Число как символ представляет собой интеллектуальную и одновременно интуитивную связку, дающую единовременно множество раздельных созерцаний, каждое из которых имеет бесконечность своего диапазона. Итак, число есть смысл и знак, или своего рода процесс движения смысла к символу или знаку. Полагают, что истина «говорит» с миром на языке «умного числа». В связи с этим не случайно, что события, повествующие о происхождении теоретической парадигмы, транслируемой в форме канона, посредством неизменной числовой традиции носят мифологические и легендарные черты.
Глава 2МЕТАФИЗИКАДРЕВНЕРУССКОГО ХРАМОСТРОЕНИЯ
Нам не уйти от вопроса, почему мы должны обязательно рассматривать храмостроительное искусство как часть космологической и метафизической системы мироосмысления. Прежде всего потому, что храм — это Образ Мира, соответственно, все загадки и законы мироустроения должны мудрым образом быть отражены в его структуре. Именно так виделась задача построения храма и Соломону, когда он приступил к возведению Дома Господня в Иерусалиме. И перед каждым храмостроителем стоит опять эта же проблема. Как справился Соломон со своей миссией, нам известно: он призвал мудрого зодчего, и, вооружившись заветами пророка Иезекииля, они возвели Первый Иерусалимский храм. Итак, главным правилом Соломона были вселенская мудрость, правила и наставления пророка Иезекииля и опыт «хитрого» зодчего Хирама, или по древнерусским сказаниям — Китовраса. Полный свод метафизических и космологических знаний, обобщенных и кристаллизованных ветхозаветной культурой из сокровищницы архаики, излагаются в структурированной системе пророком Иезекиилем в наставлениях о Новом Храме. Это и будет каноническим документом Ветхого Завета по храмостроительству, соответственно, данный образец будет манифестирован в каждом новом храме, сколько бы ни потребовалось это человечеству. Христианская традиция наследовала и развила этот канонический архаичный образец, соответственно адаптировав его к своей системе символов и аллегорий. Соответственно, осуществляемый нами анализ канонических основ христианского храмостроения сталкивается с развитой комбинаторикой принципов и матриц, истоки которых зачастую терялись уже в ветхозаветной эпохе. Но нам остались те же универсальные методы осмысления, которыми пользовались люди во все предыдущие века, и, приняв в себя этот ментальный и когнитивный образ осмысления мира, мы можем надеяться на то, что хотя бы отчасти мы сможем приблизиться к некоторым понятийным моделям, которые определяли мировоззренческий комплекс минувших эпох. Методы, о которых мы сейчас упомянули, — это аналогия, аллегория и притча, которые представляют собой отлаженную форму хранилища архетипов и парадигм, на интуитивном уровне знакомых каждому человеку как носителю универсального знания в своем сердце. Знания, которое даруется каждому пришедшему в наш мир вместе с тем божественным Духом, которым исполнится тайна воплощения каждого человеческого существа, осуществляемая по универсальному закону «образа и подобия».
Культурологический аспект мифологии как основы и операционной системы человека отмечен в работах М. Элиаде, который между прочим замечает, что «мифологический опыт не есть исключение, доказывается тем фактом, что он входит в состав почти всех наличествующих форм религии, даже в состав такой строгой традиции… и служит отправной точкой для дерзновеннейших умозрений таких исследователей, как Псевдо-Дионисий, Мейстер Экхарт и Николай Кузанский»[98].
Некоторые космогонические мифы, повествующие о том, как мир был сотворен из тела первобытного великана, если не из тела и крови самого Творца, стали моделью не только для «строительных ритуалов», но и для всех форм «творчества» в широчайшем смысле этого слова. Миф раскрывал природу всех творческих актов, неспособность человека творить помимо воспроизведения своего собственного вида, но даже и это воспроизведение представляется во многих обществах делом религиозных сил, источник которых находится вне человека[99]. Итак, мы закончим эту цитату Элиаде на важном тезисе о трансцендентном, метафизическом источнике всякого творения. Сколько бы мы ни теоретизировали над творческими методами наших предков, мы не можем исключить значение откровения и интуиции, через которые говорит и одновременно обучает сам Творец.
2.1. Канон как числовая парадигма храмостроения
Всякое начало творческого процесса связано с поиском основы, идеи, понимания закона организации пространства. Тем более когда это касается культовой архитектуры.
