Полицейские силы как раз начали применять микроскопы на регулярной основе, когда Холмс обратился к этому прибору в «деле Сент-Панкрас», и таким образом он оказывается на переднем краю тогдашней криминалистической науки. Хотя его утверждение «с тех пор как я вывел на чистую воду фальшивомонетчика, найдя медные и цинковые опилки в швах на его манжетах, полиция начала осознавать важность микроскопических исследований»[26] кажется некоторым преувеличением, работа великого детектива, вне сомнений, впечатляет. Он изучает кепи, найденное рядом с телом убитого полисмена, а главный подозреваемый, который «занимается изготовлением рам для картин и постоянно имеет дело с клеем», отрицает, что кепи принадлежит ему. Глядя в микроскоп, Холмс идентифицирует «ворсинки с пальто из твида», «серые комочки» пыли и «коричневые маленькие шарики», которые «несомненно… клей».
И снова подобная сцена вполне может встретиться в современной полицейской драме, разве что за исключением того, что химический анализ позволил бы идентифицировать тип и, возможно, даже марку клея. Доказательство косвенное, само собой, но в то же время достаточно убедительное.
Двадцатый век видел быстрый прогресс в технологии изготовления микроскопов, и одним из самых замечательных его этапов стало появление микроскопа сравнения в 1920-х. Инструмент такого типа оказался особенно полезен в баллистике, поскольку изучение двух пуль бок о бок облегчало сравнение – и получение ответа на вопрос, не выпущены ли они из одного ружья? Сегодня микроскоп в криминалистике используется множеством различных образов, начиная от того же сравнения пуль и идентификации волокон до исследования пятен крови и чернил.
Более изощренным прибором является спектрофотометр, который стали широко использовать к концу 1950-х. Самой поздней технологией в этой сфере является инфракрасная спектроскопия с преобразованием Фурье (FTIR) – там используется инфракрасный свет, чтобы обнаружить присутствие различных химических веществ и их количество. Спектрометр функционирует как на органических, так и на неорганических веществах и может замечать малейшие следы крови, наркотиков и многого другого.
Холмс не запустил процесс, приведший к появлению этих технологий, но если судить по его работе в случае дела Сент-Панкрас, ни одна из них его особенно не удивила бы.
И еще один оптический инструмент встречается в канонических текстах Шерлока Холмса. Это «великолепная подзорная труба», принадлежащая доктору Френкленду, астроному-любителю из Лефтер-холла («Собака Баскервилей»). Хотя манера, в которой она поставляет доказательства, не может служить примером криминалистической квалификации Холмса, но способ, которым он обходится с этими доказательствами, определенно может.
Каждый день Френкленд осматривает просторы Дартмурских топей «в надежде на то, что ему удастся обнаружить беглого каторжника», недавно удравшего из местной тюрьмы.
Занимаясь этим делом, он замечает «мальчика с узелком за плечами», который «карабкался по склону холма», выполняя некое секретное поручение. Довольно быстро Холмс узнает, что было в узелке и какое именно поручение выполнял мальчик, – ну а к каким результатам это привело, прекрасно знает любой, кто читал историю или смотрел одну из экранизаций.
Холмс как фотограф
Ко времени публикации первой истории о Шерлоке Холмсе (1887) фотокамера стала настолько же важным элементом снаряжения криминалиста, как увеличительное стекло и микроскоп. Конан Дойл был умелым фотографом-любителем, и фотографии играют важную роль во многих расследованиях Холмса. Но интересно – нам не говорят, что сам детектив использовал камеру аж до рассказа «Львиная грива», написанного в 1926 году.
С появлением фотографии на сухую пластину с 1854 года начали делать стандартные снимки подозреваемых, жертв и места преступления. Как средство опознания подозреваемых они оставались в некоторой степени ненадежными до той поры, пока Бертильон не совместил фото в профиль и анфас с системой антропометрии. Холмс использовал картинки, но мы знаем только один случай, когда он фотографирует жертву (см. ниже), и ни одного упоминания о том, что он запечатлевает место преступления или просит кого-то сделать это. Учитывая его невероятно острую фотографическую память, может быть, сыщик просто не нуждался в подкреплении увиденного?
В «Львиной гриве» Холмс сделал снимок (тот самый единственный), поскольку субъект – тело погибшего странной смертью человека со странными ранами, похожими на отметки, какие оставляет хлыст, – невозможно
было изучать долго. После того как нам сказали, что детектив исследовал повреждения «очень внимательно с помощью лупы», он фотографирует их с увеличением, объясняя: «Подобным методом я пользуюсь в таких случаях».
