60 Днем моим был, чтобы я, честь сохранив, умерла.
Помня заслуги мои, надежды я не теряла:
Что заслужили, на то вправе надеяться мы.
Девушка верит всему, обмануть ее – подвиг нетрудный;
Хоть за мою простоту ты бы меня пожалел!
65 Женщина я и люблю – потому и обман твой удался;
Пусть же, молю я, венцом будет он славы твоей!
Пусть изваянье твое стоит меж статуй Эгидов,
Близ изваянья отца, гордого перечнем дел,
Чтобы любой, прочитав о быке с человеческим телом
70 Или о том, как смирен был и Прокруст, и Скирон,
Как он Фивы разбил, как прогнал двоевидных кентавров,
Доблестью как превозмог черного бога порог, —
Тут же прочел на твоем изваянии надпись такую:
«Хитростью он победил ту, что любила его».
75 Множество дел совершил твой отец, – тебе же запало
В душу одно лишь: как он критскую бросил жену.
Сын восхищается тем, чего родитель стыдится;
Лишь вероломство отца и унаследовал ты.
Лучше достался ей муж (но я ей не завидую в этом),
80 И колесницу ее тигры в упряжке везут.
А от меня и фракийские все женихи отступились,
Только прослышав, что им пришлого я предпочла.
Ропот идет: «Пусть она в Афины ученые едет,
Фракией, мощной в бою, будет другой управлять».
85 Служит исход оправданьем делам. Пусть не знает успеха
Тот, кто привык о делах лишь по успеху судить!
Если Бистонскую гладь весло афинское вспенит,
Скажут, что я принесла пользу себе и своим.
Пользы я не принесла, тебе дворец мой не нужен,
90 Здесь ты не смоешь в волнах с тела усталого пот.
Перед глазами стоит и сейчас уходящего облик,
Вижу и гавань, и флот, в море готовый отплыть.
Ты не стыдился тогда и обвить мне шею руками,
И в поцелуе прижать губы надолго к губам,
95 Горькие слезы свои смешать с моими слезами,
И горевать, что подул ветер попутный в корму,
И, уходя, на прощанье сказать мне последнее слово:
«Жди, Филлида, меня, жди Демофонта к себе».
Ждать того, кто ушел, чтоб меня никогда уж не видеть?
100 Ждать парусов, хоть в мое море заказан им путь?
Но не могу я не ждать! Так вернись хоть нескоро к влюбленной,
Не нарушай своих клятв, даже нарушивши срок!
Горе! К чему мольбы? Ведь тебя подле новой супруги
Новая держит любовь – злое ко мне божество.
105 Ты и не помнишь меня. «Кто такая, – ты спросишь, – Филлида?»,
Словно Филлиды вовек ты и не знал никакой.
Кто она? Та, что в пору твоих бесконечных скитаний
В дом свой пустила тебя, в гавань фракийскую – флот,
Та, что тебе в нужде от своих богатств помогала,
110 И одаряла тебя, и одарила б еще.
Что принесла тебе в дань и Ликурга обширное царство,
Править которым никак именем женским нельзя, —
Край, где Родопы снега до лесистого тянутся Гема,
Где из притоков берет воды священные Гебр.
115 Та, Демофонт, кому развязал ты девический пояс
Лживой рукою, хоть нам горе сулила судьба:
В брачный покой нас ввела Тисифона с томительным воем,
Сыч одинокий пропел песню печальную нам,
Рядом была Аллекто в ожерелье из змей ядовитых,
120 И погребальный пылал факел в руках у нее.
Грустно брожу я одна меж кустов и утесов прибрежных
Там, где простор берегов взгляду открыт широко.
День ли землю мягчит, горят ли холодные звезды,
Все смотрю я, какой ветер вздымает волну.
125 Парус увижу вдали – про себя загадаю сейчас же,
Жду, ни жива ни мертва: то не мои ль божества?
К морю навстречу волнам бегу до черты, за которой
Бурные воды простер вечно подвижный простор.
Парус все ближе – а я все больше силы теряю
130 И поникаю без чувств на руки верных рабынь.
Место здесь есть, где широкой дугой изгибается берег,
Где по обрывистым двум мысам утесы стоят.
В волны, которые им омывают подножье, решилась
Броситься я – и решусь, если продлится обман.
135 Пусть на глазах у тебя погребенья лишенное тело
Выбросит на берег твой грозно шумящий прибой.
Будь ты железа, кремня и себя самого даже тверже,
Все-таки скажешь: «Не так плыть бы Филлиде за мной!»
Выпить отраву не раз мне хотелось, не раз представлялась
140 Cладкой кровавая смерть от моего же клинка,
Петлю хотелось надеть мне на шею, которую часто
Я позволяла твоим лживым рукам обнимать.
Рано утраченный стыд искуплю своевременной смертью,
Твердо решенье мое; средство недолго избрать.
145 Пусть такие стихи на моей напишут гробнице,
Чтобы известен был всем смерти виновник моей:
«Гость Демофонт погубил Филлиду, любившую гостя;
Смерти причиною был он, а убийцей – она».
Письмо третье. Брисеида – Ахиллу
Пишет тебе Брисеида письмо, уведенная силой.
