Секретности переговоров с Каподистрией Гейден придавал такое большое значение, что президент Греции и российский вице-адмирал встречались на шлюпках в открытом море без лишних свидетелей. Гребцами у Каподистрии были наши матросы с «Елены». Видя все это, капитан «Уорспайта» буквально кипел от злости, но ничего поделать не мог. Тема разговоров так и остались для него тайной.
О чем говорили Гейден и Каподистрия? Никаких свидетельств этого разговора история нам не оставила. Можно лишь предположить, что разговор шел о начавшейся русско-турецкой войне, позиции Греции в этом вопросе, вне всяких сомнений, что Гейден интересовался мнением опытного Каподистрии о возможности начала войны с Англией, скорее всего, просил президента и оказания помощи в базировании русской Средиземноморской эскадры.
29 апреля наша эскадра взяла курс на Эгину. «Ахиллес» при этом был отправлен на усиление блокадного отряда Свинкина, а «Усердие» ушел сопровождать до Мальты «Ревель», который Гейден решил отправить на Балтику из-за его тихоходности, которая давно уже раздражала вицеадмирала.
В Эгину отбыл и Каподистрия на «Елене» в сопровождении неотлучного «Уорспайта». В порту греческой столицы их уже ждал французский фрегат «Юнона». Французы тоже желали быть в курсе всех событий!
Адмирал Иван Петрович Епанчин
В Эгине Гейден с Каподистрией тоже неоднократно встречались и опять всякий раз в шлюпках и в море, вызывая этим злобу, как англичан, так и французов.
В одной из бесед Гейден затронул тему базирования своей эскадры.
– Вы понимаете, Иван Антонович, что мне позарез нужна своя база. В сложившейся политической обстановке я не могу более базироваться ни на английскую Мальту, ни на французский Тулон. Буду откровенен. Совсем недавно я получил письмо Нессельроде, где он пишет. Что возможно в предстоящей войне с турками нам придется иметь дело с коалицией!
– Вступление на пост премьер-министра Англии герцога Веллингтона в любом случае негативно скажется на положении вашей эскадры! – кивнул Каподистрия. – Вы, кажется, желали ранее получить порт Ауза на Паросе! Что ж, я не возражаю!
– Увы, – развел руками Гейден. – Мне пришлось отказаться от первоначального плана!
– Почему же вы решили отказаться от Ауза, ведь она в свое время уже сослужила хорошую службу русскому флоту? – спросил Каподистрия.
– Порос находится ближе к материковой Греции, чем Парос, вход очень удобен и может быть легко защищен несколькими батареями, кроме всего прочего близость Мореи облегчит нам устройство магазинов и снабжение продовольствием!
– Что ж, ваши аргументы, Логин Петрович, вполне резонны! Я не возражаю против вашего выбора! – кивнул Каподистрия, глядя как совсем рядом у борта шлюпки плавает бесстрашная чайка. – К тому же и мы намерены разместить на Поросе наш скромный флот.
– Надеюсь, что совместное пребывание двух флотов будет взаимовыгодно! – поставил точку в разговоре о новой базе Гейден.
Не теряя времени, командующий начал стягивать к Поросу свои суда.
– Пока враги и союзники опомнятся, мы должны уже занять Порос и укрепиться на нем! – объявил Гейден командирам судов. – А потому ха работу! Мне пока хватает дел политических, поэтому руководство перебазировкой я поручаю контр-адмиралу Лазареву. Все его указания относительно Пороса воспринимайте как мои!
Остров Порос отделен от северо-восточной провинции Мореи Арголиды узким проливом, в котором расположен одноименный городок Порос с гаванью. Из хроники Средиземноморской экспедиции: «Порос есть один из лучших и превосходнейших портов Архипелага, мореходец всегда найдет в нем верное и совершенно безопасное пристанище. Серповидные берега Арголиды и острова Порос, древле Серерия именующегося… образуют рейд его в виде длинного бассейна или озера и защищают от всех ветров и волнения, коего здесь никакие аквилоны производить не могут. Глубина оного умеренная, а грунт ил, свежей воды здесь довольно… Лесу здесь нет… Скота и живности, зелени и фруктов всегда достаточное количество сыскать можно».
Первым в Порос отправился капитан 1 ранга Лука Богданович, принимать начальство над будущим портом. Дел у Богдановича было много: надо было выстроить береговые батареи, казармы, склады, лазарет, создать хотя бы маленькое адмиралтейство и все это на ходу в сжатые сроки и из подручных средств!
Вместе с Богдановичем Гейден отправил и своего сына, поручив ему составить карту острова, лоцию прибрежных вод и провести промеры в проливе и у берега. Дело весьма непростое и ответственное. К чести лейтенанта Гейдена, он справился с поручением отца выше всех похвал.
Пока Лазарев с Богдановичем обустраивали Порос, Гейден пытался усидеть на всех стульях сразу: неукоснительно выполнять параграфы союзнического договора, дружить с греками и не задирать египтян, готовиться к войне с турками и не забывать о возможной драке с англичанами. Достаточно было одного неверного шага, чтобы все разом рухнуло. Выкрутиться из такого круговорота крайне сложно, но выкрутиться было жизненно необходимо! Но хуже всего было то, что с началом войны Гейдену запрещалось действовать у Дарданелл. Он должен был по-прежнему оберегать греческие берега.
