Не надо бояться той бреши, которая будет между жизнью и чистой наукой вначале, и таким образом сознательно идти на создание науки, как я говорил, в тепличных условиях. Это, мне кажется, потребует от государства небольших расходов, но только большого внимания и заботы.
Изучение окружающей нас природы можно производить разными методами, но все они, несомненно, должны вести к одним и тем же результатам. Наша наука всегда будет частью мировой, и наши ученые никогда не могут быть обособлены от зарубежных.
Мы, безусловно, должны стремиться к тому, чтобы эта связь с зарубежной наукой была наиболее полной, в особенности пока наша наука не станет на самостоятельный фундамент. Таким образом, создавая свою науку сначала в тепличных условиях и в тесной связи ее с западноевропейской, несмотря на оторванность ее от техники, даже в своей начальной стадии она будет приносить нам ту пользу для жизни страны, что мы будем хорошо осведомлены о всех тех возможностях, которые дают открытия, сделанные во всем мире.
Говоря о роли чистой науки в техническом развитии страны, я совершенно не помянул о том воспитательном и культурном значении, какое имеет такое развитие науки для страны. Это значение можно сравнить с тем влиянием, которое [оказывает] виртуоз на развитие музыки. Об этом можно было много сказать, но я ограничусь основными тезисами. Состояние чистой науки устанавливает высший уровень знаний в стране, по которому все остальное равняется. Состояние же самой чистой науки в стране устанавливает также и ее широкую культурную ценность и значение между другими странами. Одним из главнейших доказательств преимущества социалистического хозяйства перед капиталистическим будет то, что такая чистая наука не только будет создана, но она должна занять первостепенное место в мировой культуре.
Чтобы в данный момент осуществить тот взгляд, который я высказываю в этой записке, я предложил бы те общие меры, которые, мне кажется, вели бы к его осуществлению.
1. Выражаясь несколько упрощенно, мне кажется необходимым выставить официальный лозунг, объявляющий об отделении «чистой науки» от «прикладной» и [о] признании прав гражданства и почета за чистой наукой.
Необходимость этого я должен пояснить более подробно: может быть, эта мера покажется несколько доктринерством, но на самом деле, мне кажется, это очень важно. Понять его значение может лучше всего человек, занимающийся чистой наукой, так как значение ее всецело общественно-психологического характера. При той колоссальной работе по реконструкции страны, при том энтузиазме, который захватывает массы людей, каждый хочет себя чувствовать звеном этой работы. С другой стороны, человек, занимающийся чистой наукой, чувствует себя выброшенным, оторванным и одиноким. Эта оторванность объясняется, конечно, еще, как я уже говорил так много в этой записке, той ранней подражательной стадией нашей материальной культуры, при которой чистая наука неминуемо обречена на одиночество. Никто из молодежи не хочет идти на чисто научную работу потому, что это ставит его в стороне. Поэтому сейчас чистой наукой занимаются только те, кто уже воспитал себя в этой области в прежнее время и перестроиться не может. Некоторые из старых ученых, стараясь переключиться от чистой науки к прикладной вследствие искреннего желания помочь строительству страны, на самом деле надавали обещаний, в которых сами запутались, не достигнув успеха в прикладной области, и оторвались от чистой науки. Я думаю, что в этом одна из главных причин, почему сейчас наблюдается стремление у чисто научных работников покинуть пределы Союза, так как они не могут выдержать одиночества своего положения в общественной жизни.
Поэтому необходимо регламентировать положение чистого ученого в том отношении, что считать его оторванность от жизни преступной нельзя, а надо оценивать его работу для будущего государственного строительства. Такая моральная поддержка со стороны государства для временно оторванных от жизни страны чистых ученых не только существенна, но в данных психологических условиях является прямо необходимой.
2. Необходимо выделить чистую научную работу из прикладных институтов, создав для нее почву в специально созданных институтах.
3. Ученых, занимающихся чистой наукой[14], надо отбирать очень старательно, исключительно по персональным дарованиям, и заботиться о них в индивидуальном порядке, дав им возможность полностью сосредоточиться на чисто научной работе.