Изучением способов пропорционирования древнерусского зодчества занимались такие исследователи, как Б. А. Рыбаков[100], П. Н. Максимов[101], К. Н. Афанасьев[102], И. Ш. Шевелев, И. П. Шмелев, И. А. Бондаренко[103], А. А. Пилецкий[104], А. В. Радзюкевич и др. Отличительной особенностью исследования этих авторов стало изучение пропорциональной системы архитектурных произведений, свойственной заключительному этапу проектирования, а также разработка математических методик уточнения пропорций. Вопросы пропорционирования и метрологии как основополагающие в творчестве архитектора вывели нас на тему канона. Сейчас уже можно говорить о том, что само обращение к основам организации сакрального пространства разной масштабности, таким как город и храм, привело к неожиданному результату. Стало очевидно, что концептуальная основа сакрального пространства едина. Как едина мировоззренческая установка христианской духовной культуры. Она раскрывается в парадигме устроения земных обителей по образцу небесных. Закон аналогии является универсальным принципом творческого делания в обществе, исповедующем духовные основы своей культуры и истории.
Кризис современности случился не вчера, современная экономика отрефлексировала на состояние разложения. Искусство, литература, архитектура, театр и кино уже целый век демонстрируют процесс упадка, разрушение структуры и внедрения в хаос.
При таком состоянии мира неизбежно встает вопрос восстановления жизненных основ творческого сознания. В государственном устройстве роль канона несет кодекс, в духовной сфере — религиозный культ. Культовая архитектура стоит на пересечение этих двух сфер деятельности. Поэтому так важен вопрос канона в архитектуре.
Однако при всей важности этого вопроса найти готовое определение, что есть канон для архитектурного творчества, оказалось затруднительно. Мало того, звучали мнения, что канона в общем-то нет, поскольку нет «документа», определяющего каноны архитектуры. Удивительное явление: традиция возведения по канонам есть, архитектор понимает ее значение, но определить канон не считается возможным по причине отсутствия законодательных постановлений.
В изучении искусства храмостроения с позиции выявления особенностей канонического структурирования большое значение имеют методы анализа пропорций сооружения, предложенные И. Шевелевым, Я. Д. Глинкиным, И. Шмелевым, Э. Месселем, П. Н. Максимовым, А. А. Пилецким. Здесь применены структурнообразный аспект (С. А. Хан-Магомедов, Б. П. Михайлов, А. И. Комеч[105], П. А. Флоренский) и иконологический метод (А. Н. Грабарь, А. Н. Овчинников, А. Варбург).
В трудах, ставивших перед собой задачу поиска первичной структуры искусства метрологии, использовали, как правило, методы геометрические анализа или исходили из первичности меры как атрибута историко-стилевой целостности. Поиск метода, ограниченного узким историко-временным периодом[106], раскрывает частные особенности метрического анализа, оставляя без внимания общие тенденции, которые особенно важны для понимания традиции[107], так как именно общее является предметом сохранения традиции. Поэтому весьма полезно иметь в арсенале теоретических разработок вариант прочтения опыта и метода предшествующей эпохи, основанный на обращении к числовому символизму и числовому канону пропорций как универсальному методу обобщения, свойственному традиционным культурам древности.
В настоящем исследовании акцент сделан на синхронности христианской и древней традиций. Внутренний синтез этого явления основан на едином понимании основ первоструктуры искусства храмостроения, которые коренятся в числовом каноне сакральной традиции. Различные формы выражения традиционных методов представляют собой варианты приспособления к особенностям конкретного времени и самосознания.
Исследованные нами памятники древнерусской архитектуры позволили отразить явление канона в системе пропорций и композиционном построение храма. Эти составляющие, безусловно, представляют собой невидимые в видимом символы духовного присутствия и духовного наследия. Таким образом, перед нами раскрывается значение канона в его исконном и глубинном значении — быть тем важным элементом традиции, посредством которого осуществляется сам процесс наследования священного. Это, по сути, принцип действия образно-числового канона как инструмента гармонизации пространства в древнерусской традиции храмового зодчества.
Древние принимали канон как предельную в совершенстве матричную структуру произведения. Канон[108] — эта идеальная, гармоническая система сложения произведения — позволяла человеку воспроизводить идеальную вселенную. Основополагающий этап становления произведения на уровне универсальной символической схемы запечатлен каноном. Пути индивидуализации в творчестве начинаются с момента определения константы