Вспоминайте, если у тебя есть куча дел, одно из которых великое как спасти мир, а второе малое – тебе поручили сходить за хлебом, они занимают по одной ячейке. И не важно, насколько малое меньше большого. Ячейка занята. И значит, для того чтобы думать, нужно иметь свободные ячейки для перекладывания. Согласны? Они в мережке, их восемь штук. Для того чтобы ты мог свободно думать, хорошо думать, тебе нужно как можно больше свободных ячеек.
В итоге, если ты начинаешь их высвобождать с главного дела, все остальные все равно заняты, ты умнее не стал. Ты только главное дело предположительно сделал, а скорее провалил. Если ты высвобождаешь малое, у тебя высвобождаются «мозги» для большого дела. Большое дело надо делать с большими «мозгами». Так вот, «больших мозгов» не бывает, ребята. Слон или кит не умнее тебя, хотя у него там тяжелее заложено. Количество свободного места, большое пространство, называется, – это печище или свободное сознание. Это оно определяет количество свободных ячеек для перекладывания, для отправления в угол, чтобы подумать.
А теперь, чтобы вам понять, что вы не зря ездили, надо же что-нибудь вам и стоящее, достойное. Я вам такую вещь скажу. Что пишут о сократическом методе? Иногда, что он (Сократ – ред.) приставал к людям и занимался майевтикой, то есть помогал рожать. Что? Ну, наверное, душу, так скажем. Условно говоря, того истинного человека, который, как потом определяет Платон, и пришел сюда с небес, которые он вспоминает, потому что есть звезды. Кое-кто говорит, что он занимался понятиями.
Вспоминайте, главная боль Сократа – это понятие вроде благо, арете, так называемое. Благо. Оно вроде бы благо, оно вроде бы как достоинство, а вообще это что-то, что можно понять из такого слова как человечность. Точнее даже не человечность.
Человечность – это как доброта. Нет, человечность как основное качество человека. Лошадность – основное достоинство лошади. Если у лошади нет лошадности, то эта лошадь ничего не стоит. Это все равно, как основное достоинство водки – это спирт. Если из водки выкачать спирт, из спирта если выкачать спирт, спиртовость, то мы можем пить, но платить не захочется за это, правильно? Мы выкачали основное достоинство, арете – спирт. Дух выкачали.
Поиск арете, поиск достоинства, как бы вот этого блага, которое основное, иногда считают сократическим методом. Иногда просто сам способ ведения спора, иногда сократические беседы относят к теории спора. Хитрый вид спора. При этом не замечают, что Сократ никогда не спорит. Внешне это похоже, потому что какому-нибудь софисту он задает такие вопросы, которые если бы я задавал – это был бы спор, как считает читающий.
Если вы поглядите, Сократ занят простейшей вещью: он все время выкладывает рядки, и он это делает с каждым, кто к нему попался. Глядит на него и говорит:
– Вот ты чего собрался, Алкивиад, делать?
– Я буду участвовать в следующих выборах президентских, – говорит Алкивиад в первом диалоге.
– Алкивиад, ты что в итоге собираешься делать?
– Я там буду заседать в Ареопаге. И, в общем, делать то, что остальные делают.
– Иначе говоря, ты будешь участвовать в обсуждении вопросов войны, мира, торговли?
– Ну да, как всегда.
– Не считаешь ли ты, Алкивиад, что тот, кто будет обсуждать эти вопросы должен знать, или же ты считаешь, что он должен не знать того, что он будет обсуждать?
– Конечно, он должен знать.
– И значит, я могу предположить по этим словам, Алкивиад, знаешь, о чем ты хочешь говорить людям по этим вопросам?
– Конечно, знаю.
– Иначе говоря, ты, так можно предположить, обучался, Алкивиад, этому где-то? Я, правда, могу перечислить, так как тебя с детства знаю, что точно ты борьбе обучался, бегу и немножко играть на дудке, которая тебе не понравилась, и ты ее в задницу засунул, и там дудит теперь.
– Да.
– Так, Алкивиад, родной мой мальчик, а как же ты собираешься людей учить, если ты сам не учен?
– Так по образцу, все же учат как-то. А я же вижу по ним, что я же не хуже могу.
Вспоминайте, он ведет его, приводит к самопознанию. Показывает, если мы пойдем от основания, то для того, чтобы то же самое сделать, что ты хочешь, тебе придется в глубь свою спуститься, а потом вернуться, но уже взяв весь рядок, и переложить его на Царя. Тем самым он становится Царем, пусть в числе четырех остальных, с кем он будет вместе править, сколько там у нас в парламенте – это не важно. И что он сделал? Разложил понятие от имени.
То есть, ребята, то, что вы берете от сохи и от земли – это сократический метод. Если вы так задумаетесь, я думаю, мало не покажется и больше не надо. А теперь сыграйте, поработайте.
Глава 5. Еще раз о стожке
Стожок – это полный образ устройства нашего мышления. Точнее сознания, в той части, в которой оно является мышлением и разумом.
