Творцу бесчисленных систем миров не под стать создавать каждое из множества ползучих паразитов и склизких червей, наводняющих землю и воду на этом шаре. Как ни прискорбно, нас уже не изумляет, что группа животных была непосредственно сотворена для того, чтобы откладывать яйца в кишечники и плоть других – что одни организмы находят восхищение в жестокости… В смерти, голоде, хищности и скрытой борьбе мы видим путь к сотворению высших животных и величайшие блага, какие можем постичь.
У Бога определенно не может быть настолько дурного вкуса, чтобы создавать мерзких паразитов напрямую. Они существуют лишь потому, что являются необходимым шагом на пути, ведущем к котам, собакам и нам, людям.
У Дарвина появилась своя гипотеза.
И теперь он стал биться над тем, как преподнести ее застывшему в ожидании миру.
Глава 11Волшебники на тропе войны
Гекс что-то писал во мраке корпуса высокоэнергетической магии. С его пишущего стола ежеминутно падал очередной лист бумаги.
– «Корабль затонул в результате столкновения с испанским рыболовным судном, – зачитывал Думминг Тупс дрожащим голосом. – Корабль сел на риф, не отмеченный на карте, близ острова Мадейра. Корабль найден дрейфующим без экипажа с накрытым к обеду столом. Корабль сгорел, никто не выжил. На корабль упал метеорит. Дарвин случайно застрелен судовым хирургом и натуралистом во время сбора экспедиции на остров Сантьягу. Дарвин случайно застрелен капитаном корабля. Дарвин случайно застрелился. Дарвин уволен с корабля. Дарвин покинул корабль из-за морской болезни. Дарвин потерял дневник. Дарвин закусан осами насмерть! Дарвин ударился головой о край стола и потерял память…» – Он положил бумаги. – И это только самые вменяемые причины.
– Камень, падающий с неба, – это вменяемо? – спросил Чудакулли.
– По сравнению с нападением гигантского кальмара, я бы сказал, что да, аркканцлер, – ответил Думминг. – И с огромным водяным смерчем тоже. И с крушением у берегов Норвегии.
– Ну, корабли иногда терпят крушения, – заметил декан.
– Да, сэр. Но страна, известная как Норвегия, лежит не в том направлении. «Бигль» мог там оказаться лишь в том случае, если бы пошел в обратную сторону. Гекс прав, сэр. Это бред. В ту же минуту, как мы решили изменить одну маленькую простую историю, вся вселенная решила устроить так, чтобы этого плавания не произошло! Говоря математическим языком, это недопустимо!
Думминг стукнул кулаком по столу, лицо его раскраснелось. Старшие волшебники отпрянули. Для них это было столь же внезапно, как если бы овечка вдруг стала рычать.
– Надо же! – воскликнул Чудакулли. – Неужели так?
– Да! В фазовом пространстве просто должна существовать возможность для того, чтобы «Происхождение…» было написано! Оно же не противоречит законам физики той вселенной!
– Ты о том, что неопытный молодой человек отправляется в кругосветное путешествие, где ему приходит озарение, меняющее взгляд человечества на свое существование? – усомнился декан. – Признай, звучит несколько неправдоподобно… Прости, прости, прости!
Думминг начал придвигаться к нему, и он отпрянул.
– Одна из крупнейших религий Круглого мира основана сыном плотника! – ощерился Думминг. – Несколько лет самым влиятельным человеком на этой планете был актер![38] Там должно найтись место и для Дарвина!
Он прошагал обратно к столу и взял стопку бумаг.
– Вот, взгляните. «Дарвина укусил ядовитый паук… Дарвина лягнул кенгуру… ужалила медуза… съела акула… «Бигль» найден дрейфующим с накрытым к обеду столом, на этот раз в другом океане, но по-прежнему без экипажа… Дарвин погиб от удара молнии… при извержении вулкана… «Бигль» накрыло волной-убийцей…» Неужели кто-то считает, что мы хоть на миг в это поверим?
Повисла звенящая тишина.
– Вижу, это очень вас беспокоит, мистер Тупс, – произнес Чудакулли.
– Ну да, в смысле, да, это же так… неправильно! Мультивселенная не должна менять правила. У каждого события, которое может произойти, есть своя вселенная, где оно и происходит! То есть здесь у нас, да, правила можно менять как угодно, но в Круглом мире никто не может этого делать!
– У меня есть идея, – произнес Ринсвинд.
Волшебники повернулись к нему, потрясенные этим откровением.
– Ну и? – спросил Думминг.
– А почему бы не принять за должное, что кто-то пытается вам помешать? – сказал Ринсвинд. – Я всегда так делаю. Не нужно вдаваться в подробности. Послушайте, когда мы впервые вмешались, нам казалось, что это все пустяки, верно? Сделали пару небольших поправок, отобрали рыбу – и все должно было пойти как надо? А сейчас появилось полторы тысячи причин…
Пишущий стол Гекса с грохотом пришел в движение. Перья вывели:
«+++ На данный момент 3563. +++»
– Да они плодятся! – воскликнул Чудакулли.