Варварской трудно руке ваши чертить письмена.
Видишь, слова расплылись? Сюда мои слезы упали,
Но, когда нужно молить, слезы весомее слов.
5 Если я вправе тебя укорять, господина и мужа,
Выслушай правый укор, о, господин мой и муж.
В том, что меня увели, едва захотел Агамемнон,
Ты не виновен; но нет, в этом виновен и ты:
Ибо, едва лишь меня Эврибат и Талфибий позвали,
10 Отдал Талфибию ты и Эврибату меня.
Где же наша любовь, казалось, оба спросили
Молча, друг другу в глаза с недоуменьем взглянув.
Хоть бы ты так не спешил! И отсрочка мучений отрадна.
Я же ушла – и тебя поцеловать не могла,
15 Волосы только рвала и слезы лила бесконечно,
Все мне казалось, что вновь – горе! – берут меня в плен.
Я порывалась не раз обмануть сторожей и вернуться,
Но ведь поблизости враг, схватит он робкую вмиг.
Дальше зайду в темноте – и к любой из невесток Приама
20 Пленницу в дар отведут – вот что пугало меня.
Ты меня отдал затем, что не мог не отдать. Почему же
Медлит твой гнев и меня ты не потребуешь вновь?
Сколько ночей мы врозь провели! А ведь мне, уходившей,
Менетиад прошептал: «Скоро вернешься, не плачь!»
25 Мало того, что меня ты не требуешь. Пылкий любовник,
Сам добиваешься ты, чтоб не вернули меня.
Сын Теламона к тебе и Аминтора сын приходили,
Родственник кровный – один, друг и сподвижник – другой.
Третий при них – Лаэртид; и меня они рады бы выдать.
30 Льстивые просьбы спеша к ценным прибавить дарам,
Двадцать медных котлов предлагали тонкой работы,
Семь треножников – все весом равны и красой,
Золота дважды пять талантов тебе обещали,
Дважды шесть скакунов, первых в ристаньях всегда;
35 Семь прекрасных рабынь (вот уж это лишний подарок!),
Взятых на Лесбосе в плен из разоренных домов;
Даже одну из троих дочерей Атрида сулили
В жены тебе, – но жена, право, тебе не нужна.
Значит, то, что отдать Агамемнону должен ты был бы,
40 Если б меня выкупал, – ты не желаешь принять?
Я ли виновна, Ахилл, что меня ты дешево ценишь,
Что отлетела твоя слишком уж быстро любовь?
Будет ли злая судьба неотступно преследовать слабых?
Ветер попутный опять парус наполнит ли мой?
45 Ты на глазах у меня разрушил стены Лирнесса,
А ведь на родине я не из последних была.
Смертью погибли одной в одном рожденные доме
Трое, и матерью им мать Брисеиды была;
Муж мой, хоть был он могуч, на земле обагренной простерся,
50 И содрогалась его кровью залитая грудь.
Ты мне всех заменил, ты один возместил все потери,
Ты господином моим, мужем и братом мне был.
Матери, девы морской, ты клялся божественной силой
И говорил мне, что в плен взяли на счастье меня.
55 Да! Для того, чтоб отвергнутой быть, вернувшись с приданым,
Чтобы принять не желал ты ни меня, ни богатств!
Ходит слух, что заутра, едва покажется Эос,
Ты тученосным ветрам вверишь холсты парусов.
Чуть лишь пугливых ушей коснулась жестокая новость,
60 Cразу дыханье и кровь остановились в груди.
Если уедешь, меня на кого ты, жестокий, оставишь?
Кто мне, покинутой, боль ласковым словом уймет?
Пусть меня раньше земля, я молю, проглотит, разверзшись,
Или слепящим огнем молния испепелит,
65 Чем без меня под веслом мирмидонским простор поседеет,
Я же вслед кораблям с берега буду глядеть.
Если угодно тебе к родным вернуться пенатам,
Я для твоих кораблей груз нетяжелый, поверь!
Не как за мужем жена, а как пленница за господином
70 Я поплыву за тобой: прясть ведь умею и я.
В спальню вступит твою – ну и пусть! – жена молодая,
Будет прекраснее всех женщин ахейских она,
Будет достойна стать Юпитера внуку невесткой,
Не постыдится родства с нею и старец Нерей.
75 Мы же, служанки твои, смиренно будем стараться,
Чтобы из полных корзин шерсть убывала быстрей.
Лишь бы мне не пришлось от нее натерпеться обиды,
Как, я не знаю, но мне будет жена твоя мстить.
Только бы ты не глядел равнодушно, как волосы рвут мне,
80 Не говорил бы, смеясь: «Нашей и эта была!»
Нет, как хочешь, гляди – лишь бы здесь ты меня не покинул!
Этот больше всего мучит несчастную страх.
Ждешь ты, упрямец, чего? Агамемнон кается горько,
Вся лежит у твоих скорбная Греция ног,
85 Гнев победи в душе у себя, ты, всегда побеждавший,
Гектору долго ль еще силы данайцев громить?
Меч возьми, Эакид, но раньше возьми Брисеиду!
Марсом ведомый, гони в страхе бегущих врагов!