Итак, если у индивидуума имеется образ жизни, мы можем предсказать его будущее: для этого иногда бывает достаточно всего лишь побеседовать с ним и задать ему вопросы (как будто мы заглядываем в пятый акт драмы, где раскрываются все секреты). Мы в состоянии делать подобные прогнозы, потому что нам известны общие этапы, проблемы и требования жизни. Следовательно, на основе опыта и знания нескольких фактов можно достаточно уверенно предполагать, что́ в будущем ждет тех детей, которые всегда держатся отдельно от других, нуждаются в поддержке, отличаются избалованностью или ведут себя нерешительно в различных ситуациях. Что обычно происходит с человеком, чья цель состоит в том, чтобы получить поддержку от окружающих? В нерешительности он останавливается или пытается избежать решения жизненных задач. Нам хорошо известны подобные уловки, колебания и остановки: мы наблюдали их сотни раз. Естественно, такой человек не хочет оставаться с проблемами один на один – он предпочел бы, чтобы ему потакали. Желая оставаться подальше от серьезных проблем жизни, он скорее займется чем-нибудь совершенно бесполезным, вместо того чтобы уладить что-то важное. Ему недостает социальных интересов, и в результате он может стать трудным ребенком, невротиком, преступником или даже самоубийцей (как высшая степень побега из общества). Все эти закономерности теперь понятны нам гораздо лучше, чем прежде.
Например, уже не вызывает сомнений тот факт, что при анализе образа жизни индивидуума мы можем использовать нормальный образ жизни как некий стандарт для сравнительных «измерений». Взяв социально адаптированных индивидуумов за эталон, мы имеем возможность анализировать, насколько отклоняются от нормы конкретные ситуации наших пациентов.
Вероятно, здесь было бы полезно объяснить, как мы определяем нормальный образ жизни и как на его основе понимаем ошибки и странности. Но прежде, чем мы к этому перейдем, нужно упомянуть, что мы не учитываем обобщенные типы в таких исследованиях. Мы не берем в расчет типы индивидуумов, потому что каждое человеческое существо имеет индивидуальный образ жизни. Точно так же, как на дереве невозможно отыскать два абсолютно одинаковых листа, так и среди нас не бывает двух совершенно одинаковых людей. Природа так богата, а возможности стимулов, мотивов, инстинктов и ошибок столь разнообразны, что два индивидуума никак не могут в точности копировать друг друга. Следовательно, говоря о типах, мы имеем в виду лишь интеллектуальный инструмент, делающий более понятными сходные черты индивидуумов. Наши рассуждения делаются гораздо отчетливее, если мы принимаем некую интеллектуальную классификацию (например, деление на типы) и анализируем их выдающиеся особенности. Однако, занимаясь этим делом, мы вовсе не берем на себя обязательство применять одну и ту же классификацию во всех случаях; мы используем только ту, которая в конкретной ситуации более других полезна для того, чтобы зафиксировать отдельное сходство. Люди, которые воспринимают типы и классификации слишком серьезно, однажды поместив человека в какую-либо категорию, уже не в состоянии представить, как можно найти для него место в другой классификации.
Следующая иллюстрация пояснит сущность данной проблемы. Например, говоря о типе социально неадаптированного индивидуума, мы имеем в виду человека, который ведет бесполезную жизнь, не руководствуясь какими-либо социальными интересами. Это один из способов классификации индивидуумов – и, вероятно, самый важный. Однако давайте сейчас присмотримся к индивидууму, чей интерес, пусть и ограниченный, направлен на визуальные стороны бытия. Такой человек может разительно отличаться от того, чьи интересы в значительной степени сконцентрированы на явлениях, группируемых по принципу слухового восприятия; и тем не менее они оба могут быть плохо адаптированы в социальном смысле и испытывать сложности при установлении контактов с другими людьми. Классификация на основе типов, таким образом, может явиться источником путаницы, если мы не осознаем, что типы – это всего лишь абстракции, удобные в большинстве случаев.
А теперь вернемся к нормальному человеку, который призван служить нашим стандартом для измерения отклонений. Нормальный человек – это индивидуум, живущий в обществе и ведущий образ жизни, который адаптирован так, что, хочет он того или нет, общество получает определенную пользу от его работы. С психологической точки зрения у него есть достаточно энергии и смелости, чтобы противостоять проблемам и затруднениям по мере их появления. У психопатических личностей оба этих качества отсутствуют: такие индивидуумы не являются ни социально адаптированными, ни психологически приспособленными к ежедневным задачам жизни. В качестве примера можно взять случай некоего мужчины тридцати лет, который всегда в последний момент старался избежать решения собственных проблем. У него был друг, но он относился к нему с большим подозрением, что помешало их дружеским отношениям полностью раскрыться. Дружба не может полноценно развиваться в таких условиях, потому что один из участников обязательно почувствует напряженное отношение к себе другого. Нетрудно понять, почему у этого мужчины в действительности не было друзей, несмотря на то что он общался с большим количеством людей. Он не был ни достаточно заинтересован, ни социально адаптирован, чтобы завести друзей. Откровенно говоря, он не любил бывать в обществе, а оказавшись в компании, предпочитал молчать. Он объяснял это тем, что среди людей ему в голову никогда не приходили никакие мысли, поэтому сказать ему было нечего.
