Так ничего не добившись, союзнические начальники отправились в Зант, где их уже ждал Каподистрия. Сообща было решено блокаду продолжать!
У Мореи в то время крейсировали линейный корабль «Александр Невский», фрегат «Константин» и бриги «Усердие» с «Ахиллесом», подменявшие друг друга на посылках. Снабжением блокадного отряда занимался транспорт «Пример» неутомимого лейтенанта Морского. Во время очередного прихода с него стали сгружать свежие хлебные караваи.
– Откуда это? – вопрошали пораженные видом свежего хлеба офицеры и матросы.
– Это из нашей пекарни на острове Сира! Мука тоже наша – российская! – отвечал им Федор Морской. – Теперь все время снабжать вас калачами будем!
Неподалеку от наших держалась и французская эскадра. После воинственного заявления своего короля, де Риньи старался показать боевитость.
Тем временем Кодрингтон во главе англо-французской эскадры в восемь вымпелов подошел к Александрии.
– Провести пушечное учение! – объявил вице-адмирал, едва корабли бросили якоря в мутную илистую воду. – И чтобы шума больше!
Грохот корабельных пушек возымел свое действие и спустя неделю Мехмет- Али-паша подписал договор о вывозе армии из Греции.
– Давно бы так! Все же самый лучший аргумент – это пушки! – сказал командиру флагманской «Азии» Вайнесу Кодрингтон. – А то ведь могли до скончания века перепиской дипломатической заниматься!
Согласно договора, правитель Египта обязывался в короткий срок отправить в Наварин все наличные суда для вывоза войск. Для того, чтобы не гонять суда порожняком, их загрузили продовольствием для армии Ибрагима. Англичане и французы должны были конвоировать караван.
– А для чего, сэр, мы будем конвоировать Ибрагима? – поинтересовался у командующего командир «Азии».
– Я обещал Гейдену, что привезу армию Ибрагима именно в Египет, чтобы турки не смогли использовать ее на русском фронте!
– А какое нам дело до русских? – искренне удивился капитан Вайнес. – Если Ибрагим пожелает напасть на них, то пусть сами и расхлебывают свой суп!
– Нам до всего есть дело, ведь на то мы и союзники! – холодно смерил глазами своего флаг-капитана Кодрингтон и, не попрощавшись, покинул шканцы.
Одновременно Гейден получил конфиденциальное послание нашего посла в Лондоне князя Ливена, который писал о желании британского кабинета: «… Чтобы русский флот в Смредиземном море приостановил свое военные действия против турецких сил и продолжал бы действовать по инструкциям, составленным в марте…» В связи с этим Ливен советовал Гейдену быть как можно осторожнее.
Было совершенно очевидно, что снятие Кодрингтона и лишения нашей эскадры права воюющей – звенья одной цепи. Цель премьер-министра Веллингтона тоже была очевидна – низвести роль нашей эскадры до роли простого наблюдателя за происходящими событиями.
Но и Гейден был не лыком шит. Посоветовавшись со своим начальником штаба Лазаревым, он заявил:
– Черта с два они нас прищучат! Помяните мое слово, Михаил Петрович, мы им еще рога наставим!
17 августа 1828 года в Коринфский залив вошла французская эскадра под командованием де Риньи. Вместе с ней семьдесят транспортов, забитых солдатами экспедиционного корпуса. Во главе корпуса Николя Жозеф Мезон. Бывший санкюлот революции, адъютант маршала Бернадота, герой Аустерлице и Бородино, чудом спасшийся от казаков при Березине, он ныне состоял в любимцах короля. За греческую кампанию Карл Х обещал Мезону маршальский жезл. Вице-адмиралу де Риньи генерал при встрече заявил:
– Для начала я погляжу, чем закончится возня вокруг эвакуации из Наварина. Если там ничего не выйдет, предложу египтянам капитуляцию, а потом сотру всех в порошок!
Солдат шлюпками свозили на берег. Рядовые были мальчишками уже королевского набора, зато капралы и офицеры сплошь ветераны наполеоновских кампаний. Седые полковники, куря обкусанные трубки, посмеивались:
– Посмотрим, научились ли драться наши мамелюки после последней бойни при пирамидах!
Подражая «маленькому капралу», Мезон торжественно выезжал перед строившимися батальонами и кричал:
– Посмотрите на небо! Над нами солнце Аустерлица! Это солнце нашей будущей победы!
Солдаты воодушевлено кричали «виват король», капралы и полковники лишь посмеивались.
Тем временем египетский караван в сопровождении кораблей Кодрингтона подошел к Наварину. Там его уже встречал Гейден. Русская и английская эскадры вошли в знакомую им бухту. На сей раз, она была пустынна. Лишь кое-где у берега еще чернели сгоревшие остовы турецких судов. Одновременно в Наварин прибыли и три союзнических посла в Турции: англичанин Каннинг, француз Гильемино и наш Рибопьер, пожелавшие присутствовать на переговорах. Спустя день примчался опоздавший де Риньи. Ибрагим-паша согласился на встречу с адмиралами беспрекословно. Кодрингтон показал Ибрагиму договор, заключенный в Александрии с его отцом. Паша сразу же начал вздыхать:
– У меня не хватит судов для отправки всей армии!
