Холмс и Ватсон оба очень много курят; в наше время любовь детектива к курительному (и нюхательному) табаку могут оценить даже как более пагубную привычку, чем пристрастие к наркотикам. Кроме того что он постоянно дымит трубкой, набитой крепкой черной махоркой, Холмс не забывает и о сигарах, а когда требует ситуация, с довольным видом курит сигареты в компании («Пенсне в золотой оправе»). Вредоносный эффект от курения был зафиксирован еще в XVII веке (например, в случае короля Джеймса VI Шотландского, который был одновременно Джеймсом I Английским[44]), а ко времени Холмса начали появляться свидетельства того, что табак вызывает широкий набор болезней. Во всяком случае, определенно знали, что он снижает физические возможности и препятствует спортивным достижениям. Если даже Холмс и Ватсон были осведомлены обо всем этом, то они (как и большая часть мужского населения Великобритании) ни в коей мере не беспокоились о своей зависимости.
С научной точки зрения очень маловероятно – даже невозможно, – чтобы человек, ведущий такой стиль жизни, какой вел Холмс (постоянное курение и долгие периоды пассивности без каких-либо упражнений), был бы способен на внезапные приступы активности, которые детектив демонстрирует, например, преследуя собаку Баскервилей. Ватсон, полагавший себя «хорошим бегуном», обнаруживает, что Холмс опередил его на ярды. «Боже, как бежал в ту ночь Холмс!» – признается доктор с восхищением. А в завершение этого спринта, вместо того чтобы дышать как паровая машина, сыщик оказывается в достаточно хорошем состоянии, чтобы всадить пять пуль в тело чудовищного пса (см. с. 156).
Великолепная байка, но физиологически невозможно.
Пытаясь объяснить сложную и необычную личность Холмса, одни современные комментаторы предполагают, что он страдал биполярным расстройством, другие же считают, что великий детектив показывает классические признаки аутизма, особенно той его разновидности, которая называется болезнью Аспергера. Куда реже замечают, что у него могло проявляться и то и другое одновременно.
Но давайте обратимся к свидетельствам.
В «Этюде в багровых тонах» Ватсон сообщает нам о Холмсе, что «его энергии не было предела, когда на него находил рабочий стих». Но такое состояние не длилось долго, и великий детектив «целыми днями лежал на диване в гостиной, не произнося ни слова и почти не шевелясь». И в «Знаке четырех» Ватсон подчеркивает контраст между разными состояниями: Холмс «был оживлен, весел и бодр – так обычно сменялись его приступы черной меланхолии». Рассказ «Рейгетские сквайры» начинается с того, что «его [Холмса] имя гремело по всей Европе, а комната была буквально по колено завалена поздравительными телеграммами», но Ватсон обнаруживает друга в состоянии «жесточайшей хандры».
Это классический случай биполярного аффективного расстройства, или, как его еще называют, маниакально-депрессивного психоза. Подъем настроения сменяется, иногда через очень краткий период времени, глубокой депрессией.
Спектр аутистических расстройств очень широк, симптомы сильно варьируются от индивидуума до индивидуума. В их число могут входить нехватка социальных навыков, странные шаблоны поведения и компульсивнообсессивные привычки. Недавние исследования показывают, что в некоторых случаях может иметься связь между биполярными и аутистическими симптомами и что дуальный синдром может быть обусловлен генетически. Более того, выдвигается гипотеза, что аутизм более вероятен в том случае, когда в популяции большое количество людей страдает биполярным расстройством.
В 1944 году Ганс (Иоганн) Аспергер (1906–1980), педиатр противоречивых воззрений, сторонник нацистов, специализировавшийся на психических расстройствах у детей, написал статью, где описал поведение четырех высокоинтеллектуальных мальчиков, у которых имелись проблемы с общением и одержимая фиксация на некоторых, очень специфических темах. Много позже такое состояние было названо по его имени синдромом Аспергера.
Если Холмс и находился на шкале аутизма, то на том ее конце, где расположен синдром Аспергера. В число симптомов последнего входят затруднение в социальных взаимодействиях (Холмс имел мало друзей и вел изолированный, эксцентричный образ жизни, см. с. 19), неохотное использование невербальной коммуникации (Холмс, по всей видимости, не проявляет желания сближаться с мужчинами, а женщин он «не любит и не доверяет им») и повторяющиеся паттерны поведения (Холмс часто хвастается своими детальными исследованиями, которые другими могут рассматриваться исключительно как причуды, например о типах табачного пепла или о полифонии в музыке композитора ди Лассо). Мог ли Конан Дойл создать биполярного персонажа, который одновременно страдал расстройством, даже названия для которого не существовало еще семьдесят лет?
