В дверь постучали, когда я уже отложила приборы.
— Миледи? — Горничная осторожно заглянула в спальню и расплылась в улыбке. — Как вы себя чувствуете?
— Отлично, — заверила я рассеянно.
Как ни странно, я даже простуду не подхватила. На память о приключении остались лишь синяки, которые при ближайшем рассмотрении не выглядели такими уж страшными.
— Давайте я помогу вам одеться, — предложила она, опасливо косясь на моих недовольных кошек.
На левой руке у нее виднелись тонкие царапины.
— Сама справлюсь, — отмахнулась я. — Тебе нужно обработать ранки, они плохо заживают.
— Ничего. — Она принялась споро убирать посуду. — Заживет. Мистер Грин уже обработал.
— Он вернулся? — обрадовалась я.
— Да, он давно в замке. Вам что-нибудь нужно, миледи?
— Нет, можешь идти.
Когда горничная выскользнула из комнаты, я набросила шелковый халат, затянула пояс и задумалась. Чем бы заняться? Хотелось чего-то тихого, спокойного, расслабляющего…
Хмыкнув, я вынула альбом и карандаши.
Я почти закончила рисунок, где нарядные коты рука об руку прогуливаются по бульвару, когда предательский скрип двери вырвал меня из транса.
На пороге стояла свекровь. Внутрь заходить она не стала: брезгливо посмотрела на разлегшихся на постели кошек и недовольно скривила губы. Вслух, впрочем, претензий не высказала.
— Маргарита, дорогая, как ты?
— Все хорошо, благодарю вас, — ответила я настороженно, пытаясь угадать, чем вызван этот визит.
Не всерьез же она беспокоится! Хотя, может, и всерьез — другой наследник тут как тут, а сын-барон все еще бездетный. Поневоле встревожишься.
— Надеюсь, обед был вкусным? — продолжила свекровь, так же маяча на пороге.
— Очень, спасибо.
Не нравились мне эти расшаркивания.
— Я рада. — Она поправила кружевной воротничок. — Тебе нужно есть побольше мяса и рыбы.
— Зачем? — удивившись, я захлопнула альбом и поднялась. — Кстати, вы так и не сказали, почему за завтраком мне не дали молока.
— Дорогая, зачем тебе молоко? Ты ведь должна соблюдать диету, пока не родится малыш! — Свекровь улыбнулась и протянула мне листок бумаги. — Здесь написано, что тебе можно, а что нельзя.
Что за новости?
Я бегло ознакомилась со списком разрешенного: мясо, грибы, шоколад, рыба, соленое, острое и жареное. Странная какая-то диета.
Зато в перечне, озаглавленным жирным «Нельзя!!» значились злосчастное молоко, сливки, творог, сыр… Еще орехи, яйца и выпечка.
— Это еще что за… — слово «бред» я проглотила с трудом, — суеверия?
— Дорогая Маргарита. — Свекровь понизила голос. — Мы ведь хотим, чтобы первым родился мальчик, правда?
Она снисходительно потрепала меня по плечу.
В первый момент я лишилась дара речи. Это ведь антинаучно! За пол ребенка ответственен отец, это аксиома.
— Рада, что мы нашли общий язык, дорогая, — прощебетала свекровь, приняв мою растерянность за смущение. — Не бойся что-нибудь забыть, я прослежу, чтобы ты питалась правильно.
Кивнула и лебедем поплыла прочь.
Я обессиленно упала в кресло. Верните меня обратно! Я готова даже терпеть поучения маразмагичного профессора Поупа, только не выходки баронской семейки!
К ужину собралась вся семья, не было только Донала. Хотя с чего я взяла, что он постоянно столуется с хозяевами? Может, последние события были настолько из ряда вон, что выбили семейство из колеи и нарушили привычный уклад?
Трапеза протекала чинно. Свекровь виртуозно дирижировала беседой, вовлекая в нее и дочерей, и сына, и даже меня. Впрочем, я отделывалась междометиями, жевала и глотала, почти не чувствуя вкуса.
Барон выглядел усталым и рассеянным, пропуская мимо ушей щебет сестер и плавную речь матери. Иногда, забываясь, он перехватывал столовый нож на манер кинжала. Фицуильям осведомился о моем здоровье, рассеянно кивнул, услышав, что со мной все в относительном порядке, и снова набросился на мясо.
Наевшись, я отложила приборы и подозвала лакея.
— Томас, будьте добры, принесите стакан молока.
— Молока, миледи? — На лице лакея отобразился такой ужас, словно я попросила цианида, да побольше, чтоб на всех хватило.
— Молока, — повторила я в наступившей тишине. — Теплого молока с медом. Кажется, я все-таки простыла, горло саднит.
И показательно кашлянула.
Глаза мужа блеснули, а лакей затравленно посмотрел на мою драгоценную свекровь.
— Маргарита, дорогая, — кинулась она ему на помощь. — Разве ты забыла, что тебе нельзя молока?
— Можно, — возразила я с улыбкой людоеда, которого пытаются посадить на вегетарианскую диету. — Вся эта чушь о диетах для зачатия ребенка определенного пола не стоит выеденного яйца.
Дело ведь не в молоке. Если позволишь решать за себя, оглянуться не успеешь, как и дышать станешь только по указке.
Лицо свекрови пошло некрасивыми пятнами. На какую бы диету посадить ее, чтобы ума прибавилось?
— Маргарита!.. — сдавлено возмутилась она. — Томас, ступайте!
