Холмсу приходилось полагаться только на себя: изучая ботинки убитого Чарльза Маккарти, а также обувь подозреваемого – живущего отдельно от отца Джеймса, Холмс отправляется к водоему, около которого произошло убийство. Как мы уже видели, его совсем не радует тот факт, что большая часть отпечатков затоптаны. Но все же с помощью увеличительного стекла он находит несколько следов, которые еще сохранились на мягкой почве. И они показывают, что Чарльз и его сын были не единственными людьми, кто находился там в момент убийства. Более того, следы, оставленные таинственным третьим, говорят, что он высок и хромает. Другие свидетельства обеспечивают дополнительные факты: он курит сигары, левша и жил в Австралии.
Высокий и хромой левша-австралиец, который курит сигары, – подобного персонажа не так сложно обнаружить в Херефордшире, и когда Холмс и подозреваемый сталкиваются лицом к лицу, то последний признается в убийстве. Интересно, что через год после того, как «Тайна Боскомской долины» вышла из печати, брат Альфонса Бертильона опубликовал исследование, насколько важна обувь как доказательство. Детектив может узнать очень много, как писал автор, учитывая различия между «грубыми сельскими башмаками», «превосходными городскими ботинками» и «обувью… массового производства», – именно это и делал Холмс.
Двойные отпечатки
В рассказе «Горбун» Холмс фокусирует внимание на двух наборах сильно отличающихся друг от друга отпечатков, которые обнаружены там, где проводится расследование. Оба найдены на территории и в окрестностях виллы, принадлежащей полковнику Барклею и его жене, миссис Барклей. По всей видимости, после ссоры между супружеской четой и другим человеком полковник был убит «каким-то тупым орудием».
Разыскивая человека, который пробежал через сад виллы, Холмс использует отпечатки, чтобы реконструировать его маршрут: пересекает лужайку с дороги, где оставил «пять отчетливых следов… обуви – один на самой дороге, в том месте, где он перелезал через невысокую ограду, два на газоне и два, очень слабых, на крашеных ступенях лестницы, ведущей к двери, в которую он вошел». Затем детектив делает вывод, что по газону этот человек «по всей видимости, бежал, потому что отпечатки носков гораздо более глубокие, чем отпечатки каблуков» (экспертов-криминалистов сегодняшнего дня учат не делать подобного вывода: глубокие отпечатки носков говорят либо о беге, либо о попытке идти на цыпочках так тихо, как это только возможно); однако персонаж рассказа двигался по траве, где его шаги и так не могли быть громкими, поэтому можно сделать вывод, что он бежал.
Второй набор следов был оставлен неким спутником человека на занавеске в комнате, где лежало тело полковника. Холмс перенес их на папиросную бумагу (как?), чтобы сохранить. Сегодня криминалисты использовали бы фотографии, но результат будет тем же самым (окажись отпечатки на более прочном материале, наш «научный следователь» мог бы сохранить их, используя метод, о котором он говорит в «Знаке четырех», и даже написал работу «об использовании гипса для сохранения отпечатков»).
Вопреки общепринятым представлениям, Холмс вовсе не был первопроходцем в сохранении отпечатков ног. Некий английский полисмен сделал отливку со следов еще в 1845 году, а вымышленный детектив Габорио изготавливает гипсовые отливки с ботинок в середине 1860-х. Однако Холмс сделал эту технику популярной, и в ХX веке она стала стандартной криминалистической процедурой.
Следы принадлежат сравнительно небольшому животному, хотя Холмс не может определить, как это существо, прибывшее на место преступления в ящике и оставившее его таким же образом, запачкало лапы так, чтобы получились отпечатки. Тем не менее следы, достигающие «размеров десертной ложки», позволяют узнать многое: животное это с небольшую собаку, «около двух футов» длиной, у него есть длинные когти, позволившие забраться по занавеске, а кроме того – это хищник, поскольку сумел вскарабкаться на занавеску, чтобы добраться до клетки с канарейкой.
И все эти выводы только по отпечаткам! Животное в итоге оказывается мангустом. Красноречивая деталь, говорящая о том, что искомый персонаж неким образом был связан с Индией.
В некоторых случаях (например, в рассказе «Рейгетские сквайры») тот факт, что отпечатки ног отсутствуют, является доказательством, в то время как в «Пенсне в золотой оправе» Холмсу помогает одновременно и наличие отпечатков, и их отсутствие.
Криминалистическая подиатрия: сложности
Возможно, частью по вине историй о Холмсе, которые требовалось читать – официально или нет – людям, поступающим на работу в те или иные следственные организации, но важность криминалистической оценки отпечатков ног стала намного больше после того, как сыщик с Бейкер-стрит взял увеличительное стекло и улегся наземь, чтобы изучить следы в Боскомской долине. Сейчас у нас есть базы данных подошв (например, SoleMate) и особая дисциплина, называемая криминалистическая подиатрия, а также целые учебники, посвященные криминалистике обуви.