Болезнь и диагноз
Любое исследование темы болезни в рассказах о Шерлоке Холмсе должно непременно начинаться с текста «Шерлок Холмс при смерти». Чтобы заманить в ловушку злобного убийцу Кэлвертона Смита, Холмс изображает, что подхватил смертоносную болезнь, которую Смит отправил к нему в коробочке с шипами. Ватсон не может опознать, по всей видимости, фатальную хворь, которую сам Холмс именует «лихорадкой тапанули» или «черной хворью с Формозы», привезенной с острова Суматра. Великий детектив блестяще симулирует симптомы – анорексия, слабый голос, нехватка энергии, жар и обметанные губы.
Используя описание Ватсона, современные эксперты пытаются понять, существовала ли «лихорадка тапанули» где-либо за пределами воображения Конан Дойла. Нынешнее мнение таково, что скорее всего да и что на самом деле эта хворь именуется «болезнь Уитмора». Притворство Холмса – поясним для тех, кто не читал рассказ, – выглядит достаточно правдоподобно, чтобы обрадованный Смит явился к ложу умирающего детектива, ну а там его шустро арестовали. Отбросив маскарад, Холмс прилагает все усилия, чтобы заболеть по-настоящему, поскольку немедленно требует сигарету и спички.
Ощутимая пульсация, которую создавала аневризма брюшной аорты Джефферсона Хоупа, является редким симптомом. Показанные в тексте признаки этого заболевания – оно представляет собой расширение главного кровеносного сосуда, отводящего кровь от сердца и дальше к нижней части тела, – необычны, но могут включать пульсацию в области живота. Во многих странах мужчин старше шестидесяти пяти обязательно исследуют на томографе, чтобы обнаружить аневризму брюшной аорты до того, как она прорвется.
Один или два других примера подтверждают научную точность большей части медицинской информации, что содержится в историях о Холмсе. В «красноте на носу и щеках и легкой дрожи его вытянутой руки» («Голубой карбункул») великий детектив определяет алкоголизм; Ватсон мгновенно диагностирует аневризму аорты по следующим признакам: «Грудная клетка его вздрагивала и тряслась, как хрупкое здание, в котором работает огромная машина. В наступившей тишине я расслышал в его груди глухие хрипы» («Этюд в багровых тонах»); каталептические припадки в рассказе «Постоянный пациент» совершенно достоверны, и лечение с помощью амилнитрита тоже кажется реальным.
Научная фантастика
Как и в других отраслях криминалистический науки, медицинские познания Холмса не всегда надежны или точны: иногда его создатель ради пущего эффекта отбрасывал научную точность. Возьмем для примера суждение Ватсона в начале «Этюда в багровых тонах» о том, что знания анатомии у его соседа по квартире «точные, но бессистемные». «Точные» – едва ли то прилагательное, которое приходит в голову, когда в «Знаке четырех» мы читаем столь ошеломляющее расовое обобщение: «У собственно индусов ступни ног тонкие и длинные». Дальше еще лучше: «Магометане носят сандалии, и большой палец у них, как правило, отстоит от других, потому что отделен ремешком». И это говорит компетентный анатом, написавший монографию под заголовком «Влияние профессий на форму руки» («Знак четырех») и делающий оригинальные наблюдения по поводу уникальности человеческого уха (см. с. 40)!
Использование и эффекты хлороформа (трихлорметан, CHCl3) в каноне также описаны неточно. По причине популярности приключений Шерлока Холмса Конан Дойл мог помочь распространению мифа о хлороформе.
Базовые факты таковы. Хлороформ – плотная, бесцветная жидкость, которую использовали для анестезии с середины XIX века до 1960-х. Теперь он считается опасным канцерогеном, и в первую очередь применяется для производства материалов с антипригарным покрытием. Бессознательное состояние наступает после вдыхания паров хлороформа (принудительно или добровольно) около пяти минут, а вовсе не пяти секунд! Длительное или очень массированное воздействие приводит к параличу легких и смерти.
Сэр Джеймс Янг Симпсон (1811–1870) и два его ассистента обнаружили анестезирующие свойства хлороформа методом проб и ошибок в 1847 году – надышавшись его парами, все трое уснули и не просыпались до следующего утра. Хлороформ быстро стал наиболее популярным веществом, которое применяли для уменьшения родовых болей, и в 1853 году его использовала королева Виктория. Симпсон назвал первого «хлороформного» ребенка «Анестезия».
Когда в концовке рассказа «Исчезновение леди Фрэнсис Карфэкс» Холмс объясняет, что случилось с невезучей наследницей, он утверждает, что ее враги «набросились на нее и одолели с помощью хлороформа». Это подразумевает, что эффект от вещества практически мгновенный, но с научной точки зрения это чепуха. Примерно такого же уровня идея, что женщина могла выжить, проведя много часов в гробу, куда хлороформ периодически «доливали». И само собой, уколы эфира в попытке привести ее в чувство не могли вернуть даму к жизни так, как это описано.