За то время, когда Холмс был практикующим детективом, фотография превратилась из развлечения богатых в хобби широких масс. Устройством, которое привело к этому, стала знаменитая линейка недорогих камер «Брауни», изготовленных фирмой «Истмен Кодак». В 1900-м камеры этой линейки поступили в продажу в США по цене в 1 доллар (эквивалент 4 шиллингов, или 0,2 фунта по курсу того времени).
Откровение удивительное, поскольку Конан Дойл, будучи умелым фотографом, определенно знал важность фотографических доказательств. Он провел долгие часы, работая со снимками в темной комнате, и написал тринадцать статей для British Journal of Photography[27]. Известно также, что он пользовался фотоаппаратом собственной конструкции, некоторые детали которого сделал сам. Так почему же Холмс избегает камеры большую часть своей карьеры? Причина та же самая, что и в случае с отпечатками: Дойл хотел, чтобы читатель получал максимум удовольствия, и поэтому преступления в его историях раскрываются в первую очередь не с помощью технологии, а силой разума.
Фотография в историях
Холмс использует фотографии, сделанные другими, вполне в духе нынешних следователей. В «Серебряном» снимок, показанный лондонской модистке, помогает установить личность Джона Стрэкера. Портрет молодой женщины Эффи Монро, которое обнаруживается в хорошо обставленном, но, по всей видимости, необитаемом коттедже, неправильно интерпретируется Холмсом, прежде чем он узнает правду о ребенке этой дамы («Желтое лицо», 1893). Фотографические доказательства демонстрируют, что шпион Эдуард Лукас также действовал под именем Генри Фурнэ («Второе пятно», 1904), и фотография в «Шести Наполеонах» позволяет идентифицировать Беппо, жестокого преступника с обезьяньим лицом.
В паре историй Конан Дойл демонстрирует знакомство с технологией фотодела, с типичной обстановкой темной комнаты, в которой проявляются фотографии. В рассказе «Медные буки» (1892) таинственный мистер Рукасл объясняет героине, обладательнице роскошных каштановых волос мисс Виолетте Хантер, что в секретном крыле его особняка находится всего лишь фотолаборатория. Фальшивая темная комната используется для копания тоннеля Винсентом Сполдингом (он же Джон Клей) в «Союзе рыжих».
Но определенно, самая известная фотография из канонических текстов о Шерлоке Холмсе – инкриминирующий снимок короля Богемии, на которой тот запечатлен с прекрасной Ирен Адлер. Монарх отчаянно желает получить фото обратно до того, как оно попадет в прессу, и что самое важное – до его обручения со строгой скандинавской принцессой. Для выполнения этой задачи он нанимает Холмса. Пример важный, поскольку Холмс как хороший ученый-криминалист отлично понимает ценность фотографических доказательств.
«Ваше Величество… неким образом вступило в общение с этой молодой персоной [Ирен Адлер], – начинает сыщик, – писало ей некие компрометирующие письма, и сейчас хочет получить эти письма обратно». Король подтверждает, что так и есть. Убедившись в отсутствии тайного брака или каких-то бумаг, имеющих юридическую силу, Холмс спрашивает, как, используя письма для шантажа, «молодая персона» сможет доказать, что они не подложные? Почерк легко подделать, гербовую бумагу украсть, личную печать скопировать, фотографию монаршего лица можно просто купить.
Но тут король признается: «Мы оба были на фотографии».
«О нет! – восклицает Холмс. – Это очень плохо! Ваше Величество, несомненно, поступило очень неосмотрительно».
Хотя ко времени написания этой истории фотографии уже можно было грубым образом подправлять, выражение «камера никогда не лжет» все еще имело широкое распространение. И практически всегда это было правдой, потому что подретушированные фотографии выглядели совсем иначе.
Изображение короля и Ирен было настоящим – и оставалось надежным свидетельством того, что монарх вел себя неподобающим образом.
Как знают поклонники Холмса, Ирен Адлер сумела обхитрить и короля, и его наемного детектива, и сохранить компрометирующую фотографию. В конце концов это уже не имело значения, поскольку она вышла замуж и покинула страну. В записке, сочиненной перед отъездом, она убеждает короля, что он «может делать все, что пожелает, без каких-либо помех со стороны той, в ком он так жестоко ошибался».
Не слишком ли много внимания в этом рассказе всего одному фото? Скорее всего, нет. Холмс, подобно сегодняшним детективам и газетным репортерам, никогда не занижал ценность хорошего снимка.
Глава пятаяСредства коммуникации
Почерк
До эпохи Ренессанса, когда грамотность была уделом небольшой доли населения, в основном духовных персон, изучение почерка имело мало значения для криминалистической науки. Затем, когда развитие системы образования привело к тому, что очень многие стали читать и писать, особенно в протестантских странах, где Библия имелась почти в каждой семье, ученые начали утверждать, что почерк, особенно если писать пером и чернилами, многое говорит о том, кто пишет.