. Значит, с бытовой точки зрения эти образы должны относиться к моему миру, а с психологической к образу моего мира.
Ну, и в-четвертых, поскольку рассуждение строится как решение некой задачи, оно должно существовать в рамках целеустроения. Это очевидно, поскольку любые жизненные задачи, по сути своей, есть способы достижения каких-то целей. А цели имеют свойство взаимно увязываться ради достижения больших целей…
Итак, ткань рассуждения определенно состоит из образов, образы эти не случайны, в силу этого они должны быть взяты из образа того мира, в котором я живу, а значит, хочу чего-то достичь. Рассуждение и оказывается способом достичь желаемого в мире, где я живу, с помощью построения образа действия, который позволит мне верно управлять моим телом, когда я начну действовать. Выражается это в принятии определенного решения. К примеру, принять в итоге рассуждения решение не действовать, тоже есть образ действия, управляющий движениями моего тела.
Решение, которое становится итогом рассуждения, как кажется, есть бытовое имя для образа действия. В действительности решение это довольно хитрая способность души, предназначенная для управления сознанием. Изучение решения как некоего устройства или способности требует большой глубины самоосознавания. Большей, чем нужно для освоения рассуждения. Поэтому пока я условно приравниваю решение к образу действия, который рождается благодаря рассуждению.
Вот самое краткое описание ткани рассуждения. Но оно еще очень не полно.
Глава 2. Условно-следственная цепь
Последовательность связок если… то… имеет вполне определенное устройство.
Во-первых, она возможна лишь внутри образа мира, для которого я решаю задачу. Во-вторых, она как лестница должна вести к цели, определяемой моим желанием или мечтой. В-третьих, она должна вырастать из некоего основания, которое является вполне определенной данностью моего существования. Точнее тем, что есть, но что желательно изменить, поскольку хочется другого. В четвертых, сами увязки обладают силой принуждения, жестко предписывая используемым образам определенные взаимоотношения и требуя от них не менее определенного качества.
И в пятых, увязки «если… то…» должны быть заполнены содержанием, как если бы они были хранилищами. В действительности, они являются пространствами сознания, способными содержать в себе образы. Мазыки называли такие пространства пузырями или гворами. И говорили о гворе Если и гворе То.
Если попробовать описать рассуждение с этой точки зрения, то очевидно, что мы начинаем рассуждать, представляя себе, чего хотим достичь. Достичь же мы хотим чего-то вполне нам понятного и нужного для жизни, даже если всего лишь решаем кроссворд или головоломку. Это доставляет удовольствие.
У каждой задачи, которую мы решаем, есть свой образ, но он вписан в образ мира, в котором я в данный миг живу своей душой. И в этом образе мне что-то не дает покоя, мешает наслаждаться жизнью. Этот непокой я и устраняю, делая свою жизнь лучше. Каким-то образом, я каждый раз знаю, что для меня будет лучше. И хочу этого. Собственно говоря, именно достижение желанного и делает мою жизнь лучше, если судить по моим ощущениям.
Для того чтобы достичь желаемого, я должен выстроить образ его достижения. Для этого я сначала должен превратить само желание в образ, то есть создать образ цели. А потом построить своего рода лестницу из последовательных шагов, которые и приведут меня к этой цели. Сначала в воображении, а потом и телесно в действительном мире.
Наши тела могут двигаться только управляемые образами действия и погоняемые жизненными порывами, как говорил Бергсон, то есть позывами души, как источника движений. Поэтому для достижения любой цели в том мире, где я живу телесно, нужно создать образы телесных движений, которые приведут к цели. А в мирах воображаемых такие же образы надо создать для воображаемого тела…
Именно для создания образов действия и используется рассуждение, что значит, что рассуждение есть орудие, работающее с образами и строящее из них новые образы. Образы рассуждения и образы действия сущности одной природы, но разного качества. Рассудок же есть орудие творения образов действия с помощью рассуждения.
Но для того, чтобы их творить, нужно иметь исходные материалы тоже образы, но другие. А именно те, что описывают условия, в которых существует моя задача.
Если такие образы есть, рассудок может помещать их в гворы Если и То. И сращивать в связки, которые по своей сути и оказываются первичными или, так сказать, «сырыми» образами действия. Сырыми я их называю в том смысле, что они еще весьма предположительны и требуют проверки и увязки с другими образами и образом цели. Но по сути, как только у нас появилось в рамках образа мира и образа цели описание условий, рассудок тут же принимается перерабатывать их в образы действия.
Этими условиями и является содержание гворов Если и То. Эти гворы содержат в самом своем устройстве некое требование к своему содержанию. А именно требование укладываться в причинно-следственную связь. Требование это само воплощено в образ, который добавляет ко всем образам, выходящим из рассуждения, качество причинно-следственной увязки.
Иначе говоря, если мы начинаем использовать в рассуждении хоть какие-то образы, мы непроизвольно, можно сказать, по устройству, проверяем их на способность связываться причинно-следственно, и если они на это способны, увязываем их и помечаем для себя как условно-следственную связку. Пометка эта ставится на такие связки в виде образа, который мы воспринимаем как знание: эти образы связаны, один причина или условие, второй следствие.