– Ну вот, видите, – сказал Ринсвинд почти довольным тоном. – Что-то там испугалось. Причем так сильно, что даже не хочет пускать его на борт. То есть он же должен совершить плавание независимо от того, какую книгу напишет, правильно?
– Да, конечно, – сказал Думминг. – «Теологию видов» принимают всерьез потому, что она написана известным и уважаемым ученым, который провел скрупулезное исследование. О «Происхождении…» можно сказать то же самое. Как бы то ни было, ему необходимо попасть на тот корабль. Но как только мы вмешиваемся, оказывается, что плавания и не было вовсе!
– Я бы тут сказал, что это нечто встревожилось не на шутку, – заметил Ринсвинд. – Оно готово принять, что «Теологию…» не напишут в какой-нибудь одной вселенной, но не может стерпеть, если «Происхождение…» появится хоть где-нибудь.
– О, неужели? – сказал Чудакулли. – Какое нахальство! Я руководитель этого заведения, и это… – он указал на маленький шар, – собственность университета! И я сейчас рассержусь! Мы нанесем ответный удар, мистер Тупс!
– Не думаю, что вы сможете нанести удар по целой вселенной, сэр.
– Тут можно ограничиться любой формой жизни, мистер Тупс!
Буря не стихала уже три недели. Волшебники имели власть над временем Круглого мира, но оно на них влияло, лишь когда они этого хотели.
Нечто, способное управлять погодой, чинило препятствия плаванию «Бигля». Да и вообще оно могло управлять чем угодно, но само не оставляло следов.
Декан в корпусе высокоэнергетической магии наблюдал за ураганом в омнископ.
– Вот что случилось, когда Дарвин сел на корабль в этой вселенной, – объяснял Думминг, настраивая омнископ. – Если бы он этого не сделал, его место занял бы художник, который потом нарисовал много известных картин. Его звали Береженый Дж. Соловей. Вы виделись с его женой.
– Береженый? – переспросил декан, не отрывая взгляда от жуткой бури.
– Сокращенно от Береженного-Богом, – ответил Думминг. – Ребенком его нашли среди обломков корабля, а приемные родители были очень религиозны. И… да… такую погоду они устраивают, когда он на борту.
Картинка в омнископе замерцала.
– Бури нет? – спросил декан, глядя на голубое небо.
– Свежий северо-восточный ветер. Это такое направление на шарообразной планете, сэр. Для цели плавания оно подходит идеально. Вижу, вы надели свою мантию с нашивкой: «Ражден, штоб рунить», сэр.
– У нас же намечается бой, Тупс, – строго ответил декан. – Я уже давно не видел аркканцлера таким сердитым на кого-то, кроме меня. Ты закончил?
– Почти, сэр, – ответил Думминг.
Корпус высокоэнергетической магии выглядел заброшенным. По сути, он таким и был. От Гекса через весь пол тянулись толстые трубы, уходившие на лужайку перед Главным залом Незримого Университета.
Волшебники собирались на войну. Для этого требовались веские причины – они не могли позволить, чтобы какая-то старая вселенная стала ими помыкать. Боги, демоны и Смерть – это одно дело, но у бездушной материи такого права не было.
– А можем ли мы как-нибудь затащить Дарвина сюда? – спросил декан, наблюдая, как Думминг стучал по клавишам на клавиатуре Гекса.
– Вполне вероятно, сэр, – ответил тот.
– А что, если так и сделать, объяснить ему положение, а потом высадить на острове? Можно даже дать ему экземпляр его книги.
Думминг содрогнулся.
– Существует огромное количество причин, которые никоим образом не позволяют исключить такой метод действий из числа невероятно неблаговидных на каком-либо разумном основании, декан, – ответил он, убедившись, что старшие волшебники теряют нить предложений, состоящих более чем из двадцати слов. – И первая из них состоит в том, что он обо всем узнает.
– Можно еще стукнуть его по голове, – предложил декан. – Или как-нибудь на него повлиять. Да, это здравая мысль, – подтвердил он лишь потому, что она принадлежала ему самому. – Можно усадить его в удобное кресло и прочитать правильную книгу. А у себя дома он проснется и посчитает, что сам это выдумал.
– Но тогда он нигде не побывает, – сказал Думминг.
Он взмахнул рукой, и в воздухе возник разноцветный шарик. Он походил на клубок сверкающих нитей или свернутых вместе радуг.
– О, это мы сможем уладить, – небрежно бросил декан. – Насыплем ему в ботинки песка, в карманы положим вьюрковых перьев… В конце концов, мы же волшебники.
– Это было бы неэтично, декан, – заметил Чудакулли.
– Почему же? Мы ведь Хорошие Парни, разве нет?
– Да, но это зависит от того, что мы делаем и чего не делаем, сэр, – сказал Думминг. – Водить людей за нос против их воли – это определенно не то, что мы должны делать. Приготовьтесь к ускорению, сэр.
– Что ты делаешь, Тупс?
– Я дал Гексу команду создать чаровой символ в условном пространстве Дарвина, – ответил Думминг. – Но чтобы сделать это должным образом, ему придется немного увеличить мощность чудореактора.
– Насколько увеличить? – с подозрением спросил декан.
– Примерно на двести процентов, сэр.