– Говори! – приказал он.
– Доступ воспрещен, – произнес кристалл. – Вы не обладаете правом для данного действия.
– Что вы ему сказали насчет того, откуда вы прибыли? – прошептал Ринсвинд аркканцлеру, пока Ди пытался тереть шар рукавом своей мантии.
– Я просто сказал, что мы свалились с другой сферы, – ответил Чудакулли. – В этой вселенной ведь полно всяких сфер. По-моему, его это весьма обрадовало. О Плоском мире я вообще не упоминал, чтобы его не запутать.
Ринсвинд посмотрел на дрожащие руки Ди и маниакальный блеск в его глазах.
– Я просто хочу прояснить, – медленно произнес он. – Вы появились в магическом круге и сказали ему, что вы с другой сферы. Он только что пообщался с хрустальным шаром, но вы объяснили ему, что магия здесь не работает. При этом вы не хотите его запутать?
– Я имею в виду, не запутать сильнее, чем он уже запутан, – ответил декан. – Запутанность здесь является естественным состоянием разума, уж поверь нам. Ты знаешь, что он считает, будто в цифрах заключена магия? Из-за занятий арифметикой здесь можно попасть в большие неприятности.
– Ну, некоторые цифры действительно магич… – начал Думминг.
– Нет, не действительно, – оборвал его аркканцлер. – Вот я здесь, под открытым небом, без какой-либо магической защиты, скажу цифру, которая идет сразу после семи. Приготовьтесь: восемь. Вот. Ничего не случилось. Восемь! Восемнадцать! Две полные дамы в очень тонких корсетах – восемьдесят восемь! Ой, вытащите кто-нибудь Ринсвинда из-под стола!
Пока профессор жестокой и необычной географии стряхивал крупинки этой географии со своей одежды, Чудакулли продолжил:
– Это безумный мир. Здесь нет рассказия. Люди создают историю как придется. Лучшие из них тратят время на то, чтобы выяснить, сколько ангелов может танцевать на булавочной головке…
– Шестнадцать, – вставил Думминг.
– Да, это мы знаем, потому что мы можем сходить и посмотреть, но здесь это просто очередная глупость, – сказал Чудакулли. – Аж плакать хочется. История этого места половину всего времени движется назад. Это бардак. Пародия на мир.
– Это мы создали его, – заметил профессор современного руносложения.
– Мы не создавали его настолько плохим, – сказал декан. – Мы видели здесь книги по истории. Тысячи лет назад здесь существовали великие цивилизации. Здесь было место, похожее на Эфеб, где люди уже начинали постигать всякое. В основном не то, что надо, но они хотя бы пытались. У них даже был приличный пантеон богов. А теперь все пропало. Наш приятель и его друзья считают, что все стоящие вещи уже были открыты и забыты, и, сказать по правде, они не так уж и ошибаются.
– А мы чем тут сможем помочь? – спросил Думминг.
– Ты можешь говорить с Гексом через эту штуковину?
– Да, сэр.
– Тогда Гекс может заняться магией в Университете, а мы узнаем, что тут натворили эльфы, – сказал Чудакулли.
– Э-э, – начал Ринсвинд, – а есть ли у нас право вмешиваться?
Все уставились на него.
– Я имею в виду, раньше мы никогда этого не делали, – продолжил он. – Помните всех остальных существ, которые тут эволюционировали? Разумных ящеров? Разумных крабов? Тех тварей, которые были похожи на собак? Их всех полностью уничтожали ледниковые периоды и падающие камни, но мы никогда ничего не предпринимали, чтобы это остановить[19].
Все продолжали смотреть.
– Я имею в виду, эльфы – это просто очередная такая проблема, разве нет? – сказал Ринсвинд. – Возможно… это просто очередная форма большого камня? Возможно… они всегда появляются, когда возникает разумная жизнь? И вид оказывается либо достаточно сообразительным, чтобы пережить их, или оказывается похороненным под камнями, как и остальные. Я имею в виду, это типа… типа испытания. Я имею в виду…
Тут Ринсвинд заметил, что его слова не принесли должного результата. Волшебники просто смотрели на него.
– И ты хочешь сказать, что кто-то где-то выставляет им оценки, Ринсвинд? – спросил Думминг.
– Нет, разумеется, нет никаких…
– Хорошо. Тогда заткнись, – сказал Чудакулли. – Так, друзья, давайте вернемся в Мортлейк и начнем.
– Мортлейк? – изумился Ринсвинд. – Это же в Анк-Морпорке!
– Здесь тоже он есть, – сказал профессор современного руносложения, расплываясь в улыбке. – Поразительно, да? Никто и вообразить не мог. Этот мир как дешевая пародия на наш. Что Наверху, то и Внизу, и все такое.
– Но без магии, – заметил Чудакулли. – И без рассказия. Этот мир сам не знает, куда движется.
– А мы знаем, сэр, – произнес Думминг, царапавший что-то в своем блокноте.
– Разве?
– Да, сэр. Не помните? Примерно через тысячу лет в него врежется действительно большой камень. Я по-прежнему слежу за числами, сэр, и все на это указывает.