Сдаешь Стожок, и это полная мешанина, причем запутанная, дикая, вывернутая фиг поймешь как. Если бы только ты сейчас позволил себе взглянуть на это моими глазами, то ужаснулся бы. Это полный образ человека вообще.
Дело в чем? Дело в том, что разум стожком уложен. Стожок этот строится из понятий. Когда Сократ копается с понятиями постоянно, он что делает? Он берет и отслеживает какие-то длинные пути к тому, как они тянутся, тянутся в самую глубь мышления, потом разума и ложатся на душу. На душе они должны лежать исходными какими-то своими впечатлениями.
Если ты глядишь сейчас на Стожок, то видишь: общая куча – это мешанина. Дальше, слева четыре клетки, соответствующие четырем клеткам справа. Это мережка слева, на которой ты работаешь. Условно, мережка. Там немножко другое. Но не важно. Будем пока называть мережкой. А справа – это и есть, в принципе, весь разум. Четыре эти клеточки – это весь разум.
На самом деле, там бы надо чуть побольше изобразить. Но это не важно. Все равно это сеть плюс минус два. То есть надо просто побольше картинку сделать для того, чтобы разобраться.
Эти четыре клеточки полностью, если ты приглядишься, соответствуют всей остальной мешанине. Это одно и то же. Это абсолютно одно и то же. Но на четырех этих клетках справа все эти карты оказываются сложены в виде тех цепей, которые раскручивает Сократ, и, лежащие на истотах так, что больше четырех единиц не нужно для того, чтобы знать все устройство мира. Обрати внимание – устройство мира, потому что разум соответствует миру. Этот образ мира из этих четырех, – он простой. Ты можешь им работать.
Если ты начнешь искать, как вытащить вальтов и тузов, то ты начинаешь заниматься сверхспособностями. Ты раскрываешь свои способности прямо сквозь сумасшествия. А если ты начинаешь упорядочивать, оно само раскладывается и раскладывается. Просто смотришь, какие связи можно переложить, как их увязать и как сделать понятия. И у тебя получается, что прямо здесь начинают выкладываться длинные цепи понятий от королей. Ты скидываешь тузов, а здесь от королей до троек вытягиваются длинные – длинные понятийные цепи. Причем, по мере того, как они вытягиваются и удлиняются, ты как бы делаешь пересмотр своего мышления, выстраиваешь его по понятиям.
Вот как я книги пишу, так у меня там и выкладывается каждый кусок мира. И вдруг мир становится все проще, проще и проще. И ты можешь решать программистские, логические, психологические, философские, бизнес и прочие задачи.
А потом вдруг происходит скачок, условно говоря, просветление, и весь мир прячется за четыре короля. И больше тебе ничего не надо делать самому. У тебя появились короли, с помощью которых ты правишь миром. Не надо тебе больше ничего. Дай команду, и внутри этой понятийной цепочки все до туза сработает. Это и есть Чари. Это Чари на самом деле, а не короли, как говорил тот же Дядька. Четыре чаря. Чари, цари будут за тебя править.
Остается одно. Глядя на этот Стажок, ты, конечно, раз за разом будешь всё ярче видеть: первое – это дикое сумасшествие. Во-вторых, то, что там даже думать не надо, как с ним справиться. Как вычистить “мозги” – думать не надо. Надо просто упорядочивать. А думать надо над задачами. А в-третьих, начнешь чувствовать кайф от упорядочивания. И ты начнешь чувствовать наслаждение от того, что ты ничего не делаешь. Ты просто порядок наводишь, причем у себя в голове каждый раз.
Глава 6. Стожок и печище
Когда Дядька учил меня своей Науке думать, он начал рассказывать о том, что Разум устроен Стожком. Я вспомнил, что Стожком моя бабушка называла пасьянс, который раскладывала, и сказал ему об этом. Послушав меня, Дядька сказал:
– Ну, так ты все знаешь! Тогда я не буду об этом.
И перешел к другому разговору, а я остался в страхе, что из-за своего невольного хвастовства многое упущу.
Однако впоследствии он не раз возвращался к образу раскладываемых карт и, надо признаться честно, я его понимал, будто действительно знал то, что говорила мне бабушка. Одним из примеров был его рассказ про Печище.
Изначально еще Степаныч дал мне определение: Печище – это объем свободного сознания, которым ты располагаешь. Остальное занято мышлением и сумасшествиями. В жизни ты всегда ощущаешь печище как способность охватить одним взором какой-то объем дел. И кто-то сразу смотрит широко, а кто-то узко. Про таких говорят – узколобый. На самом деле это описание печища. У кого-то хватает объема свободного сознания, чтобы охватывать большие задачи, а кто-то смотрит на все как в узкую щель или замочную скважину.
Я почувствовал, что это определение работает и соответствует чему-то во мне и каким-то моим наблюдениям действительности. И принял его без вопросов. Как бы удовлетворившись этим ощущением соответствия. К тому же Степаныч, который первым учил меня очищению сознания, сказал, что с помощью Кресения печище расширяется. И чем больше я буду очищать сознание, тем большие задачи мне станут доступны.