Более того, мужчина был застенчивым. У него была тонкая кожа, которая время от времени краснела в течение разговора. Если же ему удавалось перебороть свою застенчивость, то он мог говорить весьма неплохо. Что ему действительно было нужно, так это помощь в данном направлении, без всякой критики. Конечно, в своем обычном состоянии он выглядел не самым привлекательным образом и не слишком нравился окружающим. Он чувствовал это, и в результате его нелюбовь к общению только усиливалась. Можно сказать, его образ жизни был таков, что, сближаясь с другими людьми, он неизменно обращал на себя внимание.
Кроме социальной жизни и искусства ладить с ближними, не менее важным является вопрос рода занятий. Наш пациент не мог избавиться от страха, что потерпит неудачу в своей профессиональной деятельности, и поэтому улучшал свои навыки круглыми сутками. Он перерабатывал и переутомлялся – и, соответственно, практически утратил способность решать насущные проблемы, возникающие в работе.
Если мы сравним подход нашего пациента к двум самым главным областям его жизни, то заметим, что он постоянно находился в напряжении. Это признак сильного чувства неполноценности. Он недооценивал себя и считал других людей и новые ситуации недружелюбными по отношению к себе. Он все время вел себя так, как будто находился во вражеской стране.
Что ж, теперь мы имеем достаточно информации для того, чтобы описать образ жизни этого человека. Заметно, что он хочет идти вперед, но в то же время его тормозит боязнь потерпеть поражение. Он будто стоит на самом краю пропасти, измученный собственным постоянным напряжением. Ему удается достигать кое-каких, весьма скромных успехов, но, будь его воля, он предпочел бы оставаться дома и не общаться ни с кем.
Третья серьезная проблема, с которой пришлось вплотную столкнуться этому мужчине, – это проблема любви. Надо признать, что к ее решению не готово абсолютное большинство людей. Наш пациент не решался даже приблизиться к представительницам противоположного пола. Он страстно желал полюбить и завести семью, но его огромное чувство неполноценности подпитывало его страх, преграждая ему путь к такой перспективе.
Он не мог достичь того, чего хотел, и мы видим, что все его поведение и систему суждений можно описать двумя короткими словами: «Да… но…» Он влюбился сначала в одну девушку, затем в другую: невротики частенько ведут себя именно так, потому что в некотором смысле две девушки – это меньше, чем одна. Данная истина иногда помогает объяснить склонность к полигамии.
Самое время присмотреться к причинам подобного образа жизни, и в этом нам поможет индивидуальная психология. Как нам уже известно, основы образа жизни закладываются в течение первых четырех-пяти лет, и наш пациент не стал здесь исключением. В это время произошла какая-то трагедия, которая и сформировала в общих чертах мировоззрение этого человека, поэтому нам нужно «раскопать» эту трагедию. Вне всякого сомнения, нечто заставило его утратить нормальный интерес к другим и создало у него впечатление, что жизнь – одна большая трудность, и лучше вообще ничего не предпринимать, чем постоянно обнаруживать себя в затруднительных ситуациях. Вот так постепенно он и стал боязливым, неуверенным, настроенным на непременное отступление.
Необходимо отметить тот факт, что он был первым ребенком. Мы уже подчеркивали большую важность очередности детей в семье. Мы установили, что главная проблема в случае первого ребенка возникает из того факта, что несколько лет он находится в центре внимания, а затем начисто лишается своего привилегированного положения, будучи вынужденным уступить место другому. В очень многих случаях, когда человек впоследствии становится застенчивым и боится двигаться вперед, обнаруживается, что причиной является другой человек, которому в свое время оказывали предпочтение. Вот и в нашем примере определить, в чем заключается проблема, было весьма просто.
Во многих случаях бывает достаточно всего лишь спросить пациента: «Вы первый, второй или третий ребенок?» – и мы узнаем все, что нам нужно. Можно применить и другой метод – расспросить о ранних воспоминаниях. Об этом методе мы будем говорить подробнее в следующей главе; он вполне перспективен, потому что такие воспоминания (или первые картины) участвуют в становлении раннего образа жизни, который мы назвали прототипом. Когда человек рассказывает свои ранние воспоминания, мы получаем доступ к той части прототипа, которая актуальна для него в настоящее время. Заглядывая в прошлое, каждый вспоминает то, что в данный момент является важным, хотя в действительности все, что зафиксировано в памяти, обладает особой важностью.