Я кивнула.
— Да-да, Томас, и без молока не возвращайтесь.
Он даже споткнулся, чуть не выронив поднос, что для вышколенного лакея почти нонсенс.
— П-простите? — пролепетал бедняга, оказавшийся меж двух огней.
— Идите, Томас! Маргарита пошутила, — проскрежетала свекровь и так на меня взглянула, будто плеснула кипятком.
Сдаваться я не собиралась.
— Не пошутила! — отчеканила я. — Или вы принесете мне молоко, или завтра получите расчет.
Стиснув поднос, лакей умоляюще воззрился на хозяина дома.
— Милорд?!
Барон побарабанил пальцами по столу и кивнул каким-то своим (похоже, не слишком радостным) мыслям. Был он угрюм и на маменьку взирал безо всякого пиетета.
— Разве вы не слышали, что ваша хозяйка попросила молока?
Акцент на слова «ваша хозяйка» ударил свекровь под дых. Она некрасиво раскрыла рот, глотая воздух ртом.
Я получила-таки свое молоко. И злейшего врага в довесок…
По возвращении к себе я долго и с наслаждением принимала ванну, а когда забралась в постель и легла, обнаружила под подушкой что-то твердое. Это еще что?!
Согнав с кровати кошек, я с бьющимся сердцем резко сдернула подушку… и уставилась на лежащий под ней топор. Новехонький, блестящий, с крепким топорищем и острой даже на вид кромкой. Обычный колун, такой можно купить на любой ярмарке.
Никаких следов заклятий, странных знаков или крови на нем не было. Кошки тоже беспокойства не проявляли, а ведь общеизвестно, что они чуют магию. Взяв его на всякий случай с помощью полотенца, я отнесла топор в ванную и оставила там.
Это расценивать как предупреждение?..
Разбудил меня высокий голосок горничной:
— Миледи, доброе утро!
Я с трудом разлепила глаза. Захотелось взвыть и накрыть голову подушкой. Что за изверги живут в этом замке? Чего им не спится в такую несусветную рань? За окном ведь едва рассвело! Ладно сами вскочили, а других-то зачем будить?! Даже Ирэн, оголтелый жаворонок, такого себе не позволяла.
— Бетти, что случилось? Пожар? Мор?
— Н-нет, миледи, — растерялась она, застыв со стопкой свежих полотенец в руках. — Не приведи боги, миледи!
— Тогда зачем ты будишь меня в шесть утра?! — шепотом, чтобы не потревожить дрыхнущих кошек, гаркнула я. Марка тихо сопела, устроившись на моих ногах, нелюдимая Лиса предпочла кресло.
— Так хозяйка приказала, — пролепетала горничная, тараща круглые глазищи. — В деревню, на утренний молебен.
Я уронила голову. Опять дорогой «маменьке» неймется.
— Теперь я тут хозяйка. Хочешь дальше быть моей личной горничной — слушайся меня, а не мою свекровь. Все понятно?
Она побелела, как молоко, и прижала полотенца к груди.
— Да, миледи!
— Тогда растолкаешь меня за полчаса до завтрака.
С этими словами я накрыла голову подушкой, а потому донесшийся из ванной вскрик и грохот (уронила-таки топор!) услышала еле-еле. Спа-а-ать!..
Во второй раз получилось лучше. Разбудил меня божественный запах кофе. Зевнув, я сладко потянулась и лишь потом открыла глаза.
Горничная как раз поставила на прикроватный столик поднос и наклонилась, чтобы поднять что-то с пола.
— Миледи, вы обронили. — Она положила рядом со мной сложенный листок бумаги.
Хм? Не припоминаю.
Прихлебывая кофе, я машинально взяла бумажку, развернула… и чуть не подавилась.
Короткая надпись, составленная из вырезанных из журнала букв:
«Вчера было предупреждение. Хочешь жить — уезжай».
— Миледи? — встревожилась горничная, видя, что я застыла с чашкой в руке. — Все в порядке?
— Все замечательно! — заявила я с чувством, глотком допивая неприятно горчащий кофе.
В памяти всплыл леденящий ужас, когда неведомая сила утаскивала меня на глубину, и меня разобрала злость. Предупреждение, значит? Не по нраву я местным жителям? Что же, я от них тоже не в восторге.
На завтрак я отправилась в крайне задумчивом настроении.
Рассеянно поприветствовав семью и выслушав нестройные ответные «доброе утро» — свекровь ограничилась кивком, — я села рядом с Доналом. Он скользнул по мне взглядом и вернулся к беседе с бароном. Свекровь с дочерями сидели напротив, Фицуильям, как всегда, во главе стола.
Похоже, муж спал дурно, если вообще ложился. Вид у него был всклокоченный и хмурый, на щеке красовалась свежая царапина, а под глазами залегли темные круги. Интересно, это его камердинер совсем ворон не ловит или барон изволил ночевать вне дома и в заботливые руки слуг не попал? Если так, то где носило моего благоверного? Неужели спускал пар (и излишек гормонов) в каком-нибудь борделе? Даже думать об этом противно.
Я со злостью воткнула нож в бифштекс и замерла, так меня поразила внезапная мысль. Я его ревную? Что за собственнические замашки? С чего я вообще взяла, что барон загулял? Мог ведь, скажем, над бухгалтерскими книгами до рассвета корпеть.
— Маргарита, дорогая, с вами все в порядке? — участливо осведомился заботливый муж. — Вы так побледнели.