И если кто-то хочет знать, насколько активно используется технология, появившаяся более ста лет назад, ему достаточно вспомнить случай, прогремевший в США в 1994/1995-м, чтобы отбросить все сомнения. Это было одно из самых известных расследований за последние пятьдесят лет, его показывали в прямом эфире на аудиторию, которая оценивается примерно в 95 миллионов человек: звезда бейсбола Дж. О. Симпсон обвинялся в жестоком убийстве своей жены Николь и ее друга Рона Голмана.
Убийца, который очевидно шел, а не бежал, оставил след кровавых отпечатков подошв, ведущий от места преступления к воротам на заднем дворе. Отпечатки идентифицировали как имеющие размер 12 (размер Симпсона, и такой же у примерно 9 % населения Соединенных Штатов), ну а характерный узор на подошве принадлежал редким и дорогим итальянским туфлям – в США таких было продано всего 299 пар. Одна, по всей видимости, принадлежала Симпсону.
Окровавленные туфли вполне могли принадлежать бейсболисту, но жюри присяжных нашло, что он невиновен: их не удалось убедить в том, что обвиняемый носил уличающую его обувь во время убийства.
Экспертная работа с отпечатками ног значительно продвинулась со времени Холмса, но она часто сталкивалась с той же проблемой, что и во время великого детектива: доказать, что преступник расхаживал именно в этой обуви в тот момент, когда было совершено преступление. Персонаж Конан Дойла никогда не оказывался в такой ситуации, и, к несчастью, мы не знаем, как бы он с ней справился.
Другие отметки
Когда Холмс тщательно исследовал место преступления, он часто находил доказательства помимо отпечатков ног. В одном из поздних рассказов, «Львиная грива», «округлые углубления» в мягкой почве дали сыщику понять, что незадачливый Фицрой Макферсон «опускался на колени более чем один раз», спускаясь по тропинке с утеса.
В «Этюде в багровых тонах» мы находим Холмса, «рыскающего взад-вперед», словно «чистокровную, хорошо выдрессированную гончую», когда он с максимальной тщательностью измерял «расстояние между какими-то совершенно незаметными для меня [Ватсона] следами». Хотя детектив XXI века способен заниматься своей работой в более размеренном темпе, такая сцена может обнаружиться в любом современном криминальном сериале. Словно оправдывая свое поведение, Холмс замечает, как мог бы заметить его коллега в наши дни: «Говорят, будто гений – это бесконечная выносливость… Довольно неудачное определение, но к работе сыщика подходит вполне».
Классический пример того, как Холмс интерпретирует отметки, можно найти в «Знаке четырех». Работа разума тут происходит точно таким же образом, как и в том случае, когда он с одного взгляда определил, что Ватсон был в Афганистане (см. с. 50), только субъект наблюдения не человек, а карманные часы.
Во-первых, детектив показывает, что знаком с работой ломбарда, объясняя, что в этом заведении «когда берут в залог часы, номер квитанции обычно наносят иглой на внутреннюю сторону крышки».
Во-вторых, используя лупу, Холмс замечает, что на этих часах «не менее четырех таких номеров». Вывод 1: хозяин прибора настолько часто оказывается без денег, что вынуждает отдавать собственность в заклад. Вывод 2: хозяин прибора время от времени «поправляет свои дела», что позволяет забрать часы из ломбарда.
В-третьих, еще один кусочек информации: хозяин заводил часы поздним вечером.
Криминалистика татуировок сильно продвинулась с Викторианской эпохи, и сейчас их исследуют двумя способами: а) исследование рисунка, который сам по себе может привести к изобличению преступника (как в Сиднее, Австралия, когда тату в виде бульдога привело к осуждению насильника в 2018 году) и б) тщательный химический и микроскопический анализ линий, дающий возможность идентифицировать пигмент и инструменты, которые использовал мастер-татуировщик.
В-четвертых: вокруг замочной скважины множество царапин, оставленных заводным ключом. Вывод 1: эти отметки были оставлены, когда собственник пытался завести часы нетвердой рукой, не всегда сразу попадая ключом куда надо. Вывод 2: хозяин часов достаточно много пьет.
Ничего таинственного в этом нет – делает вывод Холмс, или, если использовать расхожую фразу, которую он на самом деле никогда не произносил в книгах Конан Дойла: «Элементарно, мой дорогой Ватсон».
Из множества других отметок, когда-либо привлекавших внимание великого детектива, мы остановимся всего на трех. Татуировки, относительно которых Холмс говорит нам, что он «предпринял небольшое исследование», появляются в «Союзе рыжих». В рассказе «Пять зернышек апельсина» (1891) нам демонстрируют таинственные отметки на почтовом конверте, а в