– Господин капитан! – слезно обратились они к капитан-лейтенанту Ивану Сытину. – Умоляем вас наказать грабителей! Нет, у нас уже никакой силы терпеть их поборы и издевательства!
– А где сами грабители-то? – поинтересовался Сытин.
– В заливе недалеко от порта! Мы покажем! – ответили старшины, с надеждой глядя на командира русского фрегата.
– Ну что? – обвел взглядом Сытин своих офицеров. – Искоренять пиратство есть наша прямая обязанность, к тому же нас об этом просят! Поможем?
– Поможем! – единодушно высказались офицеры «Кастора».
Подойдя к указанному греками-миндриотами заливу, «Кастор» встал на входе, блокировав фарватер. Спустили шлюпки с десантом. За старшего лейтенант Иван Тимашев.
– Будь поосторожней! – напутствовал Тимашева Сытин. – Береги людей! Шлюпки с матросами двинулись в глубь залива.
– Ваше благородие, вон справа за мыском мачты торчат, никак разбойнички прячутся! – закричал впередсмотрящий, показывая Тимашеву вдаль рукой. Лейтенант пригляделся. Точно! Два вооруженных судна.
– На весла! – скомандовал Тимашев. – Подналяжем, ребята!
Шлюпки ускорили ход, охватывая стоящие под берегом суда полукругом. Увидев, что деваться некуда, сразу же выбросил белый флаг одномачтовый бот с пушкой. Зато команда 6-пушечной шхуны решила защищаться. Пираты посадили свое судно на мель, а сами заняли оборону на берегу в развалинах монастыря. Подойдя к берегу, матросы начали высаживаться на берег. В это время шлюпка под командой мичмана Ивана Поскочина наскочила на песчаную отмель. Пираты тут же открыли по неподвижной шлюпке яростный ружейный огонь. Тимашеву было видно, как один за другим падали в шлюпке люди.
– Ах, злодеи, наших бить! Ужо мы вам счас покажем! – озлобились матросы. Дорога была каждая секунда. Лейтенант выхватил из ножен саблю:
– За мной, ребята! Где наша не пропадала! Ура!
И повел своих матросов в штыковую атаку. Пираты яростно сопротивлялись, но быстро почти все были переколоты разъяренными матросами. Тех, кто пытался спастись вплавь, расстреляли из ружей. Из шести десятков пиратов в плен взяли только десять.
В это же время «Кастор» заставил подойти к борту и сдаться, пытавшееся было вырваться из залива третье пиратское судно. Полторы сотни головорезов во главе со своим предводителем Грезиоти сложили оружие.
– Есть ли потери? – тревожно спросил у Тимашева Сытин, когда шлюпки вернулись к фрегату.
– Трое тяжелораненых! – грустно ответил тот. – Не знаю, выживут ли!
– Эх! – только и махнул рукой капитан-лейтенант. – раненных в лазарет, остальным по две чарки за удаль!
Два пиратских судна Сытин распорядился сразу же сжечь. Захваченных в бою пиратов заковали в кандалы и посадили под замок в трюм. Сдавшийся бот под конвоем привели в Эгину, где передали греческому правительству. Ему же отдали вожака банды Грезиоти с остальными пиратами.
Каподистрия принял у себя в резиденции капитан-лейтенанта Сытина, долго тряс ему руку:
– От лица Греции благодарю вас за истребление судов, наносящих бесчестие греческому флоту! Мы примерно накажем каждого из этих негодяев!
Однако вскоре нашим морякам стало известно, что из захваченных пиратов были повешены только двое. При этом сам вожак Грезиоти был прощен правительством с условием, что в случае необходимости выставит за свой счет для армии две сотни своих сорвиголов…
– Вот и помогай ловить разбойников! – плевались наши. – Когда завтра они как ни в чем, ни бывало, опять будут с ножиками бегать, да людей грабить! Участвовавших в деле офицеров и матросов Сытин представил к наградам, но никто из них так ничего не получил.
– Эка невидаль! – рассудили начальники. – Шайку ворья разогнали!
– Чужих адмиралов звездами да лентами награждаем, а своим шиш да кумыш! – делился с лейтенантом Тимашевым, сидя в кают-компании Сытин.
– Мы-то ладно! – вздохнул Тимашев, – А вот трое матросов калеками остались! За что?
Нервно теребя стакан с чаем, Сытин отмолчался.
Утром 5 апреля 1828 года российская эскадра покинула Мальту. «Азов», «Иезекииль», «Александр Невский», Константин» и «Гремящий» взяли курс к берегам Греции. Время ремонтов закончилось, начиналось время плаваний и новых ратных дел. Вскоре встретили спешащий на Мальту транспорт «Сухум-Кале». Его командиру лейтенанту Никонову Гейден велел подойти к борту» Азова».
– Загрузишься в Валетте продовольствием по самые ноздри и сразу же вслед за нами в Архипелаг! – прокричал он на «Сухум-Кале».
– Вас понял! – поднял вверх левую руку в знак ясности услышанного Никонов. – Прошу «добро» продолжить плавание!
– «Добро»! – махнул ему рупором Гейден.
Только скрылся «Сухум-Кале», а на горизонте уже показался «Ахиллес». Бриг щегольски срезал корму флагмана. На шканцах «Ахиллеса» хорошо была видна однорукая фигура его командира Ивана Бутенева.
– Согласно вашего указания, следую на Мальту в ремонт! – доложился он Гейдену.