4. Необходимо уже теперь организовывать тот аппарат, который необходим для правильного отбора из молодняка людей, подающих надежды для чисто научной работы, и ставить их в соответствующие условия, чтобы они их развивали.
5. Необходимо развивать и поддерживать связь между нашей наукой и мировой. Приняв эти общие условия, нетрудно будет найти те конкретные формы, в которые их [нужно] облечь. Надо только сказать, что, мне кажется, Академия наук в ее гетерогенном, бесформенном и отставшем от жизни состоянии едва ли может служить теплицей, где может расти и развиваться успешно чистая наука. Может быть, совсем свежая организация, состоящая из небольшого количества молодых и небольших институтов, гораздо более удовлетворительно воссоздаст чистую науку в Союзе. За Академией же наук придется оставить общие широкие консультационные функции, использовав полностью опыт старого поколения, и также возложив на Академию общее руководство по широкой научной пропаганде в стране, квалификации и контролю научной деятельности.
Максимы
Максимы людей раскрывают их сердца.
Одна из любимых книг П. Л. Капицы, которую я часто видел на журнальном столике в его домашнем кабинете, – «Максимы» Ф. Ларошфуко. Краткие и емкие изречения классиков этого жанра встречаются в докладах Петра Леонидовича, а один из французских афоризмов – «La simplicite c’est la plus grande sagesse» (простота – это и есть самая большая мудрость) – вошел в «Словарь иноязычных выражений и слов», изданный «Наукой» в 1987 г., со ссылкой на П. Л. Капицу. Любил Петр Леонидович и пародийные максимы Козьмы Пруткова, которого часто цитировал в разговорах и выступлениях.
Когда, после кончины П. Л. Капицы, я начал разбирать его архив, то стал в отдельную папку складывать разрозненные листки, блокноты и записные книжки с заметками на «общие темы». Так постепенно собиралась «коллекция» афоризмов и размышлений П. Л. Капицы. Она пополнилась затем острыми и образными суждениями, которыми оказались особенно богаты его письма к жене, написанные в 1934–1935 гг., когда ему не разрешили вернуться в Англию <…>. В предлагаемую вниманию читателей подборку включены высказывания и размышления П. Л. Капицы, извлеченные из рукописей, опубликованных статей, стенограмм его лекций и выступлений, из личных и официальных писем, в частности адресованных к руководителям страны…
Жизнь подобна карточной игре, в которую ты играешь, не зная правил.
Все явления, происходящие в материальном мире, подчиняются закону причинности. В процессах, происходящих в духовном мире, мы допускаем отсутствие соблюдения закона причинности – и поэтому допускаем существование свободы воли. Если реальность мира определяется его существованием в нашем воображении, то его возникновение могло произойти без причины. Это главное преимущество идеалистических мировоззрений. Материализм не может объяснить возникновения мира, не отвергая закона причинности.
Надо исходить из того, что удается. Учиться у жизни, а не навязывать ей выдуманные формы.
Сейчас меня занимает вопрос этики, и этики государственной… Почему власть должна не всегда только руководиться принципами рациональности и эффективности, а все же следовать некоторым правилам этичности, т. е., например, держать слово, щадить отдельного человека и проявлять великодушие и пр. и пр… Мне так ясно, что этические принципы весьма существенны в управлении людьми. Управляемые люди должны верить в своих правителей, а для того, чтобы верить, люди должны заранее чувствовать, что правители от них хотят, и знать, что при известных, заранее предсказываемых на основании этичности условиях, власть так и так себя проявит.
У меня есть правило в жизни: человек, который хоть раз соврал, я ему не верю никогда больше.
Жизнь направляется не логикой, а эмоциями.
Вся история человечества состоит из ошибок, и, несмотря на это, всякое правительство считает себя безгрешным. Это закон природы, ему надо подчиняться.
Все говорят о недостатках. Недостатки всегда есть. Нужно говорить о том, как устранить эти недостатки.
Грубое насилие всегда глупо, умный человек найдет путь заставить другого сделать то, что ему хочется, без явного насилия, так, чтобы этому другому тоже хорошо сделать, т. е. путь насилия заменить путем добровольного сговора.