– Но, по-моему, мы обнаружили расу, которая построила огромные сооружения, чтобы убраться отсюда.
– Это верно, сэр.
– А новый вид может появиться за тысячу лет?
– Я так не думаю, сэр.
– Ты хочешь сказать, что вот эти спасутся?
– Похоже на то, сэр, – ответил Думминг.
Волшебник посмотрел на людей, сидевших во дворике. Конечно, от пива ступеньки лестницы эволюции всегда становятся несколько скользкими, но тем не менее…
За соседним столом одного мужчину стошнило на другого. Раздались щедрые аплодисменты.
– Мне кажется, – заявил Чудакулли, выражая общее мнение, – мы здесь еще немного побудем.
Глава 6Философия шлифовальщика линз
Джон Ди (1527–1608) был придворным астрологом Марии Тюдор. Был осужден за колдовство, в 1555 году его выпустили на свободу, ибо сочли, что он все-таки не являлся колдуном. Затем Ди стал астрологом королевы Елизаветы I и посвятил бо́льшую часть жизни оккультизму, алхимии и астрологии. Кроме того, он первым перевел на английский язык «Начала» Евклида, знаменитый трактат по геометрии. Хотя, если верить тому, что было напечатано, авторство книги принадлежит сэру Генри Биллингсли, – но считается, что Ди все сделал сам, написав даже длинное и толковое предисловие. Вероятно, именно поэтому и бытует мнение, что это работа Ди.
Современному человеку его интересы могут показаться несовместимыми: куча суеверных псевдонаук вперемешку с приличными, точными науками, такими как математика. Но Ди не был современным человеком и не видел в этом ничего необычного. В его времена многие математики зарабатывали на жизнь составлением гороскопов. Они могли рассчитать наперед, в каком из двенадцати «домов» – то есть областей неба, соответствующих определенным знакам зодиака, – окажется та или иная планета.
Ди стоял на пороге современного мышления о причинной обусловленности в нашем мире. Мы называем его время Ренессансом, или эпохой Возрождения, подразумевая возрождение философии и политики Древней Греции. Но, похоже, взгляды его современников не соответствовали действительности, поскольку, во-первых, древнегреческое общество не было таким «ученым» или «мыслящим», как у нас принято считать, а во-вторых, потому, что там существовали иные культурные течения, которые и внесли вклад в культуру его времен. Наши идеи о рассказии могли иметь корни в слиянии тогдашних идей с идеями более поздних философов, таких как Барух Спиноза.
Истории положительно сказались на росте оккультизма и мистицизма. Но они же помогли европейскому миру избавиться от средневековых суеверий и принять более рациональные взгляды на вселенную.
Вера в оккультное – магию, астрологию, предсказательство, ведьмовство, алхимию – привычна для большинства человеческих сообществ. Европейская традиция оккультизма, к которой принадлежал Ди, была основана на древней, тайной философии и имела два основных начала – древнегреческую алхимию и еврейский мистицизм. Одним из греческих источников являлась «Изумрудная скрижаль», собрание учений, приписываемое Гермесу Трисмегисту (Триждывеличайшему), особенно почитаемое более поздними арабскими алхимиками. Еврейским источником была Каббала, тайная, мистическая интерпретация священной Торы.
Астрология, конечно, является формой предсказательства, основанной на положении звезд и видимых планет. Вероятно, она повлияла на развитие науки, оказав поддержку людям, которые желали наблюдать и понимать небеса. Астрологией зарабатывал себе на жизнь Иоганн Кеплер, который открыл, что орбиты планет имеют форму эллипса. В более мягкой форме астрология и по сей день существует в колонках гороскопов газет и таблоидов. Рональд Рейган в годы своего президентства консультировался с астрологом. Все это никуда не делось.
Но куда больший интерес представляет алхимия. Ее часто называют предшественницей химии, хотя принципы, лежащие в ее основе, имеют совершенно иные источники. Алхимики крутились вокруг аппаратов, впоследствии ставших привычными приспособлениями, вроде реторт и колб, которые сейчас используют химики. Они же выяснили, что при нагревании или смешивании определенных веществ происходят любопытные вещи. К числу крупнейших открытий алхимиков принадлежат также нашатырь (хлористый аммоний), созданный для вступления в реакции с металлами, и минеральные кислоты – азотная, серная и соляная.
Но главная цель алхимии стала еще более крупным открытием, если бы ее удалось достичь, – эликсир жизни, ключ к бессмертию. Китайские алхимики называли это желанное вещество «жидким золотом». Нить повествования здесь вполне ясна: золото – это благородный металл, который не портится и не стареет. И каждый, кто сумел бы каким-либо образом внедрить золото в свое тело, тоже перестал бы портиться и стареть. Благородство проявлялось по-разному: благородный металл предназначался для «благородных» людей вроде императоров, знати, верхушки общества. Это якобы было им во благо. Согласно Джозефу Нидэму, исследователю китайской цивилизации, несколько императоров даже умерли от отравления эликсиром. Поскольку среди его традиционных ингредиентов были мышьяк и ртуть, этому факту едва ли стоит удивляться. Совершенно очевидно, что все эти загадочные поиски в итоге сократили больше жизней, чем продлили.