Бутеневу также было разрешено продолжить свое плавание.
– Ты только, Иван Петрович, не слишком задерживайся у англичан в гостях, сам понимаешь, что весы политические сейчас шатаются во все стороны!
– Будем работать днем и ночью! – заверил капитан-лейтенант командующего. А еще через день встретили бриг «Усердие». Этот был уже присоединен к эскадре.
– Эка, наши по всему Средиземному морю нынче шныряют, словно тараканы! – удовлетворенно констатировал Гейден.
– Ежели так и дальше пойдет, то станет скоро море Средиземное морем Русским! – в тон ему добавил Лазарев.
Вечером 8 апреля вдалеке проступили темные очертания Пелопоннесских гор.
– Курс ближе к берегу! – распорядился Гейден. – Пройдем мимо Наварина и Модона!
У Наварина было пустынно. Не было ни турок, ни дозорных союзных судов.
– Да, блокада у нас еще та! – со злостью хмыкнул, стоявший рядом с Гейденом Лазарев. – Тут не то, что мышь проскочит, тут слона провезти можно, никто и не чихнет!
– Это все политика, дорогой Михаил Петрович! – покачал головой Гейден. – А в ней, как известно, каждый лишь для себя, родимого, старается!
Только у Модона были обнаружен французский отряд – линкор, фрегат и бриг. С прибытием к греческим берегам кого-либо из трех командующих союзными эскадрами, он согласно Лондонским договоренностям сразу же вступал в командование всеми союзными силами. Французы, разглядев флаг Гейдена, отсалютовали ему, но как-то уж очень вымученно.
– Нам здесь, кажется, не слишком рады! – обменивались впечатлением офицеры флагманского «Азова».
Недалеко от французского отряда держался и египетский корвет. Это Гейдену весьма не понравилось: что это за блокада, когда блокируемые, по морю шляются?
– Запросите союзников, что тут делают египтяне! – велел вице-адмирал.
Через несколько минут с фрегата «Ифигения» просигналили, что египтянин доставил Ибрагим-паше какие-то депеши и продовольствие.
– Что-то хитрят союзнички! – многозначительно посмотрел на командующего Лазарев.
– Передайте египтянину, чтобы явился ко мне со своей декларацией! – велел Гейден.
В ответ капитан египетского корвета передал, что прибыть к российскому адмиралу отказывается, так как находится под покровительством французского капитана. Это было вопиющим нарушением всех Лондонских договоренностей и личным оскорблением Гейдену!
«Немедленно прибыть!» – повторили сигнал с «Азова», а для пущей убедительности отворили порты верхнего дека.
Поняв, что русские шутить не намерены, египетский корвет подошел к борту «Азова», но в сопровождении французского брига «Воладж». Никакой декларации, оправдывающий нахождение в море у египтянина, разумеется, не оказалось. После этого Гейден подошел к французскому линкору «Тридан».
– Где сейчас де Реньи? – спросил Гейден.
– Отправляйте сейчас же ибрагимовский корвет туда! – велел вице-адмирал. На это капитан «Тридана» Морис сообщил вице-адмиралу, что он имел разговор с Ибрагимом и тот сообщил, что, якобы, желает начать переговоры об очищении Мореи. Что же касается корвета, то он, Морис, обещал Ибрагиму пропустить корвет в Модон.
– Со стороны Ибрагима, это всего лишь очередные увертки, чтобы потянуть время! – махнул рукой Гейден.
– Слева на горизонте парус! – закричали наблюдатели с мачт.
И точно, вдалеке на всех парусах спешил в Модон очередной египетский бриг. Имевшие возможность его перехватить французы, не сделали, однако, к тому даже формальной попытки.
В сердцах Гейден тут же отписал своему французскому коллеге о творимых его подчиненными безобразиях. В конце послания дописал: «В таком случае наша блокада будет совершенно бесполезна и, если так можно выразиться, даже смешна. Я оставлю здесь для крейсерства корабль и бриг с приказанием перехватывать и удалять от берега всякое военное или коммерческое судно с турецким или нейтральным флагом, которое захотело бы войти под каким бы то ни было предлогом в гавани, занятые Ибрагимом…»
В ответном письме де Реньи оправдывался и пытался свалить всю вину на … австрийцев.
– С таким же успехом они смогли бы свалить вину и на тихоокеанских папуасов! – в сердцах бросил Лазарев, которому Гейден дал почитать ответ своего французского коллеги.
– Поднять сигнал на «Иезекииль» прибыть ко мне командиру! – велел Гейден.
Приехавшему шлюпкой капитан 1 ранга Свинкину, он приказал принимать командование над блокирующим отрядом.
– На посылках при вас оставляю «Усердие». После окончания ремонта на Мальте к вам подойдет еще и фрегат «Кастор». – произвел инструктаж Гейден. – Надеюсь, этого будет достаточно! Задача старая – никого из турок в порты не впускать и оттуда не выпускать! Кто не подчинится, топить! Я же направлюсь в Архипелаг на переговоры с де Риньи и Каподистрией.
После зимнего крейсерства в Архипелаге «Кастор» нуждался хотя бы в небольшом ремонте. У фрегата был расшатан корпус, решетом текли палубы. Деньги на ремонт Гейден выделил, и энергичный капитан 2 ранга Сытин старался, чтобы мальтийские мастера сделали все не только качественно. Но и быстро!