Тем временем к Поросу пришел и трофейный корвет. Лейтенанта Бодиско сослуживцы сразу и не признали. Лицо начальника призовой партии распухло до безобразия.
– Ты, наверное, всю дорогу продрых на коврах турецких! – смеялись офицеры «Азова», куда Бодиско прибыл для доклада.
– Тут поспишь, когда не судно, а прибежище всевозможных гадов! – махнул рукой лейтенант. – Столько крыс, тараканов и клопов я еще в жизни своей не видывал! Спали на палубе и то поочередно. Одни кимарят, а другие живность отгоняют!
Освидетельствовать «Восточную Звезду» Гейден направил комиссию из капитанов. Но и те, едва вступив на палубу египетского корвета, задерживаться долго на трофее не пожелали. По верхней палубе судна крысы сновали тысячами. Едва же спустились в нижние помещения, как на членов высокой комиссии стали гроздьями падать изголодавшиеся клопы. Капитаны поспешили покинуть не слишком гостеприимное судно.
– На египтянине этом, будь он неладен, до холеры с чумой всего один шаг! – доложились они командующему. – Надо сжигать этот клоповоз или вычищать долго и упорно! Сам корвет и всех, кто на нем был, надо сажать в карантин!
– Сжечь всегда успеется! – сощурился хозяйственный Гейден. – Хоть корвет и загажен старыми хозяевами, но нам он сейчас весьма кстати!
Затем вице-адмирал повернулся к своему начальнику штаба.
– Кому мы свободное судно под начало дать хотели, за заслуги и службу ревностную? Бутеневу «Ахиллес» уже даден. Кто после него?
– После него Нахимов! – ответил Лазарев.
– Против Нахимова у меня возражений нет! Кандидатур достойный! Пусть сию звезду восточную сегодня же и принимает! – кивнул Гейден. – Людей мы ему туда наберем, однако вычистить все так, чтобы ни одного гада, и в помине не осталось!
В тот же день лейтенант Бодиско передал корвет капитан-лейтенанту Нахимову.
– Вот ведь, как бывает! – вздохнул, уходя. – Вместо «спасибо» от начальства в карантин на сорок суток!
– Ничего, старина! – похлопал его по плечу Нахимов. – Твое судно еще только строится!
Тогда же Лазарев разрешил Нахимову отобрать к себе на корвет тех, офицеров, кого тот посчитает нужным. При этом начальник штаба эскадры, однако, предупредил:
– Выбирать только из мичманов, потому, как в лейтенантах и на линейных кораблях некомплект!
Весть о наборе офицеров на трофейный корвет мигом облетела эскадру. В желающих недостатка не было. Служить на трофейных судах всегда считалось особо почетным, помимо этого все понимали, что и школа у опытного Нахимова будет хорошая, кроме того на небольших судах всегда было меньше официоза и больше боевой работы. После недолгих раздумий Нахимов остановил свой выбор на хорошо знакомых ему Константине Истомине, Александре Панфилове, Василии Завойко и Алексее Дмитриеве. О том, насколько удачным был выбор Нахимова, мы можем судить уже потому, что из четырех мичманов трое (то есть все за исключением рано умершего Дмитриева) стали впоследствии полными адмиралами!
Новый командир «Восточной Звезды» начал с того, что сжег все, что только было можно. Безжалостно летели в воду пышные персидские ковры, любимейшее обиталище корветских клопов, груда одежды и всяческого барахла. Затем занялись окуриванием трюмов. И тогда начался крысиный исход. Матросы, сколько могли, убивали их палками на верхней палубе, но куда им! Три тысячи грызунов было уничтожено в этой бойне, но большая часть уцелела. Бесчисленная серая орда кинулась вплавь и достигнув берега, исчезла среди камней.
– То-то местным грекам радости привалило! – посочувствовали наши моряки. Вычищали грязь целую неделю. Только после этого Нахимов занялся детальным осмотром и покраской. Работали все, включая офицеров. А потому буквально через несколько дней корвет было уже не узнать, еще совсем недавно запущенный и грязный он теперь сверкал чистотой. Командующему Нахимов докладывал так:
– На удивление корвет совершенно нов, выстроен из крепкого дуба, в подводной части имеются медные скрепления и, ежели досмотр иметь, то служить будет еще четверть века!
– Хорошо! – кивнул Гейден. – Готовьтесь к церемонии поднятия флага!
3 июня 1829 года на корвете торжественно подняли Андреевский флаг, гюйс и вымпел. В тесной, но уютной кают-компании Нахимов поднял бокал вина:
– Господа! Надеюсь, что каждый из нас сделает все от него зависящее, чтобы наша «Звезда» с честью несла флаг святого Андрея!
В открытом окне плескалась искрящаяся от солнца волна.
– Нам бы дело, какое побойчее дали, а мы уж не подкачаем! – высказался за всех решительный Панфилов.
– Думаю, что при эскадре мы не засидимся! – усмехнулся Нахимов. – Еще так гонять по всему Средиземноморью будут, что не возрадуетесь!
– Возрадуемся! Возрадуемся! – хором ответили мичманы. – Мы моря не боимся!