Адмиралы переглянулись. Оба уже знали, что Ибрагим ведет тайные переговоры с австрийцами о переброске ему с материка боеприпасов и фуража в район острова Патрас. Туда же он в ближайшее время решил перебросить свою поредевшую армию (албанская вольница к этому времени уже ушла домой), чтобы затем перебраться в континентальную Грецию, где союзникам его уже было не достать.
– Если вы не выполняете указаний своего же отца, я вынужден прекратить выгрузку продовольствия! – объявили дружно адмиралы.
Обиженный Ибрагим покинул совещание молча.
Через два дня заместитель Ибрагима Баки-эфенди подписал договор об эвакуации египетской армии их Мореи. При посадке египтян на суда должны были присутствовать офицеры союзного флота, чтобы практичные ибрагимовцы не вывезли с собою пленников и пленниц.
Как и ожидалось, едва началась погрузка египетских войск, как сразу же начали выявлять греческих женщин и детей, которых египетские вояки пытались увезти в рабство.
Внезапно Ибрагим потребовал новой встречи с адмиралами. Как оказалось, паша был напуган маршем корпуса Мезона к Модону.
– Я готов ускорить вывоз войска, но пусть французы остановятся! – умолял он.
– Мы согласны! – подумав, решили адмиралы и послали соответствующее указание Мезону.
– Тот, прочитав бумагу, расстроился:
– Кажется, мое солнце Аустерлица закатилось!
Но полки все же остановил.
Как здорово было в те дни в Наваринской бухте! Вот стоят на якорях русская эскадра: «Азов» и «Александр Невский», подле них корвет и два брига. Рядом англичане. Флаг Кодрингтона, как и в день битвы развевался на «Азии». Неподалеку французы. У берега египетский линейный корабль, фрегаты и транспорта. 84-пушечный линкор тоже старый знакомец, прозванный нашими остроумцами «наваринским героем». Это он после сражения дрейфовал к берегу, пока англичане не подрубили на нем мачты. В дальнем углу недобро затаился австрийский бриг, на который, впрочем, никто не обращал никакого внимания – много чести!
Старые наваринские знакомые ездили друг другу в гости. Вечерами в кают- кампаниях, как и в былые победные дни, звучали тосты за наваринское братство, за взаимопомощь и дружбу. На «Азии» старых соратников Гейдена, Лазарева и де Риньи принимал Кодрингтон, увы, в последний раз…
Поход в Александрию и эвакуация египтян из Наварина стали последним победным делом вице-адмирала на Средиземном море. 12 июня 1928 года пришло печальное, хотя и давно ожидаемое, известие о смещении Кодрингтона с должности командующего Средиземноморской эскадрой. Вместо сэра Эдварда британское адмиралтейство назначило более управляемого и послушного вице-адмирала Поултнея Малькольма.
Спустя неделю амбаркация египетского воинства была закончена. 23 сентября печальный Ибрагим вместе с многочисленным гаремом погрузился на бриг «Крокодил» и, в сопровождении английского фрегата «Блонд», отбыл в родные пенаты. Все! Отныне Греция была совершенно свободной! Пустые турецкие крепости одна за другой сдавались Мезону без боя: Модон, Корон, Патрас…
– Какие победы! Какой успех! Слава Франции снова на недосягаемой высоте! – был в восторге, читая надуманные донесения из Греции, король Карл Десятый и тут же велел выслать в ответ Мезону обещанный маршальский жезл.
– При Наполеоне маршальские жезлы получали за победы, а при Карле за прогулки! – иронизировали в те дни парижане.
Часть втораяТурецкий эндшпиль
Глава перваяРоссия принимает вызов
На робкие возражения ближайшего окружения о несвоевременности большой войны, султан Махмуд отвечал с презрением:
– Полтора года назад я вырезал всех янычар и создал войско нового порядка – «низам-джедид»! Я построил его по образцу и подобию армии франков, но в сердце каждого моего воина горит огонь любви к Аллаху, а потому мой «низам-джедит» непобедим! Минуло время былых янычарских вольниц. Теперь железное войско, ведомое моей железной рукой, способно покорить весь мир! У меня восемьдесят тысяч храбрецов, а через несколько месяцев будет еще дважды по столько! Неужели мы должны по-прежнему сносить унижения гяуров! Неужели мы не в силах защитить свои данные Аллахом владения! Это будет война за веру, и продолжаться она будет до Страшного суда! Может кто-то в этом сомневается?
Сомневающихся больше не было.
– Ты, как всегда, прав, господин! Да будет весь мир осенен светочем твоего разума! – попадали на колени члены султанского дивана. – Веди нас к сияющим высотам славы османского оружия!
20 декабря 1827 года султан Махмуд Второй обратился к своим подданным с фирманом.
– Слушайте, о, правоверные и не говорите, что не слышали! – кричали, срывая голоса, в городах и селениях сотни глашатаев. – Сегодня московский царь грозит смертью любому, кто верит в Аллаха! Сегодня московский царь организовал восстание неверных в Греции и разбойничьи утопил наш флот! Московский царь мечтает разрушить наши мечети, и вместо них построить свои храмы! Московский царь спит и видит себя в Истамбуле, а вас своими данниками! Великий падишах призывает вас к джихаду! Соединим сердца и души и сокрушим мечом всех, кто встанет на нашем пути! Смерть гяурам! Что вы на все это